Начальник милиции. Книга 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 18

— Вон под стеклом бумажка на столе воткнута, видишь?

— Это расписание футбольных матчей? На фига оно мне?

— Нет, ниже, — он ткнул пальцем в малоприметный клочок.

— А, все, увидел.

Я, наконец, набрал нужный номер. Трубку взяла заведующая, я узнал ее по этому самому скрипучему голосу.

— Алло, Тамара Ильинична, день добрый, это Морозов. Говорят, вы звонили.

— Где тебя бесы носят Морозов, я тебе два раза набирала.

— Так работа… Покой нам только снится. Ведем незримый бой, так сказать. Чем обрадуете?

— Радуют детишек на утреннике и девок на сеновале, а я тебе служебную информацию сообщить хочу. Важную.

— Весь во внимании.

— Ты один?

— Нет, с товарищем.

— Приезжай тогда, чтобы один.

— Говорите уже по телефону… Товарищ надежный, я ему доверяю.

— Да? Ну смотри. Пришли результаты биохимии по Самокрутову и Черпакову. У них в крови обнаружен мусцимол.

— Я так и знал! Спасибо, Тамара Ильинична, заскочу на днях, все, я убежал, тороплюсь. Гоше привет!

Я положил трубку и поспешил к Загоруйко. Тот как раз заперся в темнушке и печатал фотки. Пришлось долбиться в дверь, причём очень сильно. Но даже после этого эксперт вышел не сразу.

— Привет, Валентин, спишь ты там, что ли? — встретил я его претензией.

— Фотобумагу убирал, чтобы не засветить. Что случилось, товарищ капи… лейтенант?

Я поморщился. Валёк был неисправим, ну да ладно, мы одни, простительно.

— Короче, шприц где?

— У меня, в фотолаборатории спрятан. Он же нелегально изъят, вот я его и прячу.

— Слушай сюда. Есть подозрения, что внутри шприца имеются следы мусцимола, это такая хрень ядовитая, которая получается из…

— Я знаю, что это, — перебил меня криминалист. — Психоактивное вещество, содержащееся в некоторых грибах рода Amanita.

— Ого… Да ты меня не перестаешь удивлять, лейтенант. Хвалю. Так вот, нужно шприц исследовать. Направить в лабораторию областную.

— Не получится, там принимают только по уголовным делам объекты. Нужно постановление следователя.

— Ну что у тебя, знакомых там нет? Договорись по дружбе, неофициально проверить.

Валентина застопорило.

— Но это же неправильно. Так нельзя. Такие доказательства все равно будут признаны процессуально недопустимыми.

— Это пока. Я найду способ их потом легализовать и официально закрепить, — многозначительно проговорил я. — Все согласовано там, — я ткнул пальцем в потолок. — На тебя сейчас вся страна смотрит, Валентин. И мама тобой будет очень гордиться, когда-нибудь она узнает, что ее сын не простой милиционер, а помощник самого… — и я снова ткнул пальцем в небо.

— А можно потом будет ей рассказать все? — глаза Вали блеснули. — Про вас и про тайное задание?

— Задание на то и тайное, что нельзя. Но потом, когда мы рассекретим основные материалы, спишем оперативные наработки в архив — вот тогда и похвастаешься.

— Замечательно, — окуляры очков снова блеснули. — А когда примерно это будет?

— Не буду врать, не скоро…

— Ясно… Я попрошу знакомого, есть там у меня товарищ, эксперт-химик в Главке в научно-техническом отделе.

— Отлично… Завтра же отвезем шприц в Угледарск. А сейчас собирайся.

— Куда? Ко мне мама сейчас придет. Но это даже хорошо… придет, а меня нет.

Валентин расплылся в улыбке. Пришлось его снова понукать, как ослика — тем более, что у меня перед глазами снова поплыли картины возможных — вот прямо сейчас! — мучений Пистона. Тьфу ты!

На дачу поехали на мотоцикле. Тяговитый двигатель «Урала» легко тащил по пригоркам и проселкам собаку с милицией и криминалистический чемодан с экспертом.

Доехали до места и выгрузились у «одноглазого» домика Серовых.

Птички беззаботно поют, кузнечики усердно стрекочут — самок зазывают. Пахнет травой, медом и немножко деревней. В такую погоду и в таком месте впору не расследованиями заниматься, а отдыхать. Что Мухтар и сделал. Пока я Валентину, как заправский следак, показывал следы, пёс чинно пометил все кустики, вырыл под забором ямку зачем-то. Сожрал жучка и лег на солнышке, неспешно почесывая за ухом.

