Выбери любимый жанр

Самый лучший коммунист. Том 2 - Смолин Павел - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

– Liegen!

– Halt den Mund des bastards!

– Barrikade, Zohan!

«Посмертная» месть Герхарда? Националисты? Какие еще у меня враги есть? Ах да, врагов примерно половина Земли. Придется сделать все, чтобы выжить им назло.

Спустя пару очередей – очень надеюсь, что в потолок – «взрослые» крики стихли, и стали четко слышны раздраженные крики террористов:

– Если эти вонючие свиньи не заткнутся, мы заткнем их сами!

Все-таки нацисты.

Раздались торопливые шаги – родители поспешили успокоить выигравших на свою голову конкурс хористов. Простите, ребята – косвенно, в роли объекта, я вас все-таки подставил.

– Десять, – шепотом поделился со мной инфой Седьмой. – Жиды какие-то.

– Что? – охренел я.

– Ну с пейсами, – ничуть не помог он. – Бородатые, в кипах. С УЗИ. Может и не по твою душу.

– Ни разу такого не было, чтобы не по мою, – буркнул я.

– Сюда идут. Не дергайся и терпи, понял?

– Понял, – честно ответил я.

Потому что нас всех покрошат.

– Встать! – раздался над ухом нервный, тщетно пытающийся казаться уверенным, голос.

Нервы могут обернуться дополнительными смертями.

– Мы встаем, – уведомил террориста Седьмой и медленно поднялся на ноги, заслонив встающего меня.

– Попался, антисемит! – на идише, который я, разумеется, знаю, ощерился на меня идеально-белыми зубами держащий нас на прицеле расположенного у бедра «Узи» карикатурного вида еврей.

Шляпа с полями, пейсы, очки на глазах с подозрительно широкими зрачками, кучерявая борода, одет в расстегнутое пальто поверх костюма.

– Хасид что ли? – не выдержал я.

– Заткнись! – фыркнул он и плюнул в Седьмого – я же за ним прячусь. – Вали к своим, антисемитская свинья.

Подельники – все как на подбор, с пейсами – тем временем при помощи пинков и рыков «расфасовывали заложников». Группа первая – дети и их родители. Группа вторая – немцы-зрители и поп с педагогом. Группа третья – мы с земляками и неграми.

Виновато посмотрев на Соню, я развел руками.

«Дурак, ты-то причем»? – ответили ее округлившиеся от удивления глаза.

– Чего вы хотите? – попытался начать переговоры Михаил Сергеевич.

Краем глаза заметив красно-синее около забаррикадированных скамейками дверей, я расстроился еще сильнее: зря я стебался над дядькой полицаем, он до конца исполнил свой служебный долг. Но какого хрена его исполнял одинокий почти-пенсионер?!

– Заткнись, – не захотел отвечать хасид.

– Отпустите детей, – попросил я.

– А из концлагерей отпускали еврейских детей? – отказался террорист постарше, подошел ко мне, отодвинул беспомощно на меня покосившегося Седьмого и попытался ударить меня в нос.

Я увернулся и пожалел, получив от другого хасида стволом «Узи» в живот.

– Сидеть здесь! – скнул дулом в угол старший. – Зохан, смотри, чтобы они не делали глупостей.

– Здесь многовато окон, – заметил третий террорист. – Свиньи могут решить, что это дает им шансы поубивать нас прежде, чем мы поубиваем этих, – окинул нас стволом автомата.

– Зохан, поищи что-нибудь лучше, – приказал главный.

Сидим, молчим, грустим от попадания в очень плохую ситуацию и боли в животе – а что я еще могу? Кто из нас вообще что-то может? Так-то массой и не считаясь с потерями мы террористов задавим. В мужиках я не сомневаюсь – ссыкунов нет, и, если кинется кто-то один, остальные поддержат, но это – последнее средство.

Ужасно – я не думал, что евреи на такое способны. Тоже своего рода нацизм – не существует нации или расы, которая время от времени не плодит радикальных кретинов типа испортивших нам праздник последователей хасидизма.

Осмотревший церковь Зохан вернулся с хорошими новостями:

– Есть подвал, там мокро и темно, но никто не сбежит, если поставить двух человек у лестницы.

– Бери детей, – приказал ему главный. – Шломо, помоги ему. Сидите там, будете нашим козырем.

Я ничего не понимаю в терроризме, мне он глубоко противен, поэтому судить о качестве приказов не берусь.

