Преданная. Невеста (СИ) - Акулова Мария - Страница 10

Я больше не дергаюсь, но все равно царапаю его взглядом. Кровожадно надеюсь, что ощутимо.

– Мне ты сказал, что она "неплохая", а гугл куда более красноречив. — Развожу руками, но Слава за жестами не следит. – Как «неплохой» может быть предательница?

Ответом мне служит тишина и прямой взгляд. Какие именно слова за ним прячутся – не могу считать. Он явно злится. Явно недоволен. Явно не хочет вот сейчас и об этом. И из-за этого я-то хочу еще сильнее.

Всем своим видом даю понять, что жду внятного ответа. И, кажется, побеждаю его нежелание говорить.

Тарнавские сжимает челюсти. Я давно уже этого не боюсь, только влюбляюсь сильнее. И сейчас тоже, пусть в недовольного.

– Кристина – дочь человека, с которым я плотно сотрудничаю, Юля. И с ней я общаюсь как с одним из его представителей. Я не выбираю персоналии. Я и сам предпочел бы общаться с Власовым напрямую, но это зависит не от меня, а работать как-то надо.

Его слова звучат очень рационально. Цепляться за отдельные и выворачивать их не поднимается рука. Или..?

А если в грудной клетке дико печет? Сейчас – еще сильнее, чем все время до его прихода. Я слишком хорошо понимаю, что могу потерять. И чувствую. Черт, я чувствую, что она до сих пор на него претендует!

– Она замужем?

Слава вздыхает.

– Юль…

– Нет, ты ответь…

– В душе не ебу.

Тарнавский снимает руки с моих бедер и разводит их. Я несдержано фыркаю. Сужаю глаза и практически шиплю:

– Все ты ебешь.

Видимо, уже мой взгляд горит так, что продолжать игнорировать сложно. Но еще, к собственному стыду, я замечаю в карих глазах смешинки.

– А гугл не помог? – Игнорирую иронию Тарнавского, плотно сжимая губы. Он долго и не ждет ответа. Вздыхает и снова сдается: – Я не знаю, есть ли у нее сейчас кто-то.

– Ты ей неравнодушен. – Выпаливаю, даже не дослушав.

– Юля, – Тарнавский забрасывает голову назад. Смотрит в мой потолок. А я тем временем – на него, еще сильнее подкипая. – Я иногда забываю, что тебе двадцать.

Его задумчивое наблюдение сбивает с толку. Назревавшая тирада рассыпается хаотичными обрывками слов. Щеки становятся пунцовыми.

Слава отталкивается затылком от спинки и возвращается взглядом ко мне. Улыбается. Но снисхождения я не хочу. Как и быть в его глазах дурной малолеткой.

– Если бы мне было тридцать и к моему… Мужчине искала подходы его бывшая, я задавала бы те же вопросы. И так же. Не надо выставлять меня дурой.

– Я не о том, Юль. Ты не дура. Просто… – Он встряхивает головой, борется с улыбкой. Не прямо побеждает, но очень старается. – Я имею право сказать? Или с гуглом не поспоришь?

Я трачу всю себя на то, чтобы просто смолчать. Слава выдерживает паузу в несколько секунд, а потом кивает и произносит:

– Я коммуницирую с ее отцом, Юля. По возможности – напрямую. Если нет – у него есть доверенные люди. Почему именно Кристину он посадил у ту комнату – не знаю. Не всегда жизнь учитывает наши интересы. Иногда приходится переступать через себя и взаимодействовать с людьми, которые не вызывают нежных чувств.

По мере пояснения взгляд Славы снова становится серьезным. Теперь молчу уже я.

Он выжидает и спрашивает:

– Тебе кто-то в уши льет? – Вопрос звучит неожиданно. Мой взгляд спускается на мужскую грудную клетку.

Мне? Кто?

Против воли вспоминаю Лизу и ее едкие слова. Прокашливаюсь.

– Мне в уши недоливают, – смотрю из-под ресниц. Сердце ускоряется. Не хочу о Лизе. Ни о ком не хочу. – Ты.

Слава снова улыбается. Уже мягче. И я так же в ответ.

– Если бы ты сказал сразу, или даже заранее – я себя не накручивала бы.

– Спорно... – Тарнавский парирует, склонив голову к уху. Смотрит на меня внимательно. Смущает, конечно же. – Ты ревнивая.

Желание возразить почти выплескивается из меня опрометчивыми оправданиями, но я вовремя торможу. Прислушиваюсь к себе и признаю его правоту. Очень. Жутко. Смертельно.

