Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 15

Уголок рта Леона скользнул вверх.

– Хм, пожалуй, может сработать.

– Готова поспорить, ты про него и не вспомнил, – горделиво вскинула я подбородок.

– Всего лишь дал тебе возможность доказать мастерство, малютка Ардженте. Кто у нас тут боевой маг и начальник?

Темный взгляд похолодел. Не вспомнил он! Не вспомнил, потому и разозлился!

Я хотела было выговорить за «малютку», но сдержалась и на этот раз.

Отправилась разыскивать подходящую палочку. Магия потихоньку возвращалась. Может, хватит зарядить даже не одну. Воткну их в землю рядом с тушами – они среагируют на движение, если волки сунутся. Пугало – это всего лишь фантом, зато зубастый, клыкастый, стремный до жути и невероятно вонючий. Он развеется через несколько секунд, но волкам хватит.

Наконец мы выдвинулись в обратный путь. Было непривычно идти плечом к плечу с несносным Фальконте. Терпеть его присутствие рядом было проще, чем обычно. Странное ощущение!

Но я рано удивлялась – Леон все испортил. Впрочем, как всегда.

– И чего тебя понесло за этим кардисовым зайцем? – выругался он, поскользнувшись на влажной от росы траве.

Мы оба не выспались и успели устать, разделывая туши. Любая мелочь могла вывести из себя.

– Чтобы съесть этого кардисова зайца, – прошипела я. Скопившееся за утро раздражение на этого лощеного хлыща, которому жизнь все приносила на золотом блюде, требовало выхода.

– Поприключаться захотелось? – повысил голос Леон, отмахиваясь от комаров, почувствовавших запах крови. – Заняться больше нечем? Не нравится, как твоя хозяйка готовит, – договорись столоваться у моей. Медяшка в день и…

– Не все рождаются с серебряной ложечкой в заднице, Леон! – взорвалась я. – Тебе трудно это вообразить, но уж постарайся: у меня нет денег!

Внизу, у склона холма, уже можно было разглядеть крыши домов. Я, не оглянувшись, ускорила шаг и оторвалась от Леона. Догонять меня он не стал.

Леон

Нет денег. Я попробовал это выражение на вкус, еще раз и еще, пока смысл слов не стерся совершенно. Для меня «нет денег» – это отложить дружеские пирушки и не садиться за игральный стол, потому что в случае проигрыша не сможешь расплатиться сразу, как того требуют приличия.

Оказывается, «нет денег» – это когда не наскрести и медяшки в день, чтобы нормально поесть.

Да уж, при таком раскладе каких только глупостей не натворишь, не только в незнакомый лес в одиночку и без снаряжения потащишься.

Точно так же как не было никакой моей заслуги в том, что у меня всегда водились деньги и находились отличные наставники, не говоря о деде, не было и никакой вины малявки в том, что на ее долю ни денег, ни нормальных учителей не досталось.

Я ругнулся себе под нос. Вот вроде все понимал, и все равно усталость и раздражение после бессонной ночи требовали найти виновного. Чем в лес, чего бы ей не пойти вон хоть к моей хозяйке, огород прополоть за монетку. А если уж ты такая вся из себя боевой маг и руки пачкать не хочешь – загляни например к бабке Мине, у которой лиса в курятник повадилась. Хитрющая лиса, ни одна собака ее не чует, капканы обходит, а заделанные подкопы разрывает снова. Но магия-то не спит, как собаки, и не пахнет железом, как капканы. Заодно шкурой матери на воротник разживешься.

Мысль о шкурах вытеснила у меня из головы все остальные. Я прибавил шагу. Забросить в дом сумку, отдать бабке Сале мясо, не забыв предупредить, чтобы в печи продержала как следует, и к старосте, договариваться, чтобы попросил своих нам помочь. Я глянул на солнце. Кажется, не зря боялся, что добычу мы не сохраним: взрослые уже кто на виноградниках, кто в полях, в лес идти будет некому.

– Милок, да где ж ты был? – окликнула меня через забор бабка Мина. Ну вот, накаркал, называется. – Мне бы воды в бочку натаскать, спина-то совсем плоха!

А у бабки, между прочим, вся семья с ней живет, двое сыновей с невестками, и внуки уже скоро девчонок тискать начнут, если уже не начали.

– Не могу сейчас, занят, позже, – ответил я, не замедлив шага.

– Да что там дел-то – руками поводи да под нос себе побормочи!

Я лучезарно улыбнулся.

– Тогда не буду лишать вас удовольствия самой водить руками и бормотать.

Свернул на свою улицу, сопровождаемый ворчанием: дескать, каким приличным парнем прикидывался, а оказывается, наглец каких мало. Скинул проволочное кольцо с калитки, заходя в сад.

Из окна, которое я оставил вчера открытым, выскочил кот. Кот как кот, типичный образчик подзаборника: гладкошерстный, серый в полоску.

Только в зубах он держал мой кошель.

Я вытаращился на кота. Кот вытаращился на меня.

А потом подскочил на всех четырех лапах разом и помчался по огороду. Не выпуская из зубов кошелек.

Я сбросил сумку и побежал за ним.

– Куда по грядкам! – закричала, выбегая из дома, бабка Сала.

– Извиняюсь! – крикнул я, не оборачиваясь.

Кот протиснулся сквозь щель штакетника. Я, не останавливаясь, бросил «Разрыв» – забор разлетелся в щепы. Ничего, потом починю.

Кот на четырех ногах, как заправский скакун, прогалопировал по улице, только хвост развевается. Я, на двух, начал отставать. Кинул «Сеть» – этот серый воришка уперся лапами в землю, заскользил, засеменил, но все же сумел замедлиться, так что заклинание опустилось прямо перед его носом, не зацепив. А кот сменил направление и помчался к штакетнику, окружавшему дом дядьки Стефано. Разносить еще один забор не хотелось, и я затянул щели между штакетинами «Пузырем». Кот снова заупирался всеми лапами. Будто чует магию, зараза этакая. Так же, по дуге, повернул и понесся вдоль улицы. Пришлось снова бежать за ним. «Сеть». Мимо. Еще раз. Мимо. До чего же шустрый, гад! И, как я ни надеялся, выпускать из пасти мой кошель – увесистый, между прочим! – он не собирался.

Кот свернул в проулок, я за ним. Дыхания уже не хватало, я только успевал закрывать «Пузырями» щели, в которые этот гаденыш пытался шмыгнуть, а в голове сами собой начали выстраиваться векторы «Воздушной стрелы». Ладно, даю тебе последний шанс, ворюга.

Я растянул поперек переулка щит, чтобы заставить кота остановиться, и следом, уже из последних сил, запустил «Сеть».

Кот забарахтался в невидимых путах.

– Попался! – завопил я, подскакивая к нему. Ухватил за шкирку, поднимая.

– Эй, не твоя животина – не трогай! – раздалось из-за забора.

Я обернулся и едва не выпустил заизвивавшегося кота. Дополнительно спеленал его магией, потянул из пасти кошелек. Кот, видимо, поняв, что сопротивляться бесполезно, украденное отдал.

– И имущество чужое не трогай! – Этого дедка я не знал, хотя успел, кажется, перезнакомиться со всеми деревенскими. – Отдай кошель!

Я даже дара речи лишился от такой наглости.

– Это мой кошелек!

– Мой кот нес, значит, и кошель мой! – не унимался старик.

– Так это ваш кот?

Я хотел поднять его повыше, показывая, но серая скотина извернулась, полоснув когтями мне по запястью, и в два прыжка скрылась в огороде старика. Зашипев от боли, я проглотил ругательство – над штакетниками тут и там, будто грибы, выросли головы. Нашли бабки с дедками себе развлечение.

– Альдо, опять твой кошак безобразит? – окликнул старика сосед.

– Значит, он еще и не в первый раз безобразит? – возмутился я.

– Не безобразит он, а работает! – важно произнес Альдо. – Зря, что ли, я его десять лет молоком выкармливал?

Ничего себе, ученый кот?!

В следующий миг до меня дошло еще кое-что.

– Так вы потратили десять лет на дрессировку кота, чтобы он воровал для вас?

– Ничего не на дресс… ресс… Не на это, в общем! – обиделся Альдо. – Говорю же, выкормил! Прабабка моя учила: хочешь безбедно жить, посади под березой зерно пшеницы да десять лет каждый день молоком корми. И вырастет кот, который тебе деньги носить будет.

Я открыл рот. Снова закрыл. Слова кончились.

Леон