Начальник милиции. Книга 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 31

Утром разбудило меня назойливым лучиком, который щекотал нос. Я открыл глаза, и оказалось, что щекотал не лучик, а прядка волос Аси, ее голова лежала на моей груди, волосы разметались. Обнаженное тело девушки прижалось ко мне, повторяя контуры моего, будто пазл. Мы спали на диване, легли не поздно, но уснули вчера, естественно, не сразу.

Девушка потянулась грациозно, по-кошачьи, открыла глаза и сказала «мур». В ее глазах светилось простое женское счастье.

— Доброе утро, — улыбнулся я, сдувая с носа ее назойливую прядку.

— Привет! — она еще сильнее прижалась ко мне, а ее рука скользнула по моей груди, по животу. — Который час?

— Десять скоро…

— Ой! Я опоздала! — вскрикнула Ася и резвой, но абсолютно голой ланью выпрыгнула из-под одеяла, сверкая обнаженной грудью и другими интересными местами. Я залюбовался и не прятал своего «бесстыжего» взгляда.

Хватая с пола на ходу одежду, девушка принялась спешно одеваться, но при этом не забывала вертеть попкой и выгибать спину, будто бы невзначай, выгодно показывая себя в соблазнительных ракурсах.

— Тебе что, нельзя опаздывать? — спросил я.

Мне захотелось, чтобы она подзадержалась.

— Каждый день — нельзя, — хихикнула она. — Я такая опоздунья. Саша, миленький, я в ванну и на работу. Ты поешь, в холодильнике глянь, что найдешь — бери. Я убежала, целую, вечером увидимся.

— Пока…

Ася остановилась на пороге, развернулась и уставилась на меня:

— Ты же вечером придешь? Не сбежишь?

— Конечно, приду, — я кивнул на сумку со своими вещами. — Ты же меня пожить пустила.

— Вот и ладненько, — улыбнулась она, послав еще и воздушный поцелуйчик, а после скрылась в ванной.

Я вышел из квартиры и запер дверь запасным ключом, который выдала мне Ася. Ну вот… Теперь я живу не в тесной комнате общаги, а в квартире. Но почему-то особой радости от этого не испытываю. И поэтому с невесёлой миной я прошел на остановку, сел в автобус и доехал до нужного адреса. Нужно кое-что прояснить, и начать я решил с коллеги.

Вошел в подъезд и позвонил в нужную квартиру. Дверь распахнулась почти сразу, да и вообще оказалась не заперта. На пороге появился Кулебякин в трусах и майке. Вид он имел грустный, немного помятый, будто его не выписали вчера из больницы, и он не у себя дома.

— Морозов! — вытаращился он на меня, спешно оглядел лестничную площадку, будто чего-то опасался, и, схватив меня за руку, втянул в квартиру.

— Доброе утро, Петр Петрович, — улыбнулся я. — Вас без формы не узнать.

— Не доброе оно, Саша, — пробурчал тот и замкнул дверь на защелку и замок.

— А что так? Вас же выписали… Прогноз хороший, скоро в строй вернетесь.

— Ядрёна сивуха! Морозов! Тебя главк ищет… Ко мне приходили, спрашивали.

— Я в курсе… А вы-то что так переживаете? Одним кинологом больше, одним меньше, — усмехнулся я, впрочем, без особого задора.

— Пойдем на кухню, расскажу.

Я разулся, и мы прошли в квартиру. Жилище местного начальника ГОВД оказалось скромным и не по должности простеньким. Значит, честно живет Кулебякин, ну или умело скрывает. Для этого времени честно жить при хороших должностях — вовсе не порок. Это потом, в моем времени, помнится, у одного начальника краевого ГИБДД найдут дом с золотым унитазом — буквально.

— Будешь? — Кулебякин выставил на стол бутыль с сомнительной бесцветной жидкостью, заткнутую пожеванной газетой.

На столе уже красовались тарелки с солеными огурцами, кружки ливерной колбасы, редис, еще была вскрытая банка кильки в томатном соусе.

— Это что? — недоуменно повел я бровью на бутыль. — Самогон?

— Сам ты самогон, это лекарство.

— Я не болею…

— Ну дык меня поддержи, я болею, еще как болею… Пей, Саша, это приказ, — начальник разлил по стопкам самогон, одну подвинул ко мне.

— Ну, рассказывайте… — я взял стопку, чтобы не обижать хозяина. — Чего нос повесили? Будто не я в бегах, а вы вне закона.

— А-ай, — отмахнулся Кулебякин и поднял стопку. — Давай не чокаясь, как на похоронах.

