Плохая учительница, хороший снайпер (СИ) - Красовская Марианна - Страница 31

— Но зачем?!

— Потому что я — учитель. А Каррингтон хочет учиться.

— Это не повод разрушать карьеру.

— Но я не собираюсь делать карьеру в академии.

— А в егерской службе? — неожиданно проницательно прищурилась Сюзанн. — Генерал может сильно испортить вам жизнь. Неужели оно того стоит?

— Да. Стоит.

— Почему?

— Потому что у каждого должна быть возможность выбрать свой жизненный путь.

— Это вы сейчас про Каррингтона? — в голове Сюзанн звучало искреннее изумление. — Но Хизер, дорогая! Каррингтон, наигравшись, пойдет туда, куда ему укажет папочка. И будет с теплом вспоминать ваши уроки — сидя в уютном министерском кресле.

— Может быть. Но я обязана дать ему шанс. Так же, как этот шанс дали мне.

Роджер Деверли не блистал красотой и умом. Не блистал талантами в магии. И не блистал удачливостью за игорным столом. При таких условиях женитьба на состоятельной девице из низшего сословия была вполне себе выходом. А для отца Мелани Карпентер родство с благородным джентльменом, к тому же магически одаренным, было шансом войти в высший круг — чем бы этот круг ни был.

У каждого была своя выгода. Кроме Мелани Карпентер, которая вдруг оказалась замужем за человеком, который не помнил ее лица. Зато отлично помнил номер банковского счета, куда перечислили условленную сумму, — и успешно этот счет опустошал.

Когда деньги закончились, Роджер Деверли осознал, что навсегда привязан к скучной, малообразованной женщине не самой утонченной наружности. Да еще и к ребенку, которого полагалось кормить, одевать и — о ужас! — воспитывать.

Конечно, старик Карпентер согласился нанять гувернеров. Правда, оплачивал их услуги собственноручно, не доверяя деньги высокородному зятю. Такая практика Роджера Деверли весьма огорчала. Он заливал огорчение односолодовым виски, а для успокоения души и моциона поколачивал сначала жену, а потом и дочь.

Хизер хорошо помнила это ощущение — словно идешь по тонкому, хрупкому льду, под которым течет черная пропасть воды. Один неправильный шаг — и ты уже тонешь. Не вовремя улыбнулась? Ошибка. Бросила в стену мяч? Ошибка. Испачкала платье? Большая ошибка.

Самое забавное, что Хизер действительно чувствовала себя виноватой. Хорошие девочки грациозны, тактичны и никогда — совсем-совсем никогда не пачкают платья. Потом, со временем Хизер начала замечать несоответствия.

На отце регулярно появлялись новые шелковые галстуки и атласные жилеты восхитительные, как павлиний хвост. Но новое платье для матери? Нонсенс. У нас же нет денег.

Отец вечерами пропадал в клубах и возвращался, пропахший сигарами, кофе и виски. А иногда и сладкими, тягучими духами — совсем не такими, какие стоят на полочке в ванной. Но посетить ресторан с женой и дочерью? Ерунда. Ужинать нужно дома. Мы ценим тепло семейного очага.

Поначалу эти несоответствия вызывали смутное чувство удивления. Потом удивление перешло в обиду, а обида — в ярость. Гнев рос в Хизер, как раковая опухоль. Он вызревал, наливаясь темным густым соком, — черный, слепой. Всепобеждающий.

Конец наступил внезапно. Отец привычно отвесил небрежную, совсем слабенькую оплеуху. Хизер даже не было больно — но это уже не имело значения. Чернильно-бархатный плод лопнул в ней, залив мир темнотой, а потом в этой темноте вспыхнул огонь.

Пожар потушили быстро. Хизер спалила кресло, персидский ковер и рояль. Отец успел увернуться, поэтому отделался обожженным плечом и подпаленными бакенбардами.

— Еще раз тронешь меня или мать — убью, — глядя ему в глаза, пообещала Хизер.

И отец ей поверил.

— Я думаю, что у Каррингтона должен быть шанс, — повторила свою мысль Хизер.

— Родители запрещали вам карьеру драконоборца? — брови Сюзанн изогнулись в сочувственной гримасе.

— Наша семья испытывала определенные финансовые затруднения. А нищая дворянка с магическими способностями — весьма ходовой товар на брачном рынке.

— Вас хотели выдать замуж? Насильно?! — личико у Сюзанн все еще выражало сочувствие, но в глазах полыхал почти неприличный азарт. — А вы сбежали? С возлюбленным?!

— Нет. Я поступила в академию Ланселота Озерного. Причем на стипендию, поэтому лишить меня денег папочка не смог.

— А запретить обучение…

— Не решился, — Хизер растянула губы в голодной волчьей улыбке. — У нас были своеобразные отношения.

— Вот как… — Сюзанн задумалась, бессмысленно вычерчивая вилкой узоры по белому холсту взбитых сливок. — Тогда знаете что? Тогда я дам вам совет.

— И какой же? — Хизер постаралась убрать из голоса скепсис, но получилось не очень.

— В конце апреля проводят соревнования студенческих команд.

— Великая битва за синий флаг? Я знаю. И даже принимала участие. Засранцы из Лотиана срезали путь, а судьи отказались фиксировать жалобу, поэтому мы…

— Погоди, — вскинула пухлую ладошку Сюзанн. — Погоди, дай мне сказать. Ты можешь подать заявку на участие. Академия Святого Георга уже лет семь там не показывалась, но сейчас-то у нас есть официальная студенческая команда! Значит, вы можете участвовать в соревновании. Просто пошли заявку через голову Вильсона, я дам тебе адрес, куда писать.

— И какой в этом смысл?

— Ну вот сама смотри, — Сюзанн, склонившись над столом, заговорщицки улыбнулась. — Ты подаешь заявку. Комиссия ее, естественно, принимает. Просто не может не принять. А потом Вильсон оказывается в ловушке. Отменить твою заявку он не сможет, объективных причин для этого нет. А просто выйти из конкурса при утвержденном списке участников… это позорище на всю Англию. Наша академия звезд с неба давно не хватает, но даже для Вильсона это уже за гранью, — улыбка у Сюзанн стала откровенно злорадной. — Поскольку команда принимает участие в соревновании, запретить тренировки Вильсон не сможет. Изменить состав группы тоже — в списке игроков студентов указывают пофамильно.

— Да, точно… — Хизер, не чувствуя вкуса, отхлебнула остывший чай. — Замена только через комиссию, либо болезнь, либо обстоятельства неодолимой силы…

— Да! Именно! Если Каррингтон упрется, снять его с соревнований не выйдет. А значит, ты спокойно доучишь свою команду до конца года. Ну а потом… потом сама думай, что делать.

— Спасибо! — вскочив со стула, Хизер порывисто обняла девушку. — Спасибо тебе огромное! Это же гениальная идея!

— Ну так-то уж и гениальная… — польщенно зарделась Сюзанн. — По-моему, ты делаешь чудовищную глупость. Как хорошая подруга я должна бы тебя отговорить… Но как ты там говорила? Каждый сам выбирает жизненный путь.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

Хизер снова обняла Сюзанн, и та, мгновение помедлив, осторожно сомкнула руки у нее на спине.

Лучше всего разрозненный коллектив объединяет наличие общего врага. Шутка «против кого дружим?» — не то чтобы шутка.

Если врага под рукой не имеется, можно использовать совместный досуг. Коллективная попойка, скажем. Посещение игорного дома. Вечер в кабаре… Хизер сумрачно уставилась на список, постукивая пером по бумаге. Пункты получились довольно однообразными — и как-то не очень соответствовали требованиям педагогической практики.

В игорный дом студентов, конечно, не поведешь. Но можно ведь… Куда? В музей? На концерт духовых инструментов? На исповедь?

Черт.

Все приемлемые варианты были чудовищно скучны. Все интересные варианты были неприемлемы.

Да как люди вообще с молодежью работают?!

Хизер раздраженно ударила пером ни в чем не повинный лист, разметав по нему лиловый дождь чернил.

Чем можно заняться со студентами? Веселым, интересным, недорогим — и духовно объединяющим…

Да! Точно!

Идея была проста и в этой своей простоте совершенна.

Хизер ни разу не выбиралась в город — ни в одиночку, ни в компании. При этом студенты в Хэмптоне бывали неоднократно — и легально, на выходных, и противозаконно — в самоволках. Хромой Джонни с удовольствием ссужал желающих лошадьми из конюшни. В обмен он просил либо бутылку приличного виски, либо взнос в фонд егерей-ветеранов, позволяющий вышеупомянутую бутылку купить.