Боксер-4: назад в СССР (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 30

— Не успокоюсь! — настаивал тренер. — Я не собираюсь успокаиваться, когда к моим бойцам такое отношение! Сначала мы почему-то должны входить в его положение, когда для него картошка важнее бойцов, потом ждать его полдня, а теперь выясняется, что он вообще пропал черт знает где и когда будет с нашими сумками, неизвестно! Как, по-твоему, им сейчас выступать? Бои-то, между прочим, уже сегодня начинаются, а этот деятель уехал и с концами!

Тэээк… вот это новости! Получается, наш водитель, который обещал вернуться за нашими сумками в общагу, куда-то уехал и до сих пор не приехал обратно. И еще неизвестно, поехал ли он в общагу за сумками или куда-то еще. Вообще, он показался мне довольно мутным типом. Уже одно то, что, везя подростков на соревнования, он позволяет себе попутно брать какие-то калымы, говорит о многом. А прежде всего — о безответственности.

Вот теперь это мое ощущение и подтвердилось. На носу — открытие турнира и первые бои, в том числе с нашим, динамовцев, участием. А у нас нет никаких личных вещей. Даже формы — и той нет. И как теперь быть? Не в трусах же показываться на ринге?

Я понимал Григория Семеновича, как никто другой. В моей тренерской практике было несколько подобных случаев, и то, что я тогда переживал, лучше было бы не переживать никому. Я был в такой ярости, что был готов разнести весь дворец спорта, где проходили соревнования. Случаи такого раздолбайства хоть и были редкими, но все-таки иногда происходили. То автобус дадут неисправный, и он заглохнет прямо посреди трассы зимой, то инвентарь забудут погрузить и привезти, то водитель заболеет и пошлет вместо себя коллегу, который опоздает на полтора часа…

А расхлебывать все приходилось именно тренеру.

Ведь публика думает как? Если спортсмен выступает хорошо — значит, он умница и молодец, аплодисменты ему и призы. А если что-то случается, да еще прямо на выступлении — значит, тренер дурак и негодяй, гнать его взашей, чтоб ребят не портил. Вот и сейчас все шишки грозили посыпаться на нашего тренера. Хотя уж кто-кто, а он-то в данной ситуации был абсолютно не при чем. И было все так же непонятно, в чем, собственно нам нужно будет выступать — а решать эту проблему в любом случае придется ему.

«Что делать?» — думал я, как Чернышевский, глядя на то, как Григорий Семенович продолжает возмущаться.

— Григорий Семенович, — Лева решил проявить инициативу и спросил у тренера, подойдя к нему после того, как он закончил спорить с «армейцем». — А если наш водила все-таки совсем уж сильно опоздает, нельзя ли нам позаимствовать форму у спартаковцев или армейцев? Ну понятно, конечно, что там эмблема будет другая, цвет отличается и так далее, так мы изолентой заклеим, все равно это лучше, чем ничего. Не в трусах же нам на ринг выходить!

— Так я это и пробовал сделать, — мрачно отозвался Григорий Семенович. — Вот только что, на твоих глазах.

— И что? — спросил пацан.

— Ну что, — пожал плечами тренер. — Сам видишь, что — он вместо того, чтобы войти в положение и хотя бы обсудить, что можно сделать, начал этого водилу защищать.

— Не пойму, ему-то какой интерес с этим водилой? — переспросил Лева.

Григорий Семенович посмотрел на него с понимающей усмешкой, как смотрят на ребенка, задающего слишком наивные для взрослых людей вопросы.

— Интерес у всех один, — ответил он. — Это конкуренция.

— Так конкуренция-то происходит на ринге, а какая тут может быть конкуренция, если до ринга еще не факт, что доберешься, — задумчиво проговорил Лева.

— Запомни, Лева, — тренер по-отечески приобнял его за плечо. — Это — соревнования. И чем дальше, тем методы будут становиться жестче. Проще говоря, эти методы вообще никто выбирать не будет. Вот если, к примеру, наш водитель действительно нас подведет, то у нас, тренеров, голова будет забита не боями и стратегиями, а как бы вообще с соревнований не слететь. А вы, в свою очередь, перед выступлениями не сможете даже нормально размяться. В итоге получится что?

— Ничего хорошего, — буркнул Лев. — Ну, в смысле, для нас.

— Правильно, — кивнул Григорий Семенович. — А им только этого и надо. Поэтому… мне вот сейчас тренер «армейцев» обещал найти перчатки, но я больше чем уверен, что если он свое обещание и сдержит (что вообще не факт), то это произойдет минут за пять до начала турнира. И перчатки эти будут самые дрянные, которые только возможно придумать. Как и все остальное, впрочем. Так что, Лева, это тебе урок на будущее. Привыкай держать ухо востро — в дальнейшей профессиональной жизни еще и не с тем придется сталкиваться.

Я слушал Григория Семеновича и Леву, и меня не покидало ощущение горького и печального удивления. Конечно, все, о чем он говорит, мне было знакомо из прошлой жизни не понаслышке. Ведь моя тренерская карьера в свое время, наверное, была даже более длительной, чем его. И все эти уловки конкурентов — да даже и не уловки, а просто стремление использовать любую ситуацию во вред сопернику — были мне известны, можно сказать, досконально. В среде профессиональных спортсменов удивить кого-то происками конкурентов вообще довольно сложно. И если бы у меня была возможность открыто рассказывать всем о своей прошлой жизни, то я бы мог припомнить такие истории, от которых того же Григория Семеновича кондратий мог хватануть — просто от удивления. И ведь все эти интриги начинали плести даже в отношении подростков, а по сути — еще детей. И перспектива поломать кому-то не только карьеру, но и жизнь (ведь кто знает, как тот или иной юноша воспримет такую подлость и как будет ее переживать?), как я погляжу, мало кого останавливала во все времена.

— И что же нам теперь делать? — задал я вопрос, потому что хотелось как-то нарушить угнетающую тишину, которая повисла в разговоре.

— Ну что… — Григорий Семенович пожал плечами. — Подождем еще. А что, есть какие-то другие варианты, Мишка?

— А где сейчас должен быть этот наш водитель? — спросил я тренера.

— Где конкретно — не знаю, — усмехнулся он. — Но маршрут — тот же самый, как мы сюда ехали. А ты что, хочешь за ним сбегать? Так имей в виду, что результаты марафона тебе в турнирной таблице не зачтут.

— Ну что вы, Григорий Семенович, — поспешил успокоить его я. — Я просто так спросил. Интересно, где его может носить.

— Вы давайте лучше к бою готовьтесь, — бросил тренер напоследок.

Лева, удовлетворив любопытство, ушел.

«Похоже, варианты все-таки есть», — подумал я. Но рассказывать о них тренеру я посчитал преждевременным. Еще неизвестно, как все сложится, а если бы я объяснил ему свой план, меня, скорее всего, вообще бы не выпустили из здания. Так что я решил пока действовать самостоятельно.

Отойдя от Григория Семеновича под предлогом, что мне захотелось попить водички, я разыскал компанию Янкиных соседей. Это, правда, далось мне не без усилий — в наших коридорах толпились участники турнира, беспорядочно снуя туда и сюда и обсуждая предстоящие выступления. В их числе были и динамовцы, еще на знавшие о том, что у нас есть нехилый такой шанс не дождаться своих сумок с формой. Но, обежав, наверное, половину этого дворца спорта, я все же обнаружил Леньку, Славку и всю их гоп-компанию, изучающих наглядную агитацию, развешанную на стене. Красочные плакаты призывали молодежь заниматься различными видами спорта. «Читайте, читайте», — усмехнулся я про себя. «Глядишь, чем-то полезным займетесь наконец, вместо того, чтобы жителей поселка пугать почем зря».

— Слушай, Славик, — отвел я в сторону своего будущего армейского дружка. — А вы как сюда приехали? В смысле, на чем?

— Мы с Ленькой — на его мотоцикле, — гордо ответил Славик. — А остальные — кто на чем. А что?

— А ты умеешь водить мотоцикл? — уточнил я.

— Так я же его и вел, когда мы сюда ехали, — усмехнулся Слава. — Ленька вчера на радостях, что его сокровище уцелело, так набрался, что я ему не то что мотоцикл — велосипед с утра доверить бы не решился.