Князь Китежа (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 3

— Кто ты? — строго спросил я, осознав, что эротичных приключений мне хватит на год вперед. — И почему сидела в бочке? Я ничего об этом не знаю.

— Раз не знаешь — значит, так надо. Много знать — вредно для здоровья. Твой папаша не даст соврать.

Красавица поднялась и неспешно побрела прочь от озера.

— Как тебя зовут? — я нехотя побрел следом, потому что фигли еще оставалось. — Это хоть можно узнать?

— Ярослава Владимировна, — после короткой паузы прозвучал ответ. — Но наедине можешь звать меня просто Ярой.

— А куда мы идем?

— Скоро увидишь.

Не соврала. Километра через два деревья расступились, и взору открылась просторная равнина с широченным озером, у которого стоял величественный белокаменный город в поясе могучих крепостных стен. Город надвое делила узкая речушка — ровная, как под линейку, около которой теснились хоромы и палаты под красными черепичными крышами. В пригородах же стояли украшенные резьбой терема, а среди желтеющих полей посадов виднелись бревенчатые срубы.

К городу веером сходились шесть дорог — в том числе и железных, и по всем непрестанно ползли как небольшие вереницы телег, так и караваны в десятки возов. Тем же, кому не хватило места на земле, передвигались на летучих кораблях, что швартовались у парящей под облаками верфи.

— Ничего себе, — я невольно присвистнул.

— Китеж-град, — не без восхищения вторила спутница. — Волшебная столица Русской Империи. Видишь вон тот золоченый шпиль поодаль от середины? Это — Царская Академия Магии. Твоя задача — проникнуть туда и вычислить всех членов Культа Кощея. Вычислить… — глаза ведьмы сузились и сверкнули, — и уничтожить. Всех, кроме главаря. Этого оставь для допроса, либо же выведай иным способом, где находится… Впрочем, я забегаю далеко вперед. Для начала нужно восстановить дворянскую грамоту и получить доступ к вступительным экзаменам. А еще — раздобыть мне подходящую одежду. Ты-то наверняка предпочел бы видеть меня голышом, но в Китеже такие выходки под запретом. Да и сам ты выглядишь немногим лучше, хоть и одет.

— И с чего мне начать?

— А это, мой дорогой, зависит от того, на что ты готов пойти ради достижения цели. А идти придется на многое — так что готовься заранее.

Яра дважды озвучила план, затем заставила повторить меня. Убедившись, что ошибок нет, пожелала удачи и отправила к ближайшей дороге. Уже скоро я вышел на обочину — мокрый, грязный, израненный, но все еще в дорогой «барской» одежде. Столь необычного путника тут же заприметил старик на козлах груженого кувшинами возка и натянул поводья.

— Здравы будьте, ваше благородие! — дед снял шляпу и учтиво поклонился. — Кто енто вас так отделал? Уж не разбойники ли?

— Леший заплутал, — заученно ответил я. — Три дня по чаще бродил, насилу вышел. До города не подбросишь, добрый человек?

— Отчего же не подбросить? Садитесь, где удобно.

Я сел рядом, и старик тут же пустился в пространные разговоры:

— В городе нынче черти что творится. Стража три шкуры дерет, нечисть лютует, школяры бесчинствуют. Ензамены, говорят, скоро. В Академию поступать собираются. Да токмо до ензаменов еще допуститься надобно, а для этого пять заданий выполнить. И одно задание — такого же школяра-колдуна на дуели одолеть. Так днем и ночью покоя нет от ентих дуэлей. И нет бы как честные люди на пистолях стреляться, али на шпагах биться. Нет, по правилам волшбой надобно. Вот и не стихают эти свистопляски сутками кряду. Позавчера крышу у трактира сожгли, вчера колодезь заморозили, а завтра что будет? Окаянство сплошное. Вы-то, надеюсь, уже поступили?

— А… — я пожал плечами. — Вроде того.

— Это хорошо. А то от ентих школяров одни беды.

Дед болтал без передыху, а я лишь поддакивал и кивал — урожайность пшеницы и надои коров меня мало беспокоили, а больше ничего толкового попутчик не знал. И чем ближе мы подъезжали, тем громче и величественнее становился город.

Стены у него такие, что пришлось до хруста запрокинуть голову, чтобы увидеть утыканные пушками бойницы, а в стрельчатые ворота, казалось, без труда заплывет пароход. Но корабли если и были, то исключительно воздушные, но не дирижабли, а вполне обычные парусники — только летающие.

Рядом с нами пролегала железка, по которой с черепашьей скоростью полз пассажирский состав. И тащил его не паровоз, а русская каменная печь на колесах, развернутая зевом к вагонам. Кочегар жевал потухшую цигарку и время от времени подбрасывал в огонь березовые поленца, которых вполне хватало, чтобы создавать весьма некислое усилие.

Однако кое-кому из пассажиров его оказалось мало. Тучный господин выглянул из окна тамбура и попросил ускориться, на что мужик лишь развел руками:

— Прошу простить, ваше благородие. Идем на полном ходу.

Боярин чертыхнулся и развернул перед дверью пестрый ковер. Вопреки всем законам физики, тот не упал, а завис параллельно движению. Торопливый дворянин сел на него, взялся за некое подобие вожжей по краям и влетел прямиком в ворота. Где едва не столкнулся с пожилой леди в черном платье, что летела по своим делам в ступе и управляла оной с помощью помела.

Это сказка? Это сон?

Телега остановилась у полосатого шлагбаума. К нам подошел городовой в темно-синем кителе и фуражке с золотой звездой вместо кокарды. Но как подсказала память, коммунизмом тут и не пахло, а золотая звезда считалась символом магии и тайных знаний. Что немудрено, ведь это пентаграмма.

На поясе у стражника висели сабля и кобура с револьвером, а в руках он держал планшет и грифель.

— Куда путь держим? — строго произнес молодой усач.

— Да на рынок, куда же еще, ваше благородие.

— Что везем?

— Молоко да масло. Все свежее, токмо сбитое.

— Пошлина — пятак.

— Пятак? — возмутился возница. — На прошлой неделе же полушка была!

— А на позапрошлой — четвертушка! Так если хочешь меньше платить — в позапрошлую неделю и езжай. А нынче — пять копеек. Инфлянция.

Старик ругнулся под нос, но все равно полез в мошну. Городовой тут же переключил внимание на меня:

— А вы чьих будете, господин хороший? И почто в таком виде в Китеж собрались?

Я спрыгнул с козел и тихо произнес:

— Меня зовут Савелий Раков. Мой дом сожгли, сестру и мать убили. Мне нужна помощь.

— Раков? — мужчина нахмурился. — Из Дружины, что ли?

Я понятия не имел, о какой дружине шла речь, а на раскопки в памяти не было времени. Поэтому на всякий случай уточнил:

— Мой отец — Сергей Александрович, граф.

— Пройдемте.

Усач отвел меня в сторожку — крохотное помещение с кордегардией, к которому, собственно, и крепился шлагбаум. Усадив меня на единственный стул, городовой достал из нагрудного кармана небольшое прямоугольное зеркальце в черной оправе и поднес ко рту.

— Урядник Николай Остров вызывает есаула Арсения Астафьева. Сообщение крайней важности.

Через несколько секунд в зеркальце отразилось пожилое лицо с подкрученными седыми усами.

— Что стряслось? Афонька отказался пятак платить?

— Никак нет, ваше благородие. Все гораздо страшнее.

Полчаса спустя я сидел в просторном помещении на верхнем ярусе сторожевой башни и в третий раз пересказывал историю своих злоключений. Есаул уже связался с местной стражей, чтобы те отправили людей и обыскали руины, а теперь пытался узнать как можно больше подробностей. Но я говорил лишь о том, что видел сам, а в остальных случаях ссылался на амнезию.

— По голове мне дали крепко, ваше благородие. Да не дубинкой, а волшбой. Мозги — что кисель. Коль больше бы знал — разве стал бы утаивать? — ответил, старательно подражая малость устаревшему, но все еще понятному языку.

— Да это понятно. Но коль ваш род действительно культ Кощея погубил, то это на дело государственной важности тянет. Так что посидите еще да постарайтесь чего нового вспомнить, а я пока с Тайной канцелярией свяжусь.

Вскоре прибыл невысокий неприметный человек в сером костюме и пальто, тщательно записал мои показания и без лишних слов удалился. Есаул связался с кем-то еще, и последним в кабинет вошла столь представительная и притягивающая взоры фигура, что я невольно поежился.