Ночь в тоскливом октябре (ЛП) - Лаймон Ричард Карл - Страница 9

— Всегда пожалуйста, — она достигла двери раньше меня. Однако, вместо того чтобы выйди, она прислонилась к ней спиной, протянула одну руку и погладила меня по щеке. — Ты точно будешь в порядке?

— Точно.

— Уверен?

Я пожал плечами.

— А вот я не уверена, — сказала она. Затем убрала ладонь от моего лица, но продолжала пристально смотреть мне в глаза. Ее взгляд был очень напряженным и серьезным. — Я ведь именно поэтому туда поехала. Ты выглядел таким… я не знаю, потерянным.

— Хорошее определение.

— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, Эд.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Потому что я знаю, каково это.

— Ну да.

— Каково терять кого-то любимого.

Я кивнул.

— Это тяжело. Кажется, что конец света.

— Типа того.

— Но это не так. Это не конец света. Ты идешь дальше. Хотя тебе больно, но ты все равно идешь. И с тобой снова случается что-то хорошее. Тебе все равно еще больно, но теперь у тебя и что-то хорошее есть. А иногда ты даже совсем забываешь про боль.

— Поверю на слово, — сказал я.

— Поверь. Я серьезно.

И тут она скользнула вперед от двери, и обвила меня руками, и поцеловала. На ее губах я почувствовал вкус помады, и кофе, и пончиков. Ее ладони задвигались по моей спине. Я почувствовал, как ее грудь прижимается ко мне сквозь нашу одежду. Затем ее руки забрались под мою рубашку со спины, и я в ответ тоже запустил руки ей под рубашку сзади. Ее кожа была теплой и гладкой, от талии до самых лопаток.

Куда делся ее лифчик?

Должно быть, сняла его в ванной.

Она это спланировала!

Я смутно подумал, что понятия не имею, сколько тут ее расчета, а сколько спонтанности. Я был смутно недоволен тем, что меня обманули, мной манипулировали. Я смутно понимал, что должен немедленно прекратить эти глупости и вежливо попросить ее удалиться.

Но гладкая обнаженность ее спины намекала на такую же обстановку и спереди.

Она бы не стала снимать бюстгальтер, если бы не хотела, чтоб я туда добрался. И я добрался. Вскоре, мои руки уже исследовали упругость и мягкость ее груди. Ее бюст был больше, чем у Холли. Когда мои пальцы коснулись ее сосков, она тихо простонала мне в рот и легонько дернулась.

Затем она расстегнула пряжку моего ремня. Потом расправилась с пуговицей на джинсах, опустила замок молнии и просунула ладонь в мое нижнее белье. Ее пальцы обвились вокруг меня, мягкие и прохладные.

Следуя ее примеру, я тоже расстегнул на ней джинсы.

Под ними не было белья.

Наверное, я слишком долго медлил.

— Потрогай меня, — прошептала она.

Послушавшись, я просунул руку в ее штаны. Джинсовая ткань с изнанки была влажной под моими пальцами.

— Внутрь, — снова раздался ее шепот.

Я сделал, как она сказала. Скользкая влага приняла мои пальцы.

Следующее, что я помню — как уже лежал на спине на ковре в гостиной. Мы уже были голыми, и Айлин нависала надо мной, упершись коленями в пол, сжимая руками мои плечи, покачивая грудью, запрокинув назад голову, и скользила вверх и вниз на мне, вверх и снова вниз…

…Мы все еще были на полу. Айлин лежала на мне. Мы были потными и с трудом дышали. Я нежно погладил ее по спине.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Я же говорила, что будет и что-то хорошее.

— Наверное, ты была права.

— Не конец света? — спросила она.

— Точно нет.

— Рада это слышать.

Затем она слезла с меня, подняла с пола свою одежду и скрылась в направлении ванной. Вернувшись несколько минут спустя, она была уже полностью одета. Ее волосы были расчесаны. Лицо все еще покрывал румянец, а в ее глазах светилось какое-то счастливое, ошалевшее выражение.

Мы встретились у двери.

— Ночь без сна, завтра буду никакая, — сказала она.

— Да не только ты.

Она обняла меня и коротко поцеловала.

— Надо бежать.

Я кивнул.

— До встречи.