— Судя по степени высыхания субстрата и почвенных частиц в следах наслоения, — умничал Валёк, — эти следы обуви оставлены совсем недавно. Буквально несколько часов назад.

— Ну, ясен пень, Валентин. Вчера я здесь поселил важного свидетеля, а сегодня его нет… Получается, что недавно. Мне надо ещё хоть что-то. Ты порыскай еще, посмотри все повнимательнее, может, отыщешь зацепочку какую…

Загоруйко кивнул и хотел было опять выдать это свое «служу Советскому Союзу», но я покачал головой, мол, отвыкай козырять, а то не сегодня-завтра подставишь меня. Он все понял, лишь чуть дернулся, осекся и принялся исследовать домик.

А я пошел за Мухтаром. Хватит ему булки греть на припёке. Он уже обнюхивался с какой-то пушистой собачонкой на кривеньких ножках дачно-дворовой масти. Собачонка, завидев меня, рванула прочь, а Мухтар грустно посмотрел ей вслед.

— С деревенскими оперативные позиции налаживаешь? — хмыкнул я. — Или невесту себе присматриваешь? Нет, братец, невесту мы тебе хозяйскую найдем, чтобы чистых кровей, уши торчком, хвост саблей и аршин в холке. А это что? Тля пушистая.

Но Мухтар моих заверений с особой радостью не воспринял, как говорится, сердцу не прикажешь, даже собачьему сердцу. Он с философским видом зажевал травину, чихнул и снова грустно посмотрел в щель забора, куда ускакала местная пустолайка.

— Работа, Мухтар, работа! — взбодрил я пса.

И только это слово вмиг подняло ему настроение. Мухтар прыгнул на месте, гавкнул, и болтая ушами и хвостом, радостно подбежал ко мне.

Я завел его в домик и дал занюхать следы. Пёс поводил носом над ними поверху, по-аристократически — самой грязи не касаясь, и уверенно потянул меня на улицу. Я пристегнул поводок, так положено, когда ведешь пса по следу.

Продравшись сквозь кусты, малину и прочую дачную флору, мы вышли к забору, где расплылся уже бесформенной кучей заброшенный парник, в котором вся начинка давно превратилась в застарелый перегной.

Мухтар потянул меня за парник. Там, в промежутке между ним и забором, он что-то нашел.

Залаял, обозначая находку, и сел. Показывая, что он молодец и вообще красавчик. Я заглянул за конструкцию и увидел что-то поблескивающее.

Пригляделся… Мухоморные пассатижи!.. Да это же… медицинский шприц. Стекляшка с делениями, игла, как шпага вострая, поршень.

Молодец, Мухтарыш, держи конфетку. Сладкое собакам нельзя, но из моих рук иногда можно. А я позвал Валентина и тоже вручил ему конфетку.

— Изымай улику. Вот такой же шприц мы завтра собирались везти твоему химику в область. Заодно и этот отправим. Где один, там и два. Договоришься? С него не убудет.

— Да? И правда. Сделаем, — кивнул Валя, на ходу набираясь уверенности. — Думаешь, там тоже яд внутри может быть?

Он взял шприц рукой в резиновой перчатке, повертел на просвет, на солнце.

— Вроде, пустой, — я тоже разглядывал находку из Валиных рук. — Но следы должны остаться, так ведь?

— Метод газовой хроматографии очень чувствительный, — кивнул эксперт. — Достаточно буквально тысячной доли капли вещества, чтобы его обнаружить.

— Замечательно, — потирал я ладони. — Еще пальчики посмотри на нем.

— Уже смотрю, — Загоруйко достал из чемодана алюминиевую баночку цилиндрической формы с наклейкой «Малахит» и обмакнул в него черный стержень — хитрое устройство, называемое магнитной дактилоскопической кистью. На самом деле эта фиговина на кисточку совсем не похожа. А напоминала, скорее, непрозрачный шприц без иглы. Но если обмакнуть овальный кончик в мелкодисперсную темную массу порошка, то этот «шприц» мигом превращался в самую настоящую — ну, почти — пушистую кисточку. Частицы порошка густо налипали мохнатым ёршиком на кончик кисти.

После этого эксперт водил аккуратно ёршиком по поверхности предмета, стараясь касаться только кончиками порошковых мохнушек, похожих на вставшую дыбом шерсть. И если все сделать правильно, то тонкий порошок налипнет на те частицы жира и пота, что остаются после наших рук, и будто по волшебству проявят перед нашими глазами папиллярные узоры.