Преданная. Невеста (СИ) - Акулова Мария - Страница 21

Впереди еще две пары. От большого перерыва осталось всего ничего. Но трачу его не на посещение столовой или одного из окружающих кампус кафе, а на собственную нерешительность.

Да кури ты уже, Березина!

Тарнавскому, вон, помогает. Он всегда курит на стрессе.

Правда сейчас, кстати, нет. Потому что что? Потому что у него все збс. А у тебя, Юль?

Даю себе же приказ, начинаю распаковывать пачку, но сжать сигарету губами не успеваю. Слышу сзади громкий знакомый смех.

Это Лиза Смолина.

Оглядываюсь и отступаю.

Она стоит в другой компании. Делает вид, что я ее не интересую, но меня триггерит нахождение с ней на одной территории вне пар. Не хочу, чтобы снова лила в уши. Делала выводы. Подъебывала.

Я не в том состоянии сейчас.

Прячу сигарету обратно. Сжимаю пачку вместе с зажигалкой и спускаюсь вниз по ступенькам. К нашей «курилке» примыкает неплохой парк. Сяду там. Может быть одну пару даже пропущу.

Успеваю сделать всего несколько шагов прочь, когда сзади догоняют.

– Берёзина, а с каких это пор ты куришь?

Моя проклятая интуиция привычно не ошибается.

Лиза увязалась следом.

Перехватывает без спросу мою руку. Выцепляет пачку. Изучает ее, пока я пытаюсь ускориться и позорно сбежать.

В голове крутится одно слово: отъебись.

Все от меня отьебитесь.

– Богато куришь. – Очередная подъебка относительно моего «улучшегося за счет Тарнавского материального положения» отзывается болью в сердце. Возможно, потому что это правда. И я подыгрываю ему, принимая предлагаемые блага.

– Забирай и иди нахрен.

Говорю тихо.

Обижаю, конечно же. Лиза даже тормозит на несколько секунд, а потом снова догоняет.

– С чего вдруг, Юль? Неужели с судьей нелады?

Мне нужно ее игнорировать. Она отстанет, это неизбежно. Но нервы не позволяют.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь. Улыбаюсь.

– К твоему сожалению, нет. Все отлично. Он в меня по уши, Лиз. – Развожу руками. Мол, и ты над этим не властна. А у самой болото там, где вроде как живет душа. – Но ты кричи погромче, что мы с Тарнавским спим. Еще не все услышали. Недорабатываешь.

В глазах Лизы вспыхивает яркая обида.

Я знаю, что об этом ты никому не рассказала. Знаю. Просто мне больно, а ты меня трогаешь. Зачем?

– Куришь тогда почему? – Бывшая подруга покручивает в воздухе пачкой. Я смотрю на нее и жалею, что даже попробовать не успела.

– Из интереса.

Усмехается.

– Ну-ну… – Не верит мне. Вбивает еще несколько гвоздиков в крышку моего ментального гробика. – Я, кстати, с Витой вчера ужинала…

Это вообще не нужная мне информация. Выражаю скепсис взглядом. Лиза делает вид, что не замечает. Развернуться и уйти не так сложно. Как и не вернуться на обе оставшиеся пары. Как и не ответить Тарнавскому. А может напрямую отказать.

Не поехать ни к нему, ни на свою съёмную квартиру. Заночевать на точке. На точку он приехать не посмеет, даже когда увидит, что я там.

Это может разрушить наш план. А план – это святое.

– Ты думаешь, мне интересно?

– Думаю, очень.

Отворачиваю голову и смотрю на дерево.

Ну говори. Почему бы еще и тебе не залить мне за шиворот чуточку фекалий?

– Ты знала, что когда мы отдыхали загородом, твой Тарнавский пытался снять нашу Виту?

Возвращаюсь взглядом к Лизе. Что мой выражает – не знаю, но Лиза расценивает произведенный эффект как личный триумф. Расправляет плечи. Улыбается. Смотрит сверху-вниз, хотя мы почти одного роста.

– Вот просто так, – щелкает пальцем. – Подошел к ней и сказал, что она ему понравилась. Предложил трахнуться. Дал ключ от номера.

– И что она? – Я отлично помню тот эпизод. И кто кому что предложил тоже.

Внутри клокочет, но я позволяю Лизе самовыразиться.

Раньше вообще в лицо рассмеялась бы. Теперь мне уже не так смешно.

