Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/74
- Следующая
– Да, – нахмурив брови, ответил Васильчиков, – что-то такое, я точно не расслышал.
– Однако выстрелили?
– А что же мне оставалось делать при виде определенной для себя угрозы?! – с иезуитской улыбочкой поинтересовался Васильчиков. – А как бы вы поступили на моем месте, господин, э-э... следователь? Вы бы, наверное, подождали, пока преступник размозжит вам голову? Или применили бы один из контрприемов, коим вас научили на юрфаке?
– Вопрос не имеет отношения к делу. Что вы сделали, выстрелив и убив человека?
– Ну, начнем с того, что я не хотел никого убивать. Разве что припугнуть. Да потом и расстояние между нами...
– Расстояние между вами, мы проверили, было не более семи метров. То есть вы стреляли фактически в упор. Картечью.
– Да? Ну вам, разумеется, виднее. А я хотел просто напугать. Но он упал. Может, поскользнулся, не знаю. Тогда я отозвал Дика, и мы ушли с ним домой.
– И вы ничего не знали об убийстве?
– Естественно. Я только сейчас от вас узнал, что патрон в стволе был заряжен картечью. Можете мне поверить.
– Увы, это все неправда. – С озабоченным видом Зотов покачал головой и взглянул на Плата, с усмешкой рассматривавшего картины на стенах.
– Ага, – сказал Артем Захарович, – врешь ты, Роберт Олегович. А кто тут же кинулся звонить Полтавину?
Вот тут и смешался Васильчиков. Не думал он, что генерал так запросто продаст его.
– Ах да, кажется, и впрямь звонил... Ну как же! Только, по-моему, это не я, а он меня зачем-то разыскивал. И мы беседовали, да, подтверждаю. Тема? Это уже другой разговор, вас она не касается, это наше дело. А чтобы мы про убийство разговаривали? Ах, ну конечно, я же сказал, что на меня напали и я выстрелил, чтобы заставить их отступить. Что было, то было...
– Видимо, поэтому я и получил указание срочно выехать на труп и посмотреть, кого на этот раз уложил Васильчиков, – небрежно сказал Плат. – Я, как вы видите, добросовестно выполнил указание начальства. И что же я вижу? Уму непостижимо. Сплошное вранье. Можете так и записать в протокол мое личное мнение, господин следователь.
– Я понимаю, – почти официальным тоном заявил Васильчиков, – что мои враги стараются изо всех сил обвинить меня во всевозможных грехах. Вижу и то, что вы прибыли на место случайного происшествия с явным обвинительным уклоном в мой адрес. Да вы и сами не скрываете своей неприязни ко мне. Что ж, это тема для очередной беседы и с вашим руководством, и на ближайших заседаниях Законодательного собрания. Уж поверьте, я постараюсь сделать так, чтобы подробности нашего разговора стали известны широкой общественности. Вы закончили? Тогда прошу оставить меня в покое.
Зотов разозлился, но постарался взять себя в руки и в ответ на наглую отповедь скучным, «канцелярским» голосом сказал то, что давно вертелось у него на языке.
– Вы так ничего и не поняли, господин Васильчиков. Вы совершили убийство. Но ничего путного в свое оправдание привести не смогли. Никаких фактов. По этой причине я принимаю решение временно задержать вас как человека, оказывающего открытое противодействие следствию. Соберите самое необходимое, впрочем, вы знаете, что вам понадобится в камере предварительного заключения.
– Это черт знает что! – вспыхнул этот полный и лысый человек, дотоле излучавший равнодушное и сытое спокойствие, а теперь вдруг превратившийся в злобного кабана, только без клыков. – Я немедленно звоню губернатору!
– Я вам обещаю, – настойчиво продолжил Зотов, – что, пока я вам не дам на то разрешения, вы никого не будете беспокоить. Не усугубляйте своего и без того трудного положения.
– Да, Роберт Олегович, я тебе тоже советую придержать язычок, а то ненароком дружков своих выдашь. А они тебе этого не простят, можешь мне поверить. Собирайся, сейчас за тобой приедут.
И Васильчиков, услышав негромкий насмешливый голос Плата, неожиданно стих и как-то странно успокоился.
– И еще ружье, из которого был сделан выстрел, подайте сюда, пожалуйста. И патроны к нему, для установления идентичности. Не мне вас учить, вы – человек опытный, – сказал Зотов.
