Развод. Не бывшие (СИ) - Черно Адалин - Страница 12

Я прекрасно знаю, о чем он говорит. Я ведь действительно понятия не имею, что такое тишина. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, меня встречает либо крик детей, либо няня, либо их тихое размеренное сопение. Артем прав, я не останусь одна, несмотря ни на что. У меня есть мальчики и Надя. Я справлюсь, несмотря на то что совсем не чувствую себя сильной.

Мы возвращаемся в зал. Некоторое время ходим по рядам, рассматривая картины. Не знаю, что в этот момент думает Артем, но я, глядя на холсты, испытываю смешанные чувства. Я не совсем далека от искусства. Будучи в Таиланде, я несколько раз посещала выставки местных художников, и там, если уж честно, мне нравилось больше. Хотя, возможно, я предвзята.

— Что думаешь? — не выдержав, спрашиваю у Артема.

— Не уверен, что могу здесь выразить свои мысли.

— Так понравилось?

Мне кажется, я не могу скрыть разочарования в голосе.

— Скорее, наоборот, — хмурится он. — Это какая-то дешевая мазня, в которую вложили кучу денег. Тот, кто сказал Анне, что у нее талант, явно не разбирается в искусстве.

Я начинаю смеяться, не в силах удержаться. Артем протягивает мне еще бокал шампанского, и остаток вечера мы общаемся в еще более непринужденной обстановке. На картины мы хоть и смотрим, делая вид, что нам нравится, но теперь не молчим, а разговариваем, обсуждая увиденное. Оказывается, ничто так не сближает людей, как общий враг. И пускай Анна не является врагом ни мне, ни уж тем более Артему, мне все равно приятно обсуждать ее творчество и осознавать, что это не я предвзята, а из нее никудышный художник.

Я намеренно не обвожу взглядом зал, чтобы со стороны не казалось, что ищу мужа, но все же периодически чувствую на себе чужой взгляд. Он отражается жжением между лопаток. И я совершенно не знаю, кто смотрит. Муж или Давид, у которого из-под носа увели послушную зверушку. Я знаю, что вечером получу нагоняй, но мне ни капли не страшно.

Я материально завишу от отца, и если сегодня вечером он выставит нас с детьми за дверь, мне некуда будет пойти, потому что моя лучшая подруга живет в другой стране, а больше никого близкого у меня нет. Но сейчас это последнее, что меня волнует. Я упиваюсь своей свободой, легкими разговорами и мужчиной рядом. Удавка в виде браслета снята, тяга к мужу не столь отчетлива. Может быть, я смогу построить новые отношения? Не сейчас, но когда-нибудь.

Разговор с Артемом помогает понять, что я не одна. Каждый, кто однажды доходил до развода, испытывал сомнения и страхи, терзающие сейчас мою душу.

— Может, сбежим? — предлагает Артем, когда мы останавливаемся у последней картины, завершающей выставку.

— И куда же?

— Выпьем вина где-нибудь на набережной.

Мне кажется, что сегодня день безрассудных решений, потому что я слабо киваю и, отдав пустой бокал официанту, направляюсь с Артемом к выходу. В крови гуляет алкоголь, в груди толчками вибрирует сердце. Я крепко держу Артема под руку и медленно спускаюсь по ступенькам. Его автомобиль уже пригнали, и остается всего несколько шагов, прежде чем за спиной раздается грубый уверенный голос:

— Куда ты собралась?

Мы с Артемом оборачиваемся синхронно. Давид быстро спускается по ступенькам, оказывается рядом с нами, пытается давить своей энергетикой, и прежде я бы непременно разволновалась, но сейчас я чувствую себя увереннее.

— Прости? — хмыкаю, глядя на него.

— Я задал вопрос — куда ты собралась?

— Не вижу человека, перед которым должна отчитываться.

— Отец в курсе, Ясмин?

От его слов жаром опаляет щеки, сердце разгоняется до максимума. За произнесенные чужим человеком слова мне становится жутко стыдно. Я взрослая женщина с тремя детьми, но сейчас чувствую себя маленькой девочкой, которая забыла взять разрешение у папы.

— Ты забываешься, Давид, — стараюсь говорить ровным тоном, но голос все равно вибрирует от напряжения. — Я вольна самостоятельно решать, куда, когда и с кем мне ехать.

Я мысленно благодарю Артема за то, что он не влезает и позволяет мне самостоятельно себя отстоять. Его поддержка незримая. Он легонько прикасается к моей талии, словно показывая, что рядом и готов вмешаться в любую секунду.

Развернувшись, открываю дверцу автомобиля. Артем тоже отходит, но тут же возвращается, когда Давид, перешагнув черту, хватает меня под локоть и говорит, что я никуда не поеду.

— Мне кажется, вы забываетесь, — слышу резкий голос Артема.

— Я не с тобой разговариваю, — Давид едва поворачивает голову в сторону, глядя все это время лишь на меня и крепче, до боли стискивая мою руку.

— Зато я с тобой.

Ладонь Артема обхватывает руку Давида на запястье. Не знаю, то ли он отчетливо сильно сжимает, то ли давит чем-то другим, но захват на моей руке становится слабее, а затем и вовсе исчезает. Мгновение — и вот Давид стоит напротив Артема. Они оба шумно дышат и, кажется, готовы затеять драку. Из-за меня?

— Это все, на что ты способен?

— Это все, чего заслуживает человек, позволяющий себе тронуть женщину.

— Я тебя…

— Тут камеры, — Артем напрочь сбивает с Давида спесь. — Ударишь меня и загремишь за решетку. Уж я-то постараюсь.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Давид отступает. Первым. Отходит на несколько шагов назад, но смотрит с такой яростью, что мне становится не по себе.

— Садись в машину, Ясмин.

Я поспешно открываю дверцу, собираюсь сесть, но зачем-то оборачиваюсь. Мы собрали небольшую толпу зевак, вышедших из галереи, и среди них с сигаретой в руке стоит Динар. Уверена, он все видел. Интересно, о чем подумал, глядя на то, как из-за меня чуть не подрались двое мужчин?

Ясмин

— Уверяем вас, лучшей школы вы просто не найдете! — с улыбкой говорит директор очередной частной школы.

Все это я слышала в трех предыдущих. Ни там, ни, между прочим, тут, мне не дали того, чего я просила — абсолютной безопасности. Даже изучению иностранных языков я уделила куда меньше времени. И это при том, что все посещенные мною школы относятся к ряду лингвистических. Но писать у себя на сайте это одно, а вот предоставить услугу на самом деле — совсем другое.

Вот, например, в этой школе на сайте было написано, что они преподают три иностранных языка на выбор. Обучение в игровой форме в первый год, интерактивные занятия на китайском, английском и французском. На деле же оказалось, что есть только английский, и то… группа будет сформирована ближе к концу года. Что дети будут делать первые полгода — непонятно.

— Насчет языков, понимаете, не каждый родитель хочет, чтобы его ребенок изучал, скажем, французский. Да и китайский… собралось только два человека. Вам какой язык хотелось бы?

— Нам… не знаю. Мы еще не решили.

— Ну вот! Так все говорят! А пора уже, между прочим, определиться.

Я соглашаюсь с ней, осматриваю еще несколько кабинетов и ухожу, забираясь в прохладный салон автомобиля с водителем.

— Дальше по плану школа на Андреевской, верно? — уточняет водитель, выделенный отцом.

Иногда мне кажется, что Петр Семенович приставлен выполнять обязанность не только водителя, но и шпиона, ведь с момента, как я сняла браслет, он у меня и появился. Отец утверждал, что это для моего удобства, на деле же… на деле мне кажется, что это лишь очередной повод за мной следить. Радует только то, что от Петра Семеновича можно сбежать.

Вообще, после моей выходки на выставке позавчера я ожидала от отца чего угодно, но не того, что он лишь с молчаливым разочарованием проводит меня взглядом до комнаты, а наутро приставит ко мне водителя. Я ожидала другого.

Скандала, требований, очной ставки с Давидом, но ничего такого не произошло. А последнего и вовсе после выставки след простыл. Ни звонков, ни сообщений, что меня чрезвычайно радует. Правда, и Артему я еще не позвонила. Знаю, что нужно, потому что отец уже назначил мне встречу со своим адвокатом, но никак не могу решиться. Я чувствую себя перед ним виноватой. И буду виновата еще больше, если узнаю, что Давид действительно принес ему проблем.