Плохая учительница, хороший снайпер (СИ) - Красовская Марианна - Страница 14

— Здесь чудесно, — вежливо улыбнулась Хизер. — Так уютно, спокойно… Мне очень нравится.

— А коллеги? Как прошло ваше знакомство с преподавателями? — ректор подался вперед, положив руку на стол — совсем рядом с ладонью Хизер.

— Замечательно. Весьма просвещенные люди, интереснейшие собеседники, — Хизер откинулась в кресле, снова увеличивая расстояние до нейтрального.

— Значит, вы поладили с коллегами? Я очень рад. Наша Марта… простите, госпожа Кингдон-Куч, бывает резка и прямолинейна. Некоторых эта прямота отталкивает.

— Ну что вы! Я тоже довольно прямолинейна. Думаю, мы с госпожой Кингдон-Куч отлично поняли друг друга.

Что именно поняли, Хизер благоразумно уточнять не стала.

— Вот как? Отлично! А как вам наши студенты? Я слышал, Александр Каррингтон проявил некоторую бестактность? Не обращайте на мальчика внимания. Алекс — замечательный молодой человек, очень одаренный, гордость академии! Вы знаете, какой у него средний балл? Четыре целых, семьдесят шесть сотых! Удивительный результат. Конечно, Алекс иногда делает глупости… Но вы же понимаете: возраст, темперамент, амбиции. Кто из нас не был молодым? Кому не знакомы безумства юности? — ректор бросил на Хизер короткий внимательный взгляд. — Я надеюсь, вы не в обиде на Алекса?

— Ни в коем случае. Александр Каррингтон произвел на меня впечатление человека усердного и амбициозного, — ответила Хизер — и почти не соврала. Алекс действительно был амбициозным и усердным. А еще он был самодовольным засранцем… Но как говорил Вильсон — кому из нас не знакомы безумства юности?

— Вы меня успокоили. Очень рад, что вы нашли к Алексу подход. Но если возникнут сложности — сразу же обращайтесь ко мне! Всегда готов помочь — и советом, и делом, — подвинувшись в кресле, Вильсон снова дотянулся до руки Хизер. — У вас такие холодные пальцы… Вы не мерзнете в этой комнате?

Вильсон не произнес: «Одна», но посмотрел так выразительно, что Хизер с трудом удержалась от гримасы. Почувствовав настроение хозяйки, Хисс выглянул из-под шкафа, повел носом и настороженно уставился на Вильсона. Хизер сделала запрещающее движение рукой, и Хисс послушно скрылся, на прощание раздраженно взмахнув хвостом.

— Если кто-то позволит себе лишнее… Преподаватель или студент… — Вильсон, нежно сжимая ее пальцы, говорил медленно и тягуче — словно размазывал по тарелке засахаренный мед. — Вы молодая и привлекательная девушка, а люди так грубы и навязчивы…

— Да-да, вы совершенно правы, — согласно закивала Хизер. — Люди чудовищно грубы и навязчивы. Помню, выпивали мы как-то с ребятами в «Хромой лисе». Я пошла еще пивка заказать, а какой-то пьяный придурок за жопу меня ухватил.

Смешавшийся Вильсон растерянно моргнул, открыл рот, закрыл и снова открыл.

— О. Вот как. Ужасно. Это ужасно. Вы, наверное, были шокированы…

— До глубины души. Знаете, такие эмоции трудно выражать словами… Пришлось развернуться и зарядить этому мудаку пивной кружкой в рожу.

— Боже мой, — побледнел Вильсон. — И что же потом?

— Потом? Конечно, я заказала еще одно пиво. За свой, между прочим, счет!

— Нет. Я имел в виду — что было с этим м… м… мужчиной?

— Ах, это! Да ничего не было. Полежал на полу, потом поднялся и вышел. Правда, нос немного набок смотрел… но, может, он сразу такой был? Я, честно говоря, не обратила внимания, — наивно округлила глаза Хизер.

Вильсон, сухо сглотнув, убрал со стола руку. Положил ее сначала на подлокотник, потом — на колени. А после, немного подумав, спрятал в карман.

Практические занятия с группой почему-то не вызывали пакостной внутренней дрожи, от которой скручиваются в клубок внутренности и напрочь пересыхает горло. Наоборот. Хизер ощущала что-то вроде азарта — как будто она вернулась обратно во времени, и ждала ее не убогая бестолковая возня со студентами, а самая настоящая тренировка — та, в которой макет запросто может под задницу тебя пнуть, если не будешь двигаться достаточно быстро.