И тут он увидел метнувшийся на него действительно зверский, злобный взгляд, от которого в иной ситуации наверняка почувствовал бы себя неуютно.
– А еще, Роберт Олегович, – добавил Плат, – посоветуй своей супруге... Она где сейчас?
– На даче, – мрачно ответил Роберт.
– Вот и оставь ей записку о том, что ты временно меняешь место жительства. Да, так вот, напиши, чтобы она Дика не спускала во время прогулок с поводка. Кстати, если ты сейчас надеешься на его помощь, – тут Плат вообще широко и приветливо улыбнулся, – то делаешь это зря. Мы воспримем твои команды ему как оказание сопротивления при задержании и... – Плат достал из кармана пистолет Макарова и передернул затвор, поставив затем пистолет на предохранитель, и сунул его за пояс под пиджаком. – Это все же не человек, а собака, но я, можешь быть уверен, как и ты, тоже не промахиваюсь. Одевайся.
А сам подумал, что это сегодня, скорее всего, генерал Полтавин промахнулся, лично отрядив его, Плата, сюда, на место преступления. Или, возможно, у генерала были какие-то свои планы на этот счет, не мог же он не знать, как относится старший оперуполномоченный Плат к человеку по фамилии Васильчиков. Или же?.. А кто их всех знает!
Утром в руководящих городских кругах действительно разразился обещанный адвокатом Васильчиковым скандал.
Узнавшая каким-то образом о происшествии с мужем, жена его, Зинаида, не дозвонившись мужу с дачи, ринулась искать супругу губернатора. Наталья Алексеевна оказалась сама не в курсе событий и насела на собственного мужа. У того, конечно, не было иных забот, как выяснять, что могло произойти с Робертом – старым приятелем и собутыльником. И потому он, недолго думая, перезвонил Полтавину и спросил, что это за слухи о каком-то убийстве, в котором якобы замешан Роберт? Генерал рассказал, что уже знал с прошедшего вечера, но добавил, что послал туда, на место, опытного оперативника, который быстро установит истину и найдет виновного. Кроме того, на Парковой работала дежурная бригада ГУВД.
Эти сведения по той же цепочке вернулись к Зинаиде Алексеевне, супруге Васильчикова, и перепуганная женщина, зная непредсказуемый характер своего мужа, схватилась за голову. Ей уже были известны те три эпизода, которые легли черным пятном на биографию вспыльчивого супруга.
Особенно ее волновал третий случай, совершенно необъяснимый с точки зрения нормальной человеческой логики.
На даче у них, доставшейся Васильчикову еще от покойных родителей супруги, росло несколько старых яблонь. По идее, их давно уже следовало заменить молодыми. Плодов они уже почти не давали, разве что в тени от их листвы стоял плетеный дачный стол с креслами, где любил отдыхать после «трудов праведных» сам господин адвокат.
И надо же было такому случиться, что именно в тот день, когда Роберт Олегович сделал очередное дорогое для себя приобретение – купил в магазине «Охотник» специально выписанный для него из-за границы бельгийский карабин и привез его на дачу, случилось непредвиденное. Васильчиков уже закрепил на стене старого сарая лист с мишенью, чтобы пристрелять новый ствол из своей коллекции, когда увидел, что по стволу крайней, у высокого забора, яблони карабкается соседский мальчишка. Этот Родька был известным озорником и прежде частенько наведывался в сад Васильчиковых, благо что забор был невысоким. Роберт Олегович ругался с соседом Кушевым, тот все обещал выдрать непослушного сына, но, видно, отцовская наука не помогала. И на черта далась мальчишке эта старая яблоня, на которой и плодов-то раз-два и обчелся? Но самое ужасное было в том, что Зинаида Алексеевна наблюдала все происшедшее дальше своими глазами – она стояла возле кухонного окна, выходящего на веранду, и видела, как муж, отошедший от стенки сарая на полсотни шагов, поднял свое ружье, прицелился, а затем, вдруг резко развернувшись всем корпусом, выстрелил в сторону яблони. Все дальнейшее было для Зинаиды Алексеевны словно окутано густым и каким-то жутко кровавым туманом. У нее даже нервный срыв случился...
- Предыдущая
- 6/74
- Следующая
