Попытка возврата - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/86
• Следующая

– Хоть я в него и не верю, но – с Богом, мужики!

И мы, занырнув в кузов полуторки, покатили к линии фронта.

– Уй, бля-а-а!

– Леха, что там? Зацепило?

Я не мог оторваться от руля и только потому, что Пучков вскрикнул и пулемет замолчал, понял, что проблем у нас прибавилось. Но через пару секунд MG-34 опять замолотил короткими очередями.

– Нормально, старшой! Руку чуть царапнуло! – проорал Пучков, пытаясь перекричать шум мотора и грохот очередей. Серега, видно, опять потерял сознание, и теперь, оглянувшись, я увидел, что он съехал между сиденьями и его замотанная бинтами голова бьется на кочках о заднюю дверцу. А на рукаве у Лешки, чуть ниже плеча, расплывается красное пятно. Зараза, блин! Похоже, приехали. Что-то надо делать, и быстро.

– Леха, бросай пулемет и быстро за руль! Я сейчас выскочу, а вы быстро дальше валите!

– Товарищ старший лейтенант, вместе уйдем! Не надо оставаться!

– Ты что, бля, рядовой, приказа не понял?! Марш за руль!

Дав по тормозам, выскочил из машины и, пока Пучков занимал мое место, подхватил пулемет и побежал к здоровому валуну возле обочины. Машина, газанув, рванула вперед, а я, плюхнувшись возле камня и поправив ленту, приготовился встречать преследователей. Хорошо еще, что дорога шла, петляя между скал, и мою высадку фрицы не могли увидеть. Минуты через полторы они появились. Впереди цугом неслись три мотоцикла. Выцелив первого, дал короткую очередь, а потом длинно лупанул по остальным. Вот это другое дело! Это не со скачущей машины стрелять! Один байк на всей скорости влепился в скалу, второй, резко вильнув, свалился в глубокий обрыв, что шел за обочиной. А третьему, видно, попало в бензобак, потому что он эффектно рванул и, перевернувшись набок, проехал по инерции еще метров двадцать, где и остался лежать, чадя горящим бензином. Остальные поклонники быстрой езды, шустро сообразив, в чем дело, спешились за поворотом и принялись густо поливать мой валун пулями. Ну, это надолго. Если сейчас не подстрелят, то я до приезда отставшего БТРа их тут удержу. А там как повернется. Против немецкого колесно-гусеничного гроба у меня есть два аргумента в виде противотанковых гранат. Так что, если повезет, может быть, и его урою. Только вот куда потом самому деваться? В обрыв сигать – это верный кирдык. Если сразу ноги не переломаю, то меня сверху добьют. По скале выскочить тоже не выйдет. Я же не Карлссон, пропеллера сзади не имею, а тут не всякий скалолаз справится, да и фрицы клювом щелкать не будут. В момент дырок наделают.

А ведь как все хорошо начиналось…

Без проблем перейдя линию фронта, мы ночью проскочили километров двадцать, в глубь полуострова. Отдохнув и оглядевшись, уже днем вышли на дорогу. Там стояла разбитая полуторка. Но все повреждения на ней были со стороны, обращенной к полю. С дороги она смотрелась более или менее целой. Вот мы и встали возле нее – типа этот трофей только что сломался. Дорогу в оба конца было видно хорошо, поэтому торчали там безбоязненно. В случае чего можно было укрыться в придорожных кустах. Что мы два раза и делали. Один раз, когда ехали два тентованных грузовика – хрен его знает, что у них там в кузове, может, солдаты? А второй раз даже жалко было упускать. Легковушка, прям как на заказ, в сопровождении мотоциклиста. Явно какой-то чин катил. Но в это время с другой стороны дороги показалась колонна, и мы только проводили лакомый кусочек жадными глазами. Часа через два наконец повезло. Четверо немцев на двух байках остановились по взмаху руки орденоносного Гусева. Трюк с поломанной машиной сработал. Фрицы до последнего ничего не заподозрили, и мы с двух сторон за считанные секунды накрошили их в капусту. Один мотоцикл запихнули в кусты, предварительно перелив из него бензин. На второй взгромоздились сами и с ветерком покатили по пыльной дороге к далеким холмам, виднеющимся на горизонте. Рыскали почти до вечера. С одной стороны, нам везло – никто не останавливал, а с другой – никак не получалось найти заказанного языка. Вечером уже заехали в небольшой татарский аул. Там все резко обрадовались. Глава местного самоуправления лично вышел встречать доблестного офицера вермахта. Я выступал в роли знающего немного русский язык и поэтому служил переводчиком. Главный аульный баскарма, путая русские и татарские слова, говорил о неземном счастье видеть у себя таких бравых солдат-освободителей. И очень сожалел о столь редких появлениях у него в поселке немецких солдат. Человек двадцать мужиков, вооруженных кто чем и представленных как отряд помощи полиции, радостно скалились и все норовили двумя руками, с полупоклоном пожать руку Сереге. Потом главный пригласил нас к себе в дом и там, в перерывах между поглощениями разных вкусняшек, преподнес Гусеву поднос, на котором лежала целая куча красноармейских книжек. Это, как он объяснил, были документы тех бойцов, которые имели неосторожность появиться вблизи поселения и были пущены под нож храбрыми помощниками нового режима. Серега, скаля зубы в улыбке, потрепал главного бая по щеке. Тот размяк, как барышня, и приказал принести еще пожрать. Блин. Я на какую-то секунду испугался, думая, что майор не выдержит и свернет шею гостеприимному хозяину. Но он сдержался и после сытного ужина нас наконец оставили в покое и уложили спать. Наутро, снабдив кучей вкусностей на дорогу, вышли провожать всем аулом.

– Суки! Суки! Всех под корень! Ни одна падла не уйдет! – рычал Гусев, когда мы отъехали от поселка. Он, сидя в люльке, крутил в руках полевую сумку, распухшую от красноармейских книжек, и крыл матом местное население.

Минут через десять мне это надоело, и я сказал:

– Слушай, Серега, а ты не задумывался, почему они на немцев работают? Может, им наши хуже немцев были. Может, настолько херово обращались, что они фрицев за освободителей считают?

Майор аж взвился:

– Какое там, херово обращались! Так же, как и со всеми остальными! Не хуже!

– Вот о чем я и говорю…

Гусев сначала меня не понял, а потом надолго задумался. Разговорчик, конечно, был очень скользкий, но я уже давно полностью доверял как Сереге, так и Лехе. Так что мог говорить без опаски. Хотя внутренне был согласен с командиром. Этот менталитет не переделать. Даже если б их Советская власть в жопу целовала, они все равно бы нас прирезать норовили при каждом удобном случае.

А уже после обеда наткнулись на жирного леща. Было на удивление тепло, и он катил перед нами в открытой машине, блестя на солнце оберст-лейтенантскими погонами. Подполковник по-нашему. Один, что называется, и без охраны. Водитель и летёха при нем – не в счет. Мы для проверки подъехали поближе и убедились, что глаза нас не обманывают. А вот теперь, пока на дороге пусто – в темпе! В пару слов выработали план действий, и я повел мотоцикл на обгон. Получилось как в кино. В тот момент, когда байк поровнялся с машиной, Гусев и Лешка разом перемахнули в нее, за секунду вырубив пассажиров на заднем сиденье. Пока водила соображал, к чему такие нарушения ПДД, Серега влепил ему по кумполу и остановил автомобиль. Мужики упаковывали трофеи, а я, сняв с мотоцикла пулемет, закинул его в машину. Потом сел за руль и покатил в сторону жидкой рощицы, виднеющейся между холмами. Пока пленные валялись без сознания, мы их обыскали и получили жестокий облом. Подполковник, гад такой, оказался, оберштабсцалмайстером. Сейчас уже и петлицы разглядели. Действительно – финансист. Бухгалтер сраный! И в ящике железном, который Пучков монтировкой вскрыл, была куча рейхсмарок. Получку этот хмырь в части вез, судя по всему. Я, пребывая в полном расстройстве, сунул две пачки в карман. Машинально, наверное. Тут главный бухгалтер очухался и повел себя странно. Вместо того чтобы пугаться и колоться, он сразу сунулся к лейтенанту. Подпол, несмотря на связанные руки, бодал летёху головой и все называл его по имени. М-да. А с этим офицериком мы, похоже, переборщили. Голова лейтенанта безвольно болталась на свернутой шее. Из причитаний второго немца я понял, что это его сын. Даже не по себе как-то стало. Прямо-таки сцена семейного горя. От завываний фрица мы немного растерялись. А оберст, сообразив, что сынок-то помер, вдруг зарычал и, вывернувшись всем телом, выдернул из заднего кармана маленький пистолет. Бах! Бах! Бах! Я прыгнул двумя ногами вперед, валя бешеного папашу, пока он кого-нибудь не подстрелил. Когда поднялся, понял, что поздно среагировал. Гусев медленно заваливался назад, и лицо у него было все в крови.

• Предыдущая
• 38/86
• Следующая