Любовь и оргазм - Лоуэн Александр - Страница 38
- Предыдущая
- 38/125
- Следующая
Мэри производила впечатление сильной и способной личности: квадратные плечи, крепкие ноги, крупное тело – все подтверждало этот образ; но это была только видимость. Когда мне удалось узнать ее получше, я обнаружил, что под этой маской скрывается маленькая девочка, которая боится мужчин и пытается произвести впечатление, а то и припугнуть других женщин. Ее гомосексуальная ориентация была целиком основана на желании показать, какой она «большой и сильный мужик», и каким нежным и надежным другом может она быть для «маленьких напуганных девочек». К сожалению, эти чувства не были поняты как следует, потому что разыгрывались под маской секса – «притворного секса», как назвал его Э. Бергер. Действуя так, Мэри получала взамен небольшое сексуальное ощущение. Когда ее любовницы возбуждались, благодаря ее усердию, у нее в ответ тоже возникало какое-то переживание.
Тело Мэри было изрядно омертвевшим (как у Джона). Мышцы напряжены и сокращены, кожа – бледная и нечистая, дыхание неровное. У нее были большие глаза, и, глядя на меня, она их широко распахивала, принимая невинный вид; но в ее взгляде была пустота. Она боялась всякого контакта со мной, и я инстинктивно чувствовал, что не следует форсировать события. В первые месяцы лечения (она приходила раз в неделю) она была одета в слаксы и не старалась выглядеть женственной; в ней совершенно не чувствовалось женской привлекательности, того, что называют «призыв пола» («секс эппил»). В ее теле совершенно не было мягкости, и массажистка постоянно жаловалась, что устает от работы с ней.
Рисунки фигурок, которые она сделала для меня, и ее комментарии к ним показывают, насколько сильно ее проблемы были связаны с восприятием ею своего собственного тела. Первый рисунок отражает ее представление о женском теле. Когда я спросил ее, как она относится к своему наброску, она сказала: «Странно, но все мои женщины были похожи на мужчин. Мне никогда не удавалось ощутить женское тело. Я не нахожу его эстетически привлекательным. Эта фигурка, на рисунке, пожалуй, похожа на гермафродита. У нее сардоническое выражение лица, как будто она говорит: „Ну, что же ты, я жду, или ты не осмелишься?“ Чем-то она напоминает меня – да, вот здесь, от плеч до талии». Широкие плечи, большие груди, и нижняя часть тела, как у подростка – все это напоминало Мэри ее собственную фигуру.
Фигура мужчины, которую она изобразила на втором рисунке, имеет те же особенности (и то же выражение лица), что и фигура женщины: те же широкие плечи, узкие бедра, неопределенного вида ноги, почти без ступней. Она хотела бросить рисунок, когда закончила плечи и грудь, так что мне пришлось попросить ее завершить работу, на что она ответила: «Мне трудно нарисовать пенис у мужчины». Себя она описывала так: «Я очень чувствительна; стоит мне взять мою девушку за руку – и я уже испытываю оргазм. Даже ее вид меня возбуждает. Меня очень интересует все, что касается тела и анатомии».
Тогда я спросил ее, любит ли она смотреться в зеркало, и она ответила: «Да, если я в хорошей форме, но мне не нравится мой живот, он торчит, а я этого не выношу. Когда я была ребенком, родителей восхищали мои плечи, то, что они такие широкие. Я была похожа на мальчишку. И в самом деле, мама хотела мальчишку, а родилась я». Потом добавила: «Я могу пережить оргазм даже от поцелуя. Когда женщина меня любит, мне хочется, чтобы она относилась ко мне как к мужчине. Да, я мужчина, с пенисом в 40 ярдов!» Широта желаний и фантазий Мэри выдавала девочку, какой она оставалась в душе. Ее восприятие мужского и женского основывалось не на учете сексуальных различий, а на детских понятиях о том, что мужчина – это «кто-то сильный», а женщина – «слабая». Все ее «оргазмы» были не более чем детской реакцией на приятное стимулирование, вроде приятного возбуждения, испытываемого ребенком, когда его щекочут.
Как и многие другие гомосексуалы, Мэри использовала секс, точнее, лесбийскую сексуальную деятельность, вынужденно, чтобы сохранить живость ощущений в своем теле. Вопреки моим предположениям, она сразу же согласилась с моим анализом ее физического состояния и стала упорно работать, чтобы вернуть чувствительность телу. Она стала относиться к своему телу именно как к женскому и начала проявлять к нему какой-то интерес. По мере того, как в ходе лечения тело становилось более оживленным и отзывчивым, ее сексуальная принужденность стала убывать. Она обнаружила, что может получать удовольствие и приятные ощущения от своего тела, выполняя действия, не связанные с сексом – например, при плавании. Постепенно у нее пропала потребность возбуждать других, связанная с ее гомосексуальной деятельностью, и ее очень удивило то, что ее перестали возбуждать ее бывшие любовницы.
Мать Мэри была эмигранткой из Польши, бросившей мужа и уехавшей с дочерью в Америку. Мэри родилась много лет спустя, вне брака, выросла без отца, так что ее некому было защитить, когда мать относилась к ней враждебно. Поэтому объяснение ее гомосексуальной ориентации нужно искать в ее отношениях с матерью.
О своей матери Мэри говорила как о сильной женщине агрессивного склада, терпеливой и много выстрадавшей в жизни. Мэри рассказывала в ходе лечения, как она ее боялась. Она помнила также, что в детстве мать часто ставила ей клизму, а когда ей было около 6 лет, у нее начались выделения из влагалища, которые мать лечила, вставляя ей тампоны. Мэри запомнилось на всю жизнь, как мать проверяла состояние всех ее «отверстий», как прочищала уши и нос с помощью специального фирменного средства. С тех пор у нее появился страх перед всякой «пенетрацией» по отношению к ее телу, которой она боялась больше всего, хотя она осознала это только в ходе лечения. Еще она боялась каких-бы то ни было «выделений» из своего тела, даже плакать ей было трудно, не говоря о том, что она страдала от запоров. Физически этот страх выражался в существовании участков грубого мышечного напряжения, расположенных вокруг «отверстий» тела. Например, если она пыталась подавить тошноту, то горло ей перехватывала спазма.
Хотя Мэри и боялась матери, она чувствовала свою близость и схожесть с ней, испытывая по отношению к ней симпатию и понимание. Она часто думала о том, какую борьбу пришлось вести ее матери, чтобы вырастить детей, сколько потребовалось смелости, чтобы одной покинуть родину ради новой жизни. Помнила она и то, как еще ребенком ей приходилось одной оставаться дома, пока мать была на работе. Так детская потребность в оральном удовольствии и в телесных контактах с матерью не получила удовлетворения; сильные желания орального типа остались неисполненными.
- Предыдущая
- 38/125
- Следующая
