Черные волки, или Важняк под прицелом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая

– С Алферовым-то? Да ничего с ним не будет. Прощения у него, конечно, никто просить не станет. Посадят на губу за самоволку и отпустят. Вижу, тебе это не по душе?

– Да как сказать... Если он не виноват, то, конечно, пусть гуляет. А что, если допустить, что он... – Плетнев замялся. – Ну, что есть хоть один процент вероятности, что он в этом замешан?

– Да хоть два, – сказал Турецкий. – Нет улик и доказательств – нет вины.

Беседуя, Турецкий и Плетнев подошли к палате, в которой лежал генерал Свентицкий.

Дежурный офицер у двери палаты узнал их и, пожав сыщикам руки, впустил внутрь – без особого, впрочем, энтузиазма.

Войдя в палату, Турецкий остался стоять у двери, а Плетнев прошел к высокой белой кровати, на которой лежал, выпростав руки на одеяло, генерал Свентицкий. Выглядел он неплохо. Лицо по-прежнему был осунувшимся, но кожа уже не была такой пергаментно-желтой, как в прежние дни. Судя по всему, кризис миновал, и здоровье генерала постепенно шло на поправку.

Остановившись возле кровати, Плетнев вскинул руку к виску и браво произнес:

– Здравия желаю, товарищ генерал. Рад, что вы поправляетесь.

Свентицкий улыбнулся:

– Привет, Антон. Да, вроде снова становлюсь человеком.

– А до сих пор кем были? – шутливо поинтересовался Плетнев.

– Мумией, – в тон ему ответил Свентицкий.

– Что ж, для мумии вы выглядели совсем неплохо, – пошутил Плетнев.

Генерал засмеялся, но затем внезапно закашлялся. Лицо Плетнева встревоженно вздрогнуло, но Свентицкий, заметив его тревогу, сделал рукой успокаивающий жест, словно говорил – «ничего страшного, это со мной бывает».

– Вы хотели нас видеть? – спросил Плетнев, когда генерал прокашлялся.

Свентицкий кивнул и сказал, обращаясь к обоим сыщикам:

– Садитесь, коллеги.

Плетнев сел на стул. Турецкий поблагодарил, но остался стоять, прислонившись спиной к стене.

– Мне Наташа все рассказала, – снова заговорил генерал, обращаясь на этот раз к Плетневу. – Про то, как ты рисковал жизнью, чтобы прищучить Вертайло. Я всегда знал, что ты боец, Антон, но... – Внезапно он повернулся к Александру Борисовичу: – Вы – Турецкий, не так ли?

Александр Борисович кивнул:

– Он самый.

– Я слышал про вас... Спасибо.

– Не стоит, Андрей Владиславович, – ответил Турецкий.

Генерал слегка приподнялся в постели и, поморщившись от боли, гневно проговорил:

– Вертайло этот, вот подлец! Надо было с ним еще тогда разобраться...

– Ничего, – успокаивающе сказал Плетнев. – Этот уже отпрыгался. Теперь сядет всерьез и надолго.

– Ладно... – Свентицкий снова опустил голову на подушку. – Как твой сын, Антон?

– Васька-то? – Плетнев улыбнулся. – Да ничего. В футбол играет. Говорят, подает большие надежды...

– Молодец. – На сухих губах генерала появилась мечтательная улыбка. – Мне бы тоже – мальчишку... Постреленка. Но, видать, не успел. – Свентицкий слегка качнул головой, словно прогонял наваждение, и снова посмотрел на Плетнева. – Боевое прошлое вспоминаешь? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Извините, – проговорил от двери Турецкий, повернулся и вышел из палаты.

Мешать двум боевым товарищам вспоминать прошлое ему не хотелось. Да и быть третьим лишним при чужом душевном разговоре тоже было неприятно.

В больничном коридоре Александр Борисович сел на диван и, взяв со столика журнал, принялся лениво его листать. Журнал был старый, если не сказать ветхий. Турецкий поднял рассеянный взгляд и посмотрел в окно, в то самое, через которое неизвестный злоумышленник выстрели в охранника генерала.

«Неизвестный? – внезапно подумал Турецкий. – Но ведь он уже известен. В генерала стрелял Вертайло. Мотив налицо, ствол тоже подходящий».

Неожиданно на ум Александру Борисовичу пришли слова Плетнева: «Только я вот чего не пойму. Вертайло тщательно подготовился к первому покушению на генерала, стрелял из своего бесшумного оружия – несмотря на то что это было на улице. А второе покушение доверил какому-то дилетанту. Который мало того что не выполнил задание, так еще и стрелял из громогласного „Стечкина“ без глушителя».

Турецкий закрыл журнал, бросил его на столик и погрузился в размышления. Действительно, было бы странно ожидать от Вертайло такой глупости. Может быть, он просто ошибся с исполнителем? Не тому доверил столь кропотливое дело? А что, такое бывает и с самыми ушлыми парнями. Время поджимало, вот и нанял для второго покушения какого-то кретина.

Александр Борисович усмехнулся и покачал головой. Да нет, ерунда какая-то получается. Турецкий машинально достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и вставил в рот. Уже и зажигалку поднес, но тут услышал над ухом строгий женский голос:

– Здесь не курят. Хотите курить – идите в туалет или на улицу.

Александр Борисович рассеянно посмотрел на сигарету, перевел взгляд на женщину и улыбнулся.

– А, это вы. Здравствуйте! Сигарету это я по рассеянности... – Турецкий убрал зажигалку и сигареты обратно в карман. Приветливо посмотрел на девушку.

– Присаживайтесь, Наталья...

– Можно просто Наталья.

Жена генерала Свентицкого, молодая, красивая, слегка (на взгляд Турецкого) похожая на Мирей Матье, села на диван и повернула лицо к Турецкому. Их взгляды встретились.

– Александр Борисович, – заговорила Наталья, – я хотела бы поблагодарить вас. За то, что вы сделали.

– А что такого уж важного я сделал?

– Поймали человека, который стрелял в моего мужа.

– Ну, за это нужно благодарить не меня. Вернее, не меня одного, так как, признаю это с удовлетворением, моя заслуга в поимке негодяя тоже есть. Хоть и небольшая. А вообще, Антону Плетневу скажите спасибо, он вел дело. Кстати, он сейчас как раз у вашего мужа.

– У мужа? – Наталья нахмурилась и закусила нижнюю губу. – А он ничего не скажет про...

Турецкий поднялся с дивана и холодно произнес:

– Всего доброго.

Он понял, о чем хотела сказать вдова... черт, почему вдова? Жена генерала Свентицкого! Он ведь жив и будет жить! «Он ничего не скажет мужу про мою измену?» – вот как должен был прозвучать вопрос целиком.

Вот ведь бабы, кто их, дур, разберет! Изменить такому мужику с мальчишкой сержантом. Перед глазами Турецкого встало юное, смущенное лицо сержанта Алферова.

– Извините, – тихо проговорила у него за спиной Наталья. – Просто я... Не считайте, что я перед вами оправдываюсь. Или подвергаю сомнению вашу порядочность... Хотя я, конечно, оправдываюсь.

Турецкий хотел уйти, но какая-то неведомая сила удерживала его на месте. В голосе женщины слышалась неподдельная боль.

– Вы просто не понимаете, как нелегко быть женой боевого генерала, – тихо говорила она.

Турецкий посмотрел на нее через плечо и резко проговорил:

– Если нелегко, разведитесь с ним, вместо того чтобы...

Он не договорил. Однако Наталья все поняла. Она вздохнула и проговорила глухим, сдавленным голосом, словно сдерживала слезы:

– Зря я затеяла этот разговор. Простите. Вы, кажется, хотели куда-то идти?.. До свидания.

Турецкий подумал, что нужно что-то сказать, что-нибудь ободряющее или... черт его знает, обнадеживающее, что ли? Однако подходящих слов не нашлось.

– До свидания, – сказал он. – Берегите себя. И берегите мужа. Он это заслужил.

Турецкий отвернулся и зашагал по коридору к выходу, решив дождаться Плетнева в машине.

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая