Ян и Инь 3. Свой, среди чужих (СИ) - Вотчер Ник - Страница 13

Серия быстрых ударов, когда я старался бить по кистям и пальцам, возымела успех. Меч упал на землю, вместе с указательным и средним пальцами. Поднять его левой рукой я уже не дал, ударив по лицу монгола ногой с такой силой, что у него хрустнула челюсть.

Акамир вполне успешно отбивался от своих противников и, судя по рисунку боя, ему ничего не грозило. Дай ему минуту, и он наверняка расправится со своими врагами. Но это здесь. А вот у его лиса были проблемы.

Не знаю, как так вышло, но Инь и дух Акамира разделились. Пока каждый из них сражался со своим противником, ещё один дух, принадлежащий монголу, из клана лис, собирался напасть на духа Акамира. А тот и так был уже сильно потрёпан. А ведь умрёт он — погибнет и Акамир.

Я рванул вперёд, выбрав целью носителя хитрого духа. Им оказался тот самый раненый Акамиром монгол. Единственная проблема заключалась в том, что мне надо было прорваться мимо второго врага Акамира. И сделать это быстро.

Если я хотел спасти соратника, то мне придётся рискнуть заполучить ранение. Готов ли я к этому? Да, если так я его спасу! Рана зарастёт, а боль можно и перетерпеть. Главное, чтобы он мне ничего не отрубил случайно или намеренно.

Монгол заметил мой манёвр, но не до конца его понял. Я почти успел проскочить мимо него, когда он всё-таки рубанул меня вслед мечом. Спину обожгло болью. И она была необычайно сильной! Такого ещё не было. По ощущениям, мне словно щедро сыпанули на рану жгучего перца.

Я не сдержался и заорал от боли. И с этим диким криком я влетел в раненого монгола, окутывая руки духом. Хватило только на кисти, но этого должно хватить. Противник пытался сопротивляться, но дрогнул, когда наши взгляды встретились. Не знаю, что он увидел в моих, но в его я увидел страх. А потом мы столкнулись.

Левой рукой я держал его меч, а правую вбил в грудь, стараясь попасть в сердце. Его глаза расширились от боли, рот раскрылся в немом крике, но он так и не произнёс ни звука. Духовная сила резко закончилась, оставляя меня практически беззащитным. Но я успел главное — спас Акамира. С остальными врагами они должны справиться сами.

Спина продолжала гореть огнём, боль от которого усиливалась каждую секунду. Бороться с ней становилось всё сложнее. Я попытался выпрямиться, но не смог. Вместо позвоночника у меня словно был раскалённый прут. Причём кто-то его согнул и оставил так.

Противник Акамира завалился на землю, так и не достав моего приятеля. Инь не оплошал и справился с очередным духом, поглотив его без остатка.

— Добей всех, — прохрипел я, борясь с подступающей темнотой.

Приятель коротко кивнул, показав мне, что услышал мои хрипы и даже разобрал, что я сказал. Твёрдым шагом он подошёл к валяющемуся без сознания, со сломанной челюстью, монголу, и воткнул ему в грудь свой меч.

В ушах набатом била кровь, и это был единственный звук, который я слышал. Всё пространство вокруг нашей импровизированной арены погрузилось в полнейшую тишину. Монголы не могли поверить в то, что всё закончилось. И закончилось таким вот образом.

Уперевшись ладоням в колени, я начал разгибаться, выпрямляя сидящий внутри меня прут. Было больно, но я не сдавался, даже несмотря на то, что пот бежал по мне ручьём, а зубы, казалось, должны были крошиться от напряжения.

Всё, что я хотел увидеть в данный момент, это лицо Баруун Гара. И у меня это получилось. Мои горящие яростью глаза встретились с его, холодными и пустыми. Он даже встал со своего места и открыл рот, чтобы что-то сказать. Но не успел. Его прервал громкий крик, донёсшийся с края лагеря.

— Нападение! На лагерь напали!

Глава 8

Крик словно разбил тонкую пелену, которая накрывала пространство вокруг нас. Когда до командиров дошёл смысл слов, они тут же начали раздавать команды. Монголы бросились за оружием и скакунами, чтобы дать отпор неизвестным нападающим.

— Баруун Гар! — крикнул я, пытаясь перекричать начавшийся гомон. — Мы доказали своё право! И Предки нам свидетели!

Главный монгол окинул меня спокойным взглядом, потом посмотрел на мёртвые тела наших противников и еле заметно кивнул.

— Вы доказали, что достойны.

После этого он отвернулся и ушёл