– Там мало места, – заметил Зохан.

– Мелкие свиньи знают антисемита, – ухмыльнулся главарь. – Они ему верят. Антисемит, ты умеешь командовать свиньями?

Я проигнорировал и получил болезненный пинок в бедро.

– Я же не антисемит, – расстроенно развел я руками.

– Все вы, антисемиты, так говорите, – заявил он. – Работай, – указал на детей.

Пейсы бы тебе оторвать.

– Нужен хотя бы еще один взрослый, – подергал я за рукав Михаила Сергеевича.

– Пф! – прыснули террористы.

Весело им.

– Очкарик, – пнул лежащего лицом в пол педагога ближайший хасид. – Будешь сидеть с мелкими свиньями и антисемитом в алтарной. Понял?

Этот говорил на немецком, поэтому педагог ответил:

– Яволь, господин. Прошу вас, не убивайте детей – они будут послушными.

Хороший мужик.

– Шнелле!

Немца подняли на ноги, и мы с ним отправились к стене, возле которой усадили обхвативших напуганных отпрысков, не менее напуганных родителей.

– Господа, когда начнется штурм, здесь будет гораздо опаснее, чем там, куда мы идем, – как можно спокойнее заявил я. – Прошу вас, дайте нам возможность увести ребят.

– Ингрид, – попросил девочку лысый толстый немец. – Помнишь, как мы тренировались прятаться в убежище?

– Я останусь с мамой, – обхватила девочка мамину шею поплотнее.

– Ингрид, – мягко отстранила девочку та. – Мы с папой придем к тебе совсем скоро. Просто дверь в убежище маленькая, и сразу все в нее не пролезут. Ты же не хочешь застрять в проходе?

Девочка покачала головой.

– Тогда иди с Сергеем и господином учителем, хорошо? – мать поставила дочку на ноги.

– Хорошо, – буркнула она, чувствуя в ситуации много неправильного, но не в полной мере осознавая происходящее.

Это же послевоенное поколение, они от бомбежек и обстрелов не прятались.

Смелость Ингрид послужила примером для остальных, они покинули родителей, и учитель профессионально построил их во взявшуюся за руки цепочку, началом которой служили педагог и я. И до сих пор никаких сирен, рёвов громкоговорителей и – тем более – влетающего в окна спецназа. Нас уже должны были хватиться – «наружка» в виде двух «дядей» присутствует, и они гарантированно подняли тревогу.

Шагая за Зоханом и Шломо, я отвлекал ребят, как мог:

– Мне очень нравится песня «Заяц в норе», вы ее знаете?

– Ее все в детском саду учат! – ответил маленький Генрих.

– Споете мне?

Дети посмотрели на учителя, тот – на Зохана.

– Лишь бы не ревели, – отмахнулся тот.

– Ан, цвай, драй, – отсчитал педагог.

Деточки затянули:

– Кролик в норе, сел и уснул, сел и уснул…

Мы свернули в коридор слева от алтаря.

– Бедный кролик, ты заболел?

Открыв правую дверь, Зохан шагнул на верхнюю ступеньку лестницы и щелкнул выключателем. Маломощной лампочки на потолке едва хватало, чтобы рассеять мрак над ступенями. Ниже – темнота.

– Что ты больше не можешь прыгать? Бедный кролик, ты заболел?

Это определенно тот самый, довоенный еще подвал, план которого мы с мужиками из «Девятки» рассматривали в числе прочих чертежей зданий, которые нам предстояло осмотреть. Сейчас или никогда!

– Кролик хоп!

Я посмотрел на немецкого педагога, дождался встречи взглядами и перевел свой на идущего впереди него Шломо. Он сделал страшные глаза в ответ. Пох*й, главное – не мешай.

– Кролик хоп!

Левая рука вынула из кармана брюк спецручку, пальцы отработанным движением выщелкнули тонкое, но очень острое лезвие, котором я не менее отработанным движением перехватил глотку Зохану.

Металл прорезал плоть, хрящи и сосуды с испугавшей меня легкостью – это настолько просто убить человека?! – но, не дав себе запаниковать…

– Кролик в норе, кивает и плачет… – дети в темноте и за нашими спинами не заметили происходящего, в отличие от Шломо, на щеку которого попала струйка крови подельника.

Он начал оборачиваться…

– Доктор приехал и выписал лекарство! Зайчик, глотай…

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело