Черные волки, или Важняк под прицелом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая

Боровой поднял с пола сумку, с которой пришел, и поставил ее на диван. Судя по усилию, с каким Боровой это проделал, сумка была очень тяжелой. Боровой расстегнул молнию и жестом пригласил чеченца заглянуть в сумку.

Умар скосил глаза на Аслана и сказал:

– Проверь. Аслан встал, обошел диван, нагнулся над сумкой.

Поковырялся в ней немного, поднял взгляд на Умара и кивнул.

– Все в порядке? – спросил Боровой.

– Да, Антон, все в порядке, – ответил Умар.

– Ты обещал показать мне кандидатов.

– Кандидаток, – поправил его Умар. – Аслан, сделай.

Аслан кивнул и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он через несколько минут, и не один: за ним шли две девушки в темных платьях. Шли тихо, молчаливо, опустив глаза в пол. Одна была брюнетка, по виду – жительница Кавказа, вторая (к полной неожиданности Борового) – светлоглазая блондинка. Волосы у обеих были гладко зачесаны назад и скручены в хвосты.

Девушки прошли в комнату и остановились. Брюнетка продолжила смотреть в пол, а блондинка слегка приподняла голову и скользнула взглядом по лицу Борового.

– Вот, Антон, как и обещал, – сказал радушным голосом Умар. – Эти две шахидки послужат Аллаху, когда...

– Умар, он русский? – неожиданно произнесла блондинка.

– Что? – не понял Умар.

– Это мужчина – русский? – тихо повторила свой вопрос девушка.

Умар нахмурил лоб и кивнул:

– Да, Зурна, русский. Как и ты.

Девушка пристально посмотрела на Борового и спросила:

– Почему он здесь?

– Он с нами, Зурна, – ответил ей Умар. – Он поможет нам в нашей святой борьбе. – Ведь поможешь, Антон?

– А куда ж я денусь, – ответил Боровой и хотел было усмехнуться, однако встретился взглядом с девушкой и почему-то не улыбнулся. Она смотрела на него прямым взглядом, в котором были и любопытство, и недоверие, и решимость.

– Ну? – снова обратился Умар к Боровому. – Ты хотел посмотреть, и ты посмотрел. Они могут идти?

– Да, – ответил Боровой. – Они могут идти.

Умар сделал знак Аслану. Тот что-то буркнул по-чеченски – девушки повернулись и, как прежде, гуськом вышли из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, Умар повернулся к Боровому и сказал:

– Ну? Что скажешь? Понравились тебе мои смертницы?

Боровой разлепил спекшиеся от напряжения губы и произнес таким голосом, словно каждое слово давалось ему с неимоверным трудом:

– Она и правда русская?

– Зурна? Да, Антон, русская. Ее Зоя зовут. А Аслан прозвал ее Зурна. Ей тоже так больше нравится. А почему ты спрашиваешь?

– Я... Я думал, что они обе чеченки.

– Чеченки – не чеченки, какая разница? Аллаху ведь все равно. Главное, чтобы правоверные были. А Зурна – мусульманка.

– Почему? То есть... как это случилось?

– Просто. Вышла замуж за чеченца. Приняла ислам и переехала с ним в Грозный. Потом мужа убили русские, а она осталась одна.

– Но почему она согласилась умереть?

– Умереть за Аллаха почетно, Антон.

Боровой помолчал, потом спросил:

– Ты заплатил ее семье деньги?

Умар усмехнулся.

– Заплатил немного. И еще заплачу, если она сделает все, как надо. Как говорят русские: «не подмажешь – не поедет». А почему ты спрашиваешь?.. А-а... Она тебе понравилась, да? – Умар тихо засмеялся и прицокнул языком. – Хорошая девочка, Антон. И в постели тоже. Я пробовал.

– Как пробовал? – изумился Боровой. – А разве у вас это... положено?

– А разве у вас не положено спать с собственной женой, Антон? – хитро сощурив глаза, поинтересовался Умар.

– Так она...

– Моя жена, – кивнул Умар. – И вторая, Тамуся, тоже. И следующие тоже будут моими женами. Им нужна поддержка, Антон, и я ее им даю. Как это говорят у русских... Я вселяю в них уверенность – вот как. Я вселяю уверенность, а Аллах – веру. Вместе мы наполняем их жизнь смыслом.

– Какая же это жизнь? – усмехнулся Боровой. – Это смерть.

– Смерть – это часть жизни, брат. Ты еще молодой, но когда-нибудь поймешь. Ну, хватит об этом. Давай поговорим о деле. Взрывчатки ты принес много. Взрыватели у меня есть. Бомбы мы сделаем сами. Взрывы будут хорошие, много человек пострадает.

– Ты уверен?

– Не сомневайся.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел Аслан. Он снова уселся на диван, лицо его по-прежнему ничего не выражало, словно было вылеплено из глины. Заговорил Умар.

– Ты говорил, что придумаешь, как провести их на стадион. Придумал?

Боровой кивнул:

– Да. У них будут специальные удостоверения.

– Это хорошо.

– Главное, чтобы бомбы сработали! – с неожиданным жаром сказал Боровой.

Умар посмотрел на него, прищурив черные глаза.

– Бомбы сработают, – сказал он спокойным голосом. – Клянусь Аллахом.

– А девчонки твои не подведут?

– Не смогут, – ответил Умар. – Если что-то пойдет не так, я сам взорву эти бомбы.

– Дистанционным пультом? Умар кивнул:

– Да. – Он чуть склонил голову набок и посмотрел на Борового лукавым, «восточным» взглядом. – Я выполнил уговор, Антон, – сказал он. – Теперь дело за тобой. Думаю, что ты меня не обманешь.

– Я свое слово держу, – сурово проговорил Боровой. Он встал с кресла. – Мне пора. Привезешь ко мне девчонок завтра утром – я их проинструктирую. И переодень их. Чтобы не выглядели как чучела.

– Созвонимся, брат, – с улыбкой сказал Умар. «Лесная обезьяна тебе и брат, и сестра, и жена, сволочь», – подумал Боровой, глядя на ухмыляющуюся физиономию чеченца. Он уже было повернулся к двери, но вдруг остановился, чуть-чуть помедлил, словно обдумывал какую-то мысль, затем проговорил глуховатым голосом:

– Если бомбы не взорвутся, Умар, я тебя убью.

– Они взорвутся, – ответил чеченец.

– Ну, пока.

– Будь здоров, дорогой!

Боровой повернулся и зашагал к выходу.

«Обманет или нет?.. Обманет или нет?..» – вертелось у него в голове. Он не доверял Умару в первую встречу, но сейчас он не доверял ему еще больше. Впрочем... как можно доверять черномазому? Правильно говорит Штырь: хороший черномазый – мертвый черномазый. Ну, ничего. Главное, сделать дело, а там поглядим. В конце концов, ему это тоже выгодно.

Успокоенный этими мыслями, Боровой распахнул калитку и, испытывая большое облегчение, покинул этот мерзкий, заставленный гнилыми коробками дворик-«гадюшник».

Двери склада были массивными, обитыми железом, как двери какого-нибудь старинного амбара.

– Ну, чего встал, приятель? – весело осведомился у Столешникова оперативник Дима. – Жми.

Столешников смерил Диму презрительным взглядом, словно говоря: «щенок, что бы ты понимал в жизни?» Затем протянул руку и нажал на кнопку вызова, расположенную рядом со складской дверью. Внешне Столешников выглядел спокойно, но мертвенная бледность ясно свидетельствовала о том, каких усилий ему это стоило.

– Кто там? – послышался из динамика мужской голос.

Столешников слегка наклонился и негромко проговорил:

– Миша, это Столешников. Мы приехали. Открой.

– Открываю, – ответил из динамика голос Вертайло.

Раздался щелчок и вслед за ним тихий писк. Столешников взялся за ручку и потянул тяжелую дверь на себя. Дверь поддалась.

Переступив порог, Дима оглядел склад быстрым, внимательным взглядом.

– Чего встал? Шагай давай, – окликнул его через плечо Столешников.

Дима зашагал за ним.

В самом конце склада, возле деревянных ящиков и картонных коробок, стоял Вертайло, а рядом с ним – плечистый парень в черной форме с блямбой какого-то охранного агентства на рукаве.

Вертайло смотрел на приближающуюся пару спокойно и внимательно. Дима покосился на Столешникова. Тот был по-прежнему бледен, по впалому виску сбежала капля пота.

– Спокойно, майор, не трясись, – тихо сказал ему Дима. – Срок идешь себе сокращать.

– Заткнись, щенок, – процедил сквозь зубы Столешников.

Они подошли к Вертайло. Тот окинул худощавую фигуру оперативника быстрым взглядом и улыбнулся.

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая