Черный Маг Императора 11 (СИ) - Герда Александр - Страница 21

В классе стало так тихо, что слышно было как в соседней аудитории Барсуков рассказывает, что рунология — это самая важная штука на свете и каждый уважающий себя маг должен уметь обращаться с рунами.

— Прежде чем перейти к теории, я начну с одного небольшого практического примера, — разрушил тишину Елисей Родионович и подошел к своему столу. — Обычно все начинают с теории, но у меня немного другой подход. Я считаю, что ученики должны знать и понимать, чем им предстоит заниматься, и зачем, собственно говоря. Как показывает практика, обычно это повышает интерес к предмету.

После этих слов он сел за стол и вытащил из него банку, внутри которой сидела белая крыса. Некоторые девчонки тут же взвизгнули, как всегда происходило, случись им увидеть крысу, мышь или какого-нибудь жука.

— Это белая крыса, — сказал Золотов, как будто нам это было непонятно.

Затем он вытащил из ящика стола длинную металлическую спицу и показал ее нам.

— Это длинная игла, — пояснил он. — Теперь я вам кое-что покажу. Обещаю, что вам понравится.

Он медленно опустил спицу в банку и ткнул ей в крысу, которая пронзительно запищала от боли и заскребла по гладкой стене, пытаясь выбраться наружу. Безуспешно, понятное дело.

Золотов вытащил спицу и показал ее нем.

— Сейчас на кончике этой иглы капля крови. Совсем крохотная… Настолько, что даже я с трудом могу ее рассмотреть. Однако этого количества мне вполне достаточно для работы. Даже больше, чем нужно, — он медленно провел спицей перед собой, показывая ее нам. — Обладая таким количеством крови, я могу сделать с ней все… Например, вот так…

Очевидно Елисей Родионович начертил какую-то формулу заклинания, потому что крыса внезапно начала вести себя как сумасшедшая. Она пыталась выпрыгнуть из банки и ей это обязательно удалось бы, если бы преподаватель не прикрыл горлышко своей ладонью.

— Еще я могу сделать вот так…

Крыса пронзительно запищала, скрутилась в баранку и затихла, подергивая лапами.

— Впечатляет, правда? — звонко хохотнул Золотов, затем поднял банку и показал ее нам. — Сейчас ей очень больно, поверьте. Пройдет всего несколько секунд, и она сдохнет. Но мы не будем тянуть время и продлевать страдания бедного животного… Поэтому…

В этот момент крыса вспыхнула ярким белым пламенем, спустя мгновение превратилась в тлеющий уголек, а затем дно банки отвалилось и со звоном упало на стол, разлетевшись на мелкие осколки. В классе неприятно завоняло паленой шерстью.

Мы потрясенно смотрели на почерневшие останки крысы, которые лежали на столе и каждый в этот момент думал о своем. Впечатляющее зрелище. Мне, конечно, приходилось видеть штуки и покруче, но все равно выглядело это эффектно, что и говорить. Интересно…

— У тебя какой-то вопрос, Темников? — оглушительно прозвенел в тишине голос Золотова, когда я поднял руку.

— Да. Скажите, Елисей Родионович, а с засохшей кровью это работает?

— Хороший вопрос. Сразу чувствуется профессиональный подход к делу. Об этом мы будем говорить на дальнейших уроках, но чтобы тебя не томить, скажу — да, работает, — ответил Золотов. — Правда для этого нужно соблюдать кое-какие требования.

Угу… Как любопытно…

— Дориан, ты знаешь, а мне нравится эта штука. Думаю, нам нужно заняться этим вопросом.

Урок Золотова пролетел незаметно. Несмотря на то, что он мне не очень-то понравился своими странностями, рассказывал он интересно. Хотя и весьма своеобразно. Взять хотя бы тот же пример с крысой, после которого одна из девчонок даже расплакалась. Можно было бы и на словах объяснить.

— Нет, на словах это не то совсем, — поделился своим мнением Дориан. — Я бы для этого какого-нибудь двоечника не пожалел. Еще эффектнее было бы.

— Что ты там, кстати, врал, что на уроках магии крови наносят жуткие раны? — припомнил я ему. — Так и знал, что на ходу придумываешь.

— Не знаю, у нас наносили… — не сдавался Мор. — Я до сих пор помню эти жуткие стоны…

Последними уроками у нас сегодня была алхимия. Самый мой любимый предмет, на котором я мог полностью расслабиться. Если так можно было сказать про уроки Щекина. По крайней мере, Компонент был одним из многих, кто не цеплялся к нам без дела. Строгий, это да, но если в его предмете достаточно хорошо разбираться, то он тебя не трогал. Я разбирался хорошо. Даже более чем.

С этого года мы начинали углубленный курс изучения алхимии. Изготовление эликсиров с большим количеством составляющих, работа с токсичными травами и компонентами, настойки повышенной сложности, ну и всякое такое.

Все слушали Бориса Алексеевича внимая каждому его слову, хотя лично для меня это было не очень интересно. По большей части, я уже все это давным-давно прошел и умел изготавливать эликсиры, которые мы будем проходить только на пятом курсе. А некоторые и вообще не будем изучать из-за дороговизны компонентов или сложности их изготовления.

Однако писать мне пришлось вместе со всеми. В этом плане Щекин был абсолютно непробиваем. Он имел привычку время от времени собирать наши рабочие тетради и если его в них что-то не устраивало, то виновному приходилось очень туго.

Некоторые ученики по несколько недель могли не вылезать из его владений, нарезая компоненты и ухаживая за растениями. Да что там, я и сам, бывало, оказывался в роли виновного. Поэтому несмотря на то, что я не видел для себя смысла вести рабочую тетрадь по причине ненадобности, из-за забубонов Бориса Алексеевича, именно по этому предмету у меня была просто идеальная рабочая тетрадь. Ее можно было выставлять в местном школьном музее как пример для потомков.

Алхимия всегда проводилась спаренными уроками, а так как первые занятия не предполагали никакой практики, к тому моменту, когда они закончились, у меня уже рука отваливалась от усталости. Компонент был безжалостен и всегда диктовал с такой скоростью, что ручка летала по строчкам как бешеная.

Поначалу самые наивные из нас пытались просить его повторить и жаловались на высокую скорость диктовки, но несколько отработок быстро все расставили по своим местам. Даже мои самые капризные одноклассники поняли, что это они подстраиваются под манеру Щекина, а не он под нас.

— Темников, а тебя я попрошу остаться, — сказал мне Борис Алексеевич, когда я проходил мимо его стола и кивнул ему на прощанье.

Услышав его слова, ребята с интересом посмотрели на меня, а я тем временем плюхнулся за первую парту. Терпеть не могу здесь сидеть. Некоторые преподаватели имели привычку рассаживать самых лучших учеников по их предмету впереди, и это больше всего бесило. Слава Богу, что таких было немного. Типа нашей Евы Денисовны Бирюковой или Швабры…

Компонент закрыл дверь за последними учениками, а я завистливо посмотрел им вслед. Первый день выдался каким-то уж слишком напряженным и мне хотелось поскорее выйти из основного корпуса на свежий воздух. Например, на наше школьное озеро в гости к Борису. Ничего хорошего я от Щекина не ждал…

Борис Алексеевич сел на свое место, положил руки на стол и внимательно на меня посмотрел. Что он еще придумал, интересно знать?

— Как провел каникулы? — неожиданно спросил он.

— Да нормально… Вроде бы… — растерянно ответил я, пытаясь припомнить, не давал ли он мне часом на лето каких-нибудь особых заданий, которые я забыл выполнить и теперь горько пожалею об этом.

— Я слышал у тебя появилась роскошная Бездонная Сумка Вакульского? — равнодушно спросил он и не дожидаясь моего ответа, продолжил. — Отличная вещь. Правда лично мне по душе моя собственная, но это скорее дело привычки.

Так и есть. У Компонента была старая потасканная кожаная сумка, с которой он почти никогда не расставался. Глядя на нее, можно было подумать, что до него ею пользовались десять поколений Щекиных, настолько жалко она выглядела.

При этом, сумка Бориса Алексеевича всегда вызывала наш живой интерес. Никто не знал наверняка, но предполагалось, что она у него магическая. Причем магия какая-то необычная, которую никак не определить. Иначе и быть не могло. Должно же быть в этой сумке что-то такое, из-за чего он все время таскает ее с собой?