Ну точно, кто-то умер будто, никогда я не видел шефа таким расстроенным.

Кулебякин мастерски, практически одним глотком, с выдохом, опустошил стопарик. Поморщился, крякнул, шумно втянув воздух носом и захрустел соленым огурчиком. Усы его зашевелились, кончики чуть приподнялись и теперь не смотрелись такими повислыми, как пару секунд назад, будто поперёк воли хозяина немного повеселели.

— Ты чего напиток греешь? — скосил на меня недовольный взгляд шеф. — Иль правду говорят, шпион ты?

— Кто говорит? Какой еще шпион? — удивился я.

— Как какой? Не зря же под тебя копают, чую, тут не только наши роют, но и коллеги из смежного ведомства подключились. Вот если не выпьешь, то точно шпион. Их готовят хорошо, но вот самогон они пить все одно не умеют.

И я накатил стопку, поморщился, так же крякнул по-Кулебякински и тоже взял огурчик.

— Наш человек, — удовлетворённо кивнул майор. — Огурцом закусил, шпион бы за сыром потянулся. Ну или за колбасой, на крайний случай. Они ж, падлы, соленые огурцы на дух не переносят. И сало не едят.

— Так у вас же нет тут сыра, — хохотнул я.

— Все одно, рука у тебя не дрогнула и не замешкалась, сразу огурчик — цоп, и ухватила. Давай еще по одной, чтобы уж точно убедиться, что ты русский.

— Я с утра не пью, — попробовал протестовать я. — И вообще мало употребляю. Я…

— Так то же лекарство от хандры, — по слогам, с ударением произнёс он — очевидно, чтобы до меня дошло. Обуяла меня, окаянная, ядрён пистон! Поддержи начальника…

— Что случилось-то?

Кулебякин многозначительно хмыкнул и разлил еще по одной, а затем проговорил:

— Все, Сан Саныч, был майор и нет его… Кончился Петр Петрович. Сняли меня.

— Как сняли?.. — опешил я. — Вы же на больничном? Не имеют права, только когда больничный закрыт, можно с должности снять.

— Это ты им там объясняй, — ткнул пальцем в потолок шеф. — А меня вывели за штат. Я сам закрыл больничный сдуру, нет чтобы еще потянуть, торопился на работу выйти, пока Купер отдел не развалил. И бац! Приезжаю в главк, больничный отдать, а мне говорят: вы, товарищ Кулебякин, за штат выведены, вот, ознакомьтесь с приказом.

Он сделал жест, будто протягивает мне какую-то бумагу, только в руке у него белел кусочек редиски.

— Эх… Вот ведь как вышло… Вроде, пока числюсь в МВД, но уже не начальник, а не пойми кто. Говорят, что этот — тьфу! — Евгений Степанович, чёрт пузатый, нарыл у меня в отделе кучу нарушений, ядрёна Матрёна! И, паскудник этакий, втихаря докладной запиской их вывел на имя нашего генерала. Не знаю, чего уж он там написал, только меня без всяких комиссий и без аттестаций просто взяли и под зад ногой. А я тридцать лет в органах почти! Всю жизнь положил! А теперь… и жена от меня на дачу съехала, на фига, говорит, ты мне алкаш такой сдался. С утра квасишь. А я не алкаш! — Кулебякин хлопнул по столу кулаком, ложечка в сахарнице подпрыгнула. — Я — советский милиционер! Я начальник милиции, ядрёна вошь!

Кулебякин опасно покраснел. Я даже вспомнил, что в больничке-то он не просто так дни отбывал.

Вот так поворот. От таких новостей я даже намахнул вторую стопку без всяких уговоров. Ну и дела. Конкретно за наш отдел взялись, не один я пострадал…

— Вот такие дела, Сан Саныч, — сокрушенно качал головой Кулебякин. — Хотел я к генералу на прием записаться, только не привык просить… Если уж все порешали, то толку не будет. Вот так и сижу, выпиваю потихоньку. Хорошо, что не забываешь начальника, проведываешь. Хотя сам сейчас, что зэк беглый. Хе…

— Не все еще потеряно, Петр Петрович, — задумчиво проговорил я, перебирая пальцами пустую стопку. — Вы же пока за штатом, а не уволены. Пока окончательного решения по вам нет.

— Скоро будет, — грустно кивнул майор. — До коллегии по итогам полугодия — хрен да маленько осталось. Вот ее решением меня и снимут окончательно, как пить дать. К бабке не ходи, уж я-то нашу систему знаю. Коль взялись — дожмут до конца.