— Завтра увидимся, ладно?

— Конечно.

Я открыл ей дверь и посмотрел, как она идет легкой и пружинистой походкой по темному, пустому коридору. Она помахивала руками при ходьбе. Ее длинные волосы плясали и раскачивались. Ее энергичность напомнила мне ту загадочную девушку. У края лестницы она обернулась и помахала мне.

Я помахал в ответ. Затем какое-то время слушал, дабы убедиться, что ее никто не перехватил по пути.

Услышав хлопок двери в подъезде, я слишком поздно осознал, что надо бы было проводить ее до машины.

«Все с ней будет в порядке» — подумал я.

Однако, встревожившись, я поспешил обратно в квартиру — к кухонному окну, которое выходило на улицу. Оттуда я посмотрел, как Айлин садится в свою машину и отъезжает.

Я просто стоял и смотрел на пустую улицу еще довольно долгое время после того, как она уехала.

Пытаясь понять, что сейчас произошло.

Но в основном я ощущал лишь пустоту, и был доволен собой, и изумлен поступком Айлин, и немало обеспокоен раздумьями о том, к чему это все теперь приведет.

Я проснулся в своей кровати от солнечного света, заливавшего всю комнату. Другая сторона постели была пуста — там, где должна была находиться Холли. Я представил, как она лежит там на боку, свернувшись калачиком во сне, как спутанные рыжевато-русые пряди спадают ей не лицо. По утрам, до пробуждения, ее лицо всегда казалось мягким и каким-то очень юным, почти детским.

Чувство тоски и печали захлестнуло меня.

Я задумался, нет ли какого-то способа вернуть Холли.

Казалось маловероятным. Но даже если она откажется от своего Джея, и вернется ко мне, все никогда уже не будет как прежде. И она сама сейчас стала другой. Или, может быть, она такая же, как и всегда была, просто сейчас показала свое истинное лицо.

Свое истинное, чудовищное лицо.

Отныне, Холли сможет присутствовать в моей жизни в позитивном качестве только в виде воспоминаний о том, как все было до последнего лета. Например, как она спала в этой постели, рядом со мной.

Зазвонил телефон.

Со стоном я перевернулся. Будильник на тумбочке показывал 11:48.

Я знал, что он зазвенит в полдень.

Поскольку телефон продолжал звонить, я вылез из постели и поспешил в гостиную. Я был голым. Но в залитой солнечным светом комнате было тепло, занавески были задернуты, и мне некого было смущать, так что я не стал тратить время на поиск какой-либо одежды.

По пути к телефону, я прошел по тому месту на ковре, где лежал ночью, с Айлин на мне. Внезапно, у меня возникло предчувствие, кто звонит.

— Алло?

— Привет, Эдди! — да, я не ошибся. — Ну как, уже бодр и весел?

— Ага, точно.

— Не хотела, чтобы ты проспал и пропустил свой семинар в час. Хтоничная Хатченс будет очень расстроена.

Я почти улыбнулся.

— О да, она бы по мне очень скучала.

— Почти полдень.

— Собираюсь. Надо привести себя в порядок.

Пауза.

Ну вот оно, приготовься.

— Так что, — наконец сказала она, — как ты себя чувствуешь этим утром?

— Неплохо, пожалуй. Ты как?

Она помедлила, затем сказала:

— Довольно хорошо.

Еще одна долгая пауза.

Через какое-то время, Айлин сказала:

— Так… хочешь, встретимся позже?

Я попытался придать немного энтузиазма моему голосу.

— Конечно. Отличная идея.

— Может, сходим куда-нибудь, съедим по бургеру или еще чего.

— Неплохо.

— Давай у тебя встретимся? Я думаю, будет как-то не очень хорошо выглядеть, если ты к нам придешь… ну, как будто я пытаюсь занять место Холли, или что-то такое.

А ты, конечно же, не пытаешься.

— Ну, в смысле, у нас же здесь все знают про то, что у вас было.

— А. Ну да.

— Так что будет, может быть, лучше, если мы с тобой какое-то время не станем это афишировать. Ты согласен?

— Хорошая мысль, — сказал я.

— Тогда давай я заеду к тебе часов в пять-шесть? Может, съездим вместе куда-нибудь подальше, где нас не знает каждая собака.