– Разве это плохо?

Слава улыбается в открытую. Тянется к моему лицу и гладит кожу. Щекочет подушечками. Скользит от уголка губ вниз.

– Это приятно, но есть нюансы.

Вернувшийся к моим глазам взгляд мужчины уже не настолько острый. Он и сам туманится и меня туманит. Нужно сопротивляться или..?

– В ком ты не уверена, Юля? Во мне или себе? – Слава спрашивает, сведя брови, и в то же время поглаживает кожу под подбородком.

– Наверное, все слишком хорошо. Отсюда неуверенность.

Мое признание вызывает ухмылку, за которую я уже не обижаюсь.

Заданные, но оставленные без на сто процентов удовлетворительных ответов, вопросы повисают в воздухе пущенными нитями, а Слава снова рывком тянет меня ближе к себе.

– Ты ж юрист, малая, – меняет тон и лексикон. Дразнит губы жаром дыхания. Задевает своими ресницами мои. – Что насчет приоритетного изучения первоисточников?

Даю трогать мои губы своими. Сначала коротко и нежно. Потом настойчивее.

–У первоисточника дрянной характер. Он на прямые вопросы отвечает через раз, –колю, но уже без злости и напора.

Мы целуемся, трогаем друг друга. Слава ловит кураж, я — его настроение. Сразу хочется и про встречу спросить. И про планы. И про знакомство с мамой пошутить.

Но больше всего — близости. Бабочки в животе сложили копья. Наводят марафет и вспархивают. Сомнения делают шаг назад. Вперед – дистилированные чувства.

– У меня с Кристиной ничего нет. Я гарантирую, – отбросив в сторону раздражение и нежелание оправдываться, Слава успокаивает меня словами и взглядом.

Я впускаю их в себя. Экспресс-тест на доверие показывает жирный зеленый плюс. Верю.

Тянусь за новым поцелуем. Проезжаюсь пальцами по щекам и торможу на висках. Жмусь грудью к груди. Он горячий и притягательный. Мне иногда кажется – внутри него существует какой-то не изученный наукой источник энергии. И я хочу ею питаться.

Мужской язык проезжается по моим верхним зубам, я тут же впускаю его глубже. Голова кружится, но не от голода.

Я его никому не отдам. Он мой.

Обнимаю крепче. Плотнее жмусь.

Отрываюсь, чтобы поднять руки и дать стащить с себя майку. Самооценку вылизывает жгущий голую грудь взгляд. Он поднимается вверх, когда выпаливаю:

– Но она красивая. Очень-очень красивая. И цвет волос такой... – Хвалить бывшую мужчины, член которого упирается через плотную ткань брюк в твою промежность – не самый мудрый поступок. Но я ерзаю на нем и смотрю в глаза. В них плещется желание. Я в восторге от осознания, что оно адресовано мне.

– Не заметил...

– Врешь, – шиплю и берусь за пряжку, чувствуя губы на шее.

Слава до боли сжимает ладонями полушария груди, кружит языком по нежной коже на шее и за ухом. Прихватывает мочку губами, пробегается пальцами по моему животу, оттягивает резинку шорт и спускается по лобку вниз. Ведет по влажным нижним губам. Наверняка слышит, что мое дыхание ускорилось. Тянет мочку зубами до боли, а потом отпускает и нежно целует за ухом, вводя в меня сразу два пальца.

– Поменялись вкусы, Юль. Я теперь рыжих люблю.

Глава 9

Юля

Этой ночью Слава впервые остался у меня. И сама не знаю, почему, но это очень сильно трогает.

Уже сижу на своем рабочем месте в суде, вроде бы смотрю в монитор, но вижу не его, и улыбаюсь не ему, а своим воспоминаниям.

Спать вдвоем нам было тесно и жарко, голые тела сначала слипались, а потом как-то сами собой спаивались и двигались сонно, но в одном ритме.

Слава крутился, пытался устроиться, матерился, в итоге же заснул просто от усталости ближе к двум. А я из-за волнения спала еще меньше. Любовалась его затылком, спиной, «изучала анатомию» строения его тела пальцами и легкими поцелуями, очерчивая выраженный рельеф мышц и считая родинки.

Готовила ему завтрак. Не испытывала ни желания, ни потребности возвращаться к теме Кристины.

Ловила его взгляды и отводила свои, пряча улыбку в уголках губ. У нас все действительно слишком хорошо. Тревожно из-за того, что даже не тревожно.