Римлянин. Книга третья (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 67

Карлсон вышлет для защиты городов половину VI-го легиона, передав её под командование человека. Эти силы помогут осуществить некоторые полезные для человека операции, например, провести пару-тройку налётов на пригороды Москвы, чтобы Временное правительство начало нервничать.

Человек всё ещё мыслил реалиями своего мира и Каскада миров. В родном мире армии могли вести боевые действия в любых климатических обстоятельствах, а в Каскаде миров просто не было суровых зим, и температура редко опускалась ниже 10°C.

В этом же мире Временное правительство не проводит наступательных действий в том числе и потому, что не хочет оставить большую часть армии по пути к Нижнему Новгороду. Доставить такую прорву людей в целости и сохранности на такое расстояние они просто не могут. Другое дело, что они могли отправить иррегуляров для чувствительных ударов по коммуникациям, но они даже этого не сделали. Видимо, Воронцовы очень нерешительные люди и бояться потерять репутацию в случае провала. Они понимают, что де-факто относятся к категории шлюх в собственности Демидовых и любой провал может привести к «замене блядей».

Человек же знал, что легионеры отлично переносят экстремальные температуры и отлично воюют в условиях суровой зимы. Весь секрет в экипировке.

Инструктор занялся тремя новобранцами, плохо справляющимися с маршировкой.

Зачем изводить солдат интенсивной маршировкой, когда они всю свою службу проведут в гарнизоне?

Во-первых, это красиво.

Во-вторых, без маршировки нет армии. Если солдаты не умеют маршировать, то не может быть и речи об их организованной передислокации куда-либо. Это банально военный способ ходить. Боевые подразделения без марша — не боевые подразделения.

В-третьих, маршировка сплачивает подразделение. Все знают, кто где находится в строю, а, следовательно, знают своё место. И вот этот момент чуть ли не самый важный. Подавление индивидуальности отдельного солдата — это основа основ устройства любой армии. Ни одному полководцу не нужны яркие и уникальные личности во вверенных подразделениях, ему нужны исполнительные механизмы, готовые вовремя выполнить приказ. Строй — это исток дисциплины.

В-четвёртых, человек — личность привычки. Он привык, что в воинских соединениях всегда есть марш. Поэтому и здесь так будет.

«Это одна из тех вещей, которая делает армию армией», — подумал человек.

Слишком хорошая маршировка от гарнизонных войск не требуется, поэтому человек будет снисходителен с этими новобранцами.

А вот со стрельбами…

Со стрельбами дело обстоит иначе.

Через неделю эти рекруты начнут активно стрелять, до тошноты и рвоты. Очень много. До тех пор, пока перезарядка и прицеливание из винтовки не станет частью их личности.

В условиях Кавказа умение стрелять лучше, чем местные — это основа выживания. Легионеры задрали планку очень высоко.

Боевой дух рекрутов находится на высоком уровне, потому что человек решил сыграть в популиста. Он объявил в день прибытия пополнения, что срок службы рекрутов сменяется с пожизненного на десятилетний.

Пётр I установил суровые законы с рекрутской повинностью, поэтому нередки были случаи дезертирства и бегства с поля боя в самый неподходящий момент. Сокращение срока позволило уместить в головах вчерашних крестьян мысль, что десять лет — это вообще-то ерунда, а ещё тут платят деньги. Причём неплохие деньги, если по меркам крестьян, порой не видящих благородного металла всю свою жизнь.

Человеку эти рекруты были нужны не навсегда, а на строго ограниченное время. Максимум два-три года, а потом смысл в них пропадёт. Более того, была вероятность, что потребность в конкретно этих рекрутах исчезнет гораздо быстрее, когда человек сможет осуществить возвращение экспедиционного корпуса из Мезоамерики. Сто двадцать тысяч первоклассных легионеров, прошедших через ожесточённые битвы — это ровно то, что нужно ему для уничтожения всех недовольных.

Но надо взять Москву, а дальше ясно будет…

Человек был доволен увиденным. Подготовка начата и сравнительно быстро у него будут «разменные» силы. Он направился к выходу из казармы.

— Кстати, Ваше Императорское Величество, — догнал его Бирон. — С днём рождения.

— Да, — ответил человек.

//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 1 апреля 1748 года//

Дворец совершенно не потрясал воображение. Всё аляповато и нарочито роскошно. Впрочем, от Отродья Бездны иного и не ждёшь.

В тронном зале был официальный приём просителей. Дань традиции, не более. Всех просителей тщательно проверили и заранее проинструктировали. Тут не было случайных людей.

На троне сидел царь Иоанн III, которому это мероприятие совершенно не нравилось. Ему хотелось играть с друзьями. Это коренным образом отличало его от предыдущего императора, с раннего детства посвятившего себя войне. Окружение ничего не заподозрило, хотя им следовало задушить змеёныша пока он не вошёл в полную силу.

— … да, разумеется… — кивнул Эрик аф Лингрен.

Он стоял по правую руку от царя, как и положено регенту.

Заранее проинструктированный «проситель» получит портрет царя для доставки в его отдалённую деревню где-то под Архангельском. Разумеется, никто и никуда ничего не повезёт. Спектакль нужен был для двора и царя, чтобы утвердить в них мысль, что царя искренне любят.

Пребывая в иллюзии, что он пользуется всенародной любовью, Иоанн III будет более удобным для аф Лингрена. Зачем задавать вопросы, когда и так понятно, что регент делает всё, чтобы страна процветала.

Сам же Эрик собирался прекратить эту гнусную социальщину, развёрнутую Отродьем Бездны. Люди должны приносить пользу и хорошо жить им при этом необязательно. Не потому, что Эрик злой человек, а потому, что блага надо заслужить. Чем заслужили свои блага работники легендарной Промзоны? Да, они работают очень хорошо, выдают продукцию, которой убивают половину людей в Европе, но заслужили ли они высокие зарплаты? Эрик, когда захватит Промзону, проведёт тщательную ревизию и сделает всё, чтобы работники получали ровно столько, сколько заслужили. С крестьянами тоже надо решать давно назревший вопрос. Все эти кредиты и выкуп земель, начатые Банком курфюршества Шлезвиг, были запрещены четвёртым царским указом. Потому что нельзя так просто давать свободу. Зачем им эта свобода? Система ведь и так работает!

Но Шлезвиг пока недоступен. Они даже победили датскую армию, отняв практически всю территорию у этого недоумка, Фредерика V, ставшего королём после наитупейшей смерти Кристиана VI. Официально сердечный приступ, а на деле он помер от заворота кишок вследствие злоупотребления печёной уткой.

Победа усилила Шлезвиг и Священную Римскую империю, но это дело такое…

Аф Лингрен запланировал для них такое увлекательное приключение, что по итогам уцелевшие остатки сами попросятся под его руку. А он милостиво согласится их принять.

— На сегодня, я полагаю, достаточно, — решил аф Лингрен. — Государь?

Последнее слово нужно оставлять за царём. Из-за необходимости подчёркивать «русскость» нового монарха, из обихода его двора стремительно исчезают всяческие европейские титулования и прочие паркетно-шаркунские условности. Есть царь, а остальные — его слуги. Хоть трижды герцог, а царю в пояс поклонись.

Говорят, что такого не было даже при царе Алексее Тишайшем, но нужно было создать образ сурового с младых ногтей царя, который точно наведёт порядок на земле русской.

Петербург продолжал свою жизнь. Работали заводы, поставленные ещё Петром I, работала полиция, реформированная Отродьем Бездны до надлежащего уровня, работали лавки, булочные…

Эрик решил не частить с визитами в ту булочную, потому что если слишком часто посещать место, вызывающее то самое ностальгическое ощущение по тяжёлым, но ярким временам, магия пропадает. Магия места и действия…

«Бывало, накопишь монет…» — вспомнил Эрик с теплотой в душе. — «Мне крестовую булочку, пожалуйста. Одну? Да, одну, госпожа. Не обожгись, только испекли. Спасибо большое, госпожа… Эх…»