– Конечно, послала нахуй.

Улыбаюсь.

А я не послала. Точнее послала, а потом таяла-таяла-таяла… За эти два месяца он стал для меня самым родным в мире человеком. Мне сейчас даже пойти за советом не к кому. Единственный, кто приходит на ум – это он же.

– Я знаю, что Вита на нем висла. И это он ее не захотел, Лиз, – с лица бывшей подруги слетает самодовольство и спесь. Только мне это не доставляет ничего. – А ты могла бы перестать уже копаться в грязном белье человека, которого презираешь. Что он, что я – не твое дело. Я уже много раз тебе говорила…

– Я не встречала больших дур, Березина. – Лиза меня перебивает. Сквозь задетое самолюбие пробивается искренность. Я вижу ее в мимике. Слышу в надломленном голосе. Чувствую в вибрациях. Они удивительным образом резонируют с моими.

Мы обе чувствуем, как что-то теряем. Обеим кажется, что все летит к ебеням.

– Отец Игоря сказал, что Тарнавский притащил на мероприятие какую-то эскортницу. Игорь показал твое фото. Отец узнал. Тебе нормально, да? Он тебя позорит. В говно лицом…

– Достаточно, Лиз, – выставляю вперед руку. Делаю шаг. Забираю из пальцев подруги свои вещи и снова отступаю.

Ты не представляешь, насколько мне не нормально.

– Спасибо за заботу. Спасибо и отъебись от меня наконец-то.

Нет сил посмотреть ей в глаза.

Я разворачиваюсь и ускоренным шагом направляюсь по дорожке прочь.

Я хочу соскочить.

Он сказал, что гарантирует мне безопасность, что бы я ни решила.

Я только не помню: я могу соскочить или нет?

***

«Передай своему начальнику, что доступ к материалам он больше не получит. Кто бы мне ни спускал распоряжение».

В моей телефонной книге не забит номер, с которого прилетает сообщение в Телеграме. Но кто это я догадываюсь даже раньше, чем рассматриваю фото отправителя.

Лена-прокуратура. Здравствуйте.

Почему же не напрямую?

– Что там? – Тарнавский спрашивает, заметив, что я отвлеклась от своей тарелки на мобильный. Раньше я посчитала бы это тревогой и заботой. Теперь… Думаю, и так понятно, что нежности вопрос не вызывает.

Я слабачка, которая так и не слилась от совместного ужина.

Каждое слово Славы теперь воспринимаю с подозрением. Все в его поведении настораживает.

Вместо того, чтобы ответить сходу и правду, вяло веду плечами.

Поднимаю взгляд на мужское лицо и впервые за долгое-долгое время вру:

– Мама.

Он реагирует ожидаемо. Кивок и спустившийся в тарелку взгляд.

Моя мама его не интересует. А я начинаю подкипать. Я не хочу находиться в этом месте и в этой компании сейчас. Я не хочу испытывать неудобства в одно лицо.

Сердце разгоняется. Желчь и сомнения копятся.

Это же наверняка правда, что он пользовался преференциями отношений с прокуратурой. А теперь? Спускает ей задачи через начальство?

Что за… Урод?

Смаргиваю.

– Мама пишет, что хочет приехать, – вру развернутей. Провожу тест на искренность. Засекаю реакции. Интереса по-прежнему не очень много. Только брови приподнимаются.

А я утопаю в эстетике его движений, которую обожаю больше жизни. И в которой начинаю видеть что-то отвратное.

– Говорит, я слишком погрязла в работе и учебе. Хочет посмотреть, как я живу.

Слава кивает.

Откладывает вилку с ножом, поднимает взгляд к моему лицу.

– Езжай домой, Юль. Мама права. Отдохни.

Самые безобидные слова вызывают нелогично бурные ответные реакции. Внутри я кривлюсь. Отбрасываю вилку. Начинаю криком предъявлять. Внешне задерживаюсь на нем взглядом чуть дольше, чем стоило бы.

– Ты устала. Это видно.

Смаргиваю.

А что еще тебе видно?

Блять.

Кашляю тихонько, опускаю глаза на его стакан с водой.

А что, если сказать, что я устала от него, его игры, окружающих его людей и меня проблем из-за них?

Не успеваю решиться.

Вверх глаза зовет негромкое:

– Юль.

Отзываюсь. Мне кажется, смотрю слишком ранимо. Собираю себя по кусочкам и надеваю маску обратно.