Слезы Огня (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 5

— Рот прикрой, — неожиданно резко перебил жену Везнич. У Оляны случилось до смешного наоборот. Удивленная поведением мужа она уронила нижнюю челюсть, но больше не издала ни звука.

— Вот, этому человеку нужна наша дочка. Старшая! — сказал Везнич и мое сердце остановилось…Я зажмурилась и уткнулась лицом в подушку, словно это могло спасти меня от решения так называемого отца. Мне показалось, что это просто страшный сон, и сейчас я проснусь и все будет как прежде, но я ошиблась. Крепкая рука схватила меня и стянула с лавки.

Больно ударившись боком, я охнула и открыв глаза увидела перед собой пьяное лицо Везнича. От него разило спиртным и потом, а затем меня толкнули вперед, к тому месту, где стоял старик.

— Это она! — сказал Везнич и я подняла глаза на незнакомца.

Люди, которых я раньше считала своей семьей теперь показались мне такими чужими, как и этот незнакомец. Старик склонился ко мне и бросил взгляд на мои косы. Улыбнулся.

— То, что надо, — сказал он.

— Я же говорил, девка видная, — пробормотал пьяно Везнич, — Одни волосы чего стоят. Внимание будет привлекать, это верно, как и то, что меня зовут Везнич!

Старик не отрываясь смотрел на мои огненно-рыжие волосы, а затем мягко спросил:

— И как тебя зовут, красавица?

— Верея, — ответила я еле слышно, уже понимая, что произойдет дальше.

— Собирай свои вещи, девочка, — и старик распрямив спину, обратился к моему отцу, — Я беру ее, — и прямо на моих глазах полез в карман, а затем выудил из него кошель и развязав тесемки, высыпал на сухую ладонь несколько монет. Отсчитал какую-то сумму и передал Везничу, а остаток ссыпал обратно.

— Так вы что, забираете нашу дочку? — удивилась Оляна. Кажется, к ней только что вернулась способность разговаривать и несмотря на возмущенный тон, она выглядела счастливой и только что не улыбалась во весь рот. А Везнич толкнул меня к кровати, сказав наставительным тоном:

— Собирайся, дочка.

Я подняла глаза на мужчину, чувствуя, как они наполняются слезами.

— Не надо, — только и сказала я, а затем меня грубо отпихнули в сторону.

— Собирайся, я сказал! — рявкнул Везнич.

Я всегда считала, что именно он хорошо ко мне относится в нашей семье, но сейчас даже Оляна не позволила себе ко мне прикоснуться. Она только смотрела на меня сияющими глазами и при этом старалась безуспешно изобразить печаль.

— Свою дочку вы бы не отдали! — сказала я зло и метнулась к кровати.

Мне во след послышался удивленный вздох, а затем хлесткое:

— Так ты все знала? — это голос отца.

— Да, — я даже не обернулась, принявшись скручивать одеяло, а затем достала из-под лавки котомку, с которой обычно ходила к отцу, когда носила ему еду на выпаску. Запихнула туда все свои скромные пожитки, а постель скрутила веревкой. Я была зла на этих людей. На тех, с кем жила столько лет, с кем делила кров и еду, на тех, кого любила и считала своей семьей. И сейчас я неожиданно сама захотела уйти, понимая, что даже если Везнич каким-то удивительным образом сжалится и оставит меня, что само по себе уже невозможно, то я все равно не смогу жить с этими людьми.

Подошла к спящей сестренке. Поцеловала ее в пухлую щеку. Бросила прощальный взгляд на брата и обвела взглядом дом, который забудет меня едва я переступлю его порог.

…Мы уходили в ночь, не оставшись даже переночевать. Как оказалось, потом, старик повел меня в таверну, где снимал угол. Он ничего не говорил мне, пока мы шли мимо колодца, того самого, из которого я утром таскала воду. Ничего не сказал мне старик и когда мы зашли в полупустую таверну и поднялись в комнатку, что снимал купивший меня человек. Он лег спать на лавку, положив под нее свои вещи. Я постелила себе на полу, хотя сильно сомневалась, что смогу уснуть после того, что произошло, но ошиблась. Едва голова коснулась поверхности подушки, как я буквально провалилась в сон. А поутру меня разбудили тихие шаги и шуршание. Я открыла глаза и увидела, что это старик ходит по комнате и собирает свои вещи, запихивая их в дорожный мешок.

— Проснулась? — спросил он, поглядев на меня. Я кивнула, заметив, что голубые глаза мужчины какие-то слишком добрые. Он смотрел на меня так, как никогда уж точно не смотрела Оляна и очень редко глядел Везнич.

— Зачем я тебе? — спросила прямо.

Старик улыбнулся и сел на кровати, вытянув длинные ноги.

— Мне нужна помощница, — сказал он, — Я уже стар и один не справляюсь, потому и решил взять себе ребенка, чтобы обучить его танцам или песням. И мы вместе будем ходить от одного города к другому, из одной деревеньки в другую. Я буду петь и играть, а ты… — он замолчал и чуть прищурил глаза, — Вот ты что умеешь, девочка?

Я села на одеяла и задумалась. Действительно, что я умела такого, что могло подойти этому человеку.

— Петь точно не могу, — отозвалась я, — А вот танцевать…Наверное лучше танцевать! — и подняла глаза на улыбающееся лицо старика.

— У тебя очень яркая внешность! — заметил он, покосившись на мои спутанные после сна волосы, — Это то, что мне надо, — он несколько мгновений молчал, разглядывая мои рыжие косы, а затем поднялся с кровати и протянул мне руку, оказавшуюся на удивление крепкой.

— А теперь вставай и собирай вещи. Мы должны с тобой хорошо подкрепится перед тем, как отправиться в путь. Он нам предстоит долгий…

Я спорить не стала, да и перспектива позавтракать меня очень привлекала. Потому встала молча и собрала постель. Вещи мои так и остались лежать в котомке неразобранными с ночи, потому я просто водрузила ее себе на плечи и с готовностью повернулась к старику.

Он смотрел на меня с каким-то интересом, но при этом улыбался тепло и ласково.

— Идем, Рыжик! — сказал он и открыл передо мной двери. Я прошла бочком, протиснувшись в коридор. Затем мы спустились по короткой лестнице и оказались в большом обеденном зале, где старик бросил свои вещи на лавку у стола, стоящего в самом углу. Я села рядом, поджав ноги и проследила взглядом, как мой хозяин, или как его называть, что-то заказал у проходящей мимо девушки. Та улыбнулась и кивнула, а затем скрылась из виду, а старик вернулся ко мне и сел рядом.

— А как мне тебя называть? — спросила я, глядя на мужчину.

— Можешь просто Нечай, а хочешь, так дед Нечай говори, — ответил старик и снова улыбнулся, а я кивнула и положила вещи под лавку, ожидая завтрак…

— Вот и приехали! — я вздрогнула, когда старик коснулся пальцами моего плеча. Воспоминания улетели прочь, вместе со стаей быстрокрылых воробьев, что сорвались с насиженной ветки, когда телега, проезжая мимо дерева попала в выбоину и прогремела на всю округу ржавым ведром, что болталось позади на крючке. Я проследила за их полетом и отчего-то улыбнувшись, перевела взгляд на город, в которым мы въезжали. Нечай кивнул на высокую смотровую башню, там стоял воин, выглядывавший границы от призрачного врага.

— Что за город такой? — спросила я.

— Говорят, какой-то северянин здесь обосновался, — пожал плечами старик, — Вот пойдем на хозяйский двор и там все разузнаем, — он покосился на меня и добавил, — Я надеюсь, вечером выступить перед здешним вождем.

Я рассеяно кивнула. Все, как всегда. За те несколько лет, что я провела со стариком, ничего в нашей жизни не поменялось. Мы бороздили города, давали представления, спали в лесу, на лавках, на сеновале и в сараях. Выживали в холод, изнемогали в жару и постоянно находились в пути, в движении.

Жалела ли я о том, что моя жизнь так изменилась? Что вместо того, чтобы спокойно существовать рядом с приемной семьей и работать на них я бродила, сбивая ноги в компании старика с арфой.

Нет, я не жалела ни мгновения. Нечай заменил мне ту семью, которой у меня никогда не было. Он относился ко мне так, как редкий отец относится к родному ребенку. С ним я поняла, что такое любовь родителей такая, как она и должна быть!

Телега проехала через городские ворота и возница остановился. Оглянулся на нас.

— Приехали! — бросил сухо.