Еще раз проверив заряд в жезле, Хизер сунула его в кобуру. Даже этот незначительный, но такой привычный жест доставлял удовольствие. Наконец-то оружие находится там, где ему и положено быть — у бедра. А не болтается поперек кармана, проступая длинной малоприличной выпуклостью.

Хизер подергала ремешки, удерживающие кобуру, и подтянула на одну дырочку верхнее крепление. Да, так намного лучше.

Кажется, на тоскливых академических харчах она сбросила несколько фунтов. Недовольно поморщившись, Хизер поглядела в зеркало. Надо срочно начинать жрать — если она не хочет превратиться в жилистую угловатую жердь без груди и задницы. Была в этом какая-то глубинная несправедливость. Другие девушки, сбрасывая вес, обретали эльфийскую воздушную легкость и утонченный аристократизм. Хизер же уподоблялась уладскому волкодаву — длинноногая, костистая и жесткая, как армейский сапог.

С другой стороны, можно бисквиты жрать сколько влезет. Даже не можно, а рекомендуется. Приятную женственную округлость Хизер зарабатывала тяжким трудом — безостановочно работая челюстями.

— Дорогая! Я тут такое услышала! Хизер, дорогая, — рывком распахнув дверь, Сюзанн влетела в комнату и остановилась, смущенная. — О, вы одеваетесь. Простите…

— Ничего страшного. Проходите, рассказывайте — что же такого невероятного вы услышали?

— Я сегодня пила кофе с Марджери… Это секретарша Вильямса, Марджери Гант. Вы ее, наверное, не знаете?

— Лично не знаю, но мельком, кажется, видела. Милая такая брюнетка с ямочками на щеках?

— Да, именно. Это она. Марджери рассказала, что ректор сегодня утром был очень не духе. Кричал, швырял документы. Даже кофе свой утренний в окошко выплеснул. Сказал, что кислит невыносимо — а кофе самый обычный, и варила его Молли так же, как и всегда.

— Тяжело быть мужчиной… — сочувственно покачала головой Хизер. — Женщина может дурное настроение на лунные циклы списать, а господину ректору такой поблажки природа не подарила.

— Это точно, — смущенно стрельнула глазами в сторону Сюзанн. — Но кофе — это не все. Вильсон вызвал бухгалтера и приказал ему убрать из вашего жалованья премиальное вознаграждение. У нас, знаете ли, очень невысокий фиксированный оклад, но высокие премиальные выплаты — если, конечно, господин ректор считает работника достойным. Но он обычно считает… А с вами вот так вот. В первый же месяц службы, — пухленькое личико Сюзанн приняло задумчивое и озабоченное выражение. — Я, конечно, ни на что не намекаю… Но вы, случайно, не ссорились на днях с господином ректором? Может, какая-то неудачная шутка, или вы отказались следовать его рекомендациям… Господин ректор иногда предлагает внести изменения в план учебы и очень огорчается, если преподаватели не одобряют его нововведения.

— Вот как? Господин ректор у нас еще и новатор? — вскинула брови Хизер. — Ну надо же. До чего одаренный у нас господин ректор. Истинный светоч педагогики.

— Ну… Да. Истинный светоч. Так вы с ним не ссорились? — подавшись вперед, Сюзанн запрокинула голову, пристально вглядываясь Хизер в лицо. Получилось, пожалуй, излишне интимно… но не отталкивать же ее. Хизер сделала шаг назад.

— Не ссорились. Но и взаимопонимания не достигли. Но не переживайте, Сюзанн, это же мелочи.

— Мелочи? Мелочи?! Да Вильсон же… — осекшись, Сюзанн покосилась на дверь и заговорила шепотом. — Да Вильсон вас теперь со свету сживет. Он же злопамятный, как оса, и такой же прилипчивый. Ни премии вы не получите, ни рекомендательных отзывов…

— А зачем мне его отзывы? Сюзанн, милая, напоминаю: я здесь всего лишь до весны. А потом либо в егерский полк — либо в Африку. Ни там, ни там рекомендации ректора мне не понадобятся. И даже, наверное, навредят, — Хизер ухмыльнулась, представив, как представитель «Трансафриканской» читает цидулю ректора: «Усердна, терпелива, умеет найти подход к самым строптивым студентам». Ну так себе характеристика для снайпера-драконоборца.