Орлы в Диких землях (ЛП) - Кейн Бен - Страница 10

Чья–то рука потрясла его за плечо, и Тулл с криком проснулся. Схватившись за кинжал, он понял, что над ним склонился Фенестела, а не германский воин. – В чем дело?  – спросил Тулл более резко, чем намеревался.

– Ты кричал. – Выражение лица Фенестелы было понимающим.

Тулл потер глаза рукой, благодарный за то, что не чувствует осуждения или необходимости объясняться. Нравится ему это или нет, но Фенестелу тоже мучили кошмары. Он с трудом принял сидячее положение. – Все в порядке? – спросил он.

– Да. Уже совсем стемнело, может быть, даже близится полночь.

«Я проспал несколько часов, – подумал Тулл. – Теперь мне не удастся уснуть снова». – Что еще скажешь?

– Туман, кажется, немного рассеивается. –  Фенестела отстегнул ножны от перевязи и сел на одеяло. – Я только что обошел часовых, которые все начеку.

– Даже Катон?

Удовлетворенно фыркнув, Фенестела ответил: – Да, даже он.

Тулл переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться. Плащ прикрывал его торс; его концы можно было также обернуть вокруг рук, но ноги были обнажены ниже колен. Он мог бы пройтись по крепостному валу, но холод все еще поселялся в костях его ног. Огонь костра прогнал бы его прочь, но этой ночью его не разводили. Единственное, что можно было сделать, – это разминать ноги, примерно так, как он и делал, и дожидаться рассвета.

Он стоял рядом со Улыбкой и Магнусом, которые были земляками из одной части Италики. Они проводили приятные часы, предаваясь воспоминаниям и посмеиваясь над тем, что ни один из них не возвращался в свою деревню с тех пор, как ушел служить в легионы.

– Я всегда думал, что отправлюсь прямо домой, как только мой срок выйдет, – сказал Улыбка. – Но как только я женился, в этом не было особого смысла. Мои дети римляне, - в этом нет никаких сомнений – двое уже учатся в пятом классе, – но они не италийцы.

– Да, и мои тоже, – сказал Магнус. – А у вас есть семья, господин?

– Дочь, – сказал Тулл, с болью подумав об Артионе. – Но она никогда не захочет жить в Италике. Что касается моих родителей, они давно умерли, и я не видел своих сестер больше двадцати лет. Их мужей и детей я тоже никогда не видел. «О, Боги, ведь некоторые могут быть уже мертвы,. –   Мысль была отрезвляющей. – Он напишет письмо своей старшей сестре по возвращении, – решил Тулл. – Даже если они никогда не увидятся, было бы неплохо восстановить контакты».

– Корабль, господин. –  Улыбка указал в сторону судна.

Тулл выглянул за крепостной вал. Подхваченный легким бризом, туман значительно поредел. Его остатки цеплялись за ветви ближайших дубов, а нити все еще покрывали землю, но впервые с момента их прибытия он смог разглядеть корабль. Один, два, три часовых, сосчитал Тулл. Он всмотрелся в тени вокруг корпуса и вдоль гальки с обеих сторон, но не смог разглядеть четвертого человека. «Он пошел отлить за деревья», – подумал Тулл. Ему это не понравилось.

– О, Аид, господин, взгляните.

Заметив дрожь в голосе Улыбки, Тулл забыл об отсутствующем часовом и перевел взгляд направо.

– Да, что это, господин?  – Магнус  тоже указал в ту сторону.

С толстой ветки старого бука что–то свисало. Тулл прищурился,…  понял, и у него перехватило дыхание. – Это мужчина. – «Часовой», кричал его внутренний голос, но он не позволил себе запаниковать. Шансы на то, что часовой был убит и повешен на дереве согласно германскому религиозному ритуалу в течение нескольких коротких часов были ничтожны. Тулл осмотрел поляну, на которой висело ужасное подношение, и разглядел еще два трупа, раскачивающихся на веревках. В центре лежал большой плоский камень. По коже у него побежали мурашки. – Это место, где местное племя приносит жертвы своим богам, – прошептал он.

– И мы разбили лагерь рядом с ним. – возмутился Улыбка.

Магнус пробормотал молитву.

Тулл тоже был недоволен; лучшего способа разозлить богов местного племени он не мог и представить.

– Что нам делать, господин? – Рядом с ним из ниоткуда материализовался Медведь; он тоже увидел мрачное зрелище.

– Мы мало что можем сделать, кроме как дождаться утра и надеяться, что нас не заметят, – сказал Тулл. Выходить в море в темноте было бы безумием: илистые отмели и узкие проходы было достаточно трудно разглядеть и при дневном свете.

– Вы не хотите, чтобы мы с Катоном заглянули туда, господин, и убедились, что поблизости не шныряет один из их проклятых жрецов? Мы снимем кольчуги и пройдем туда тише мышей. – В бороде Медведя блеснули белые зубы. Казалось, он даже отдаленно не беспокоился о том, что забредет на поляну, полную болтающихся трупов и только богам известно, чего еще.

Обеспокоенный потерей новых людей, Тулл чуть было не отказался, но идея была здравой. – Да, так  и сделай. Возьми с собой также Луция и Эврисака. Поищите четвертого часового, и не забудьте вымазать свои лица и руки грязью.

– Позвольте и мне пойти с ними, господин, –  сказал Магнус. – Я опытный охотник.

Тулл колебался, но Магнус выглядел вполне способным постоять за себя. Он кивнул: – Хорошо, иди!

Вскоре, под руководством Магнуса, пятеро ветеранов вышли из ближайшего выхода в оборонительном сооружении. Вскоре они исчезли среди деревьев. Ухнула сова, возможно, раздраженная их вторжением. Донесся треск от наступившей ветки, показавшийся громким, как раскат грома в ожидаемой тишине. Затем ничего. Внутренности Тулла скручивались в узел; он уже много лет так не нервничал. Однако наряду с нервами у него возникло старое, знакомое возбуждение оттого, что возможна драка. Если бы это произошло, то было неясно, как они выведут всех из лагеря на корабль со всем своим военным инвентарем. Так же перед ним маячила и другая задача, как можно было отстоять лагерь, одновременно защищая корабль от пробоин или поджога. Несмотря на эти опасения, в Тулле снова ожили давно забытые ощущения.

В итоге пятеро лазутчиков вернулись целыми и невредимыми, сообщив, что они никого не видели и ничего не слышали. Трупам было несколько дней, что подтверждает их утверждение о том, что поляну некоторое время никто не посещал. Испытав облегчение, Тулл все же не был готов рисковать. Всех в лагере тихо разбудили и приказали собирать палатки. Когда Азмелькарт в ярости прибежал на крепостной вал, чтобы пожаловаться на то, что его вытащили из–под одеялами, Туллу захотелось ударить его под зад. Однако это был человек, в руках которого были деньги, поэтому он мирно объяснил свои рассуждения. Не убежденный, финикиец повысил голос. Разгневанный Тулл недвусмысленно заявил ему, что он, и только он, несет ответственность за безопасность группы. – Ты платишь за корабль и жалованье людям и делаешь с янтарем все, что хочешь. Но если я прикажу свернуть сейчас  лагерь и уйти на рассвете, мы так и сделаем, – прошипел он. – Ты понимаешь?

Азмелькарт кивнул, но глаза его были наполнены ядом.

– Ты молодец, – сказала Фенестела, когда финикиец в гневе зашагал прочь. – Теперь ты нажил себе двух врагов.

– Катон потихоньку приходит в себя, – сказал Тулл вполголоса. – Разве ты не видел, как он обрадовался, что его выбрали пойти с Медведем?

Когда его беспокойство по поводу разведки местности рядом с трупами несколько уменьшилось, его мысли вернулись к четвертому часовому. Прежде чем Тулл успел отдать приказ обыскать территорию вокруг корабля, он заметил ветерана, бегущего к лагерю. Его живот напрягся.

Заметив Тулла, мужчина приложил ладонь ко рту. – Один из наших парней пропал, господин. Исчез!

Проклиная то, что это услышали другие, поскольку между теми, кто стоял на обороне, уже распространился недовольный ропот, Тулл махнул ветерану рукой в сторону ближайшей части рва. – Что происходит? – крикнул он вниз.

Тяжело дыша, мужчина, один из подчиненных Виниция, остановился и отдал честь.

«От старых привычек трудно избавиться», – иронично подумал Тулл.

– Он пошел справить нужду, господин. И сказал, что ненадолго. Мы подождали некоторое время, а затем позвали его по имени, но никто не ответил. Мы обыскали весь корабль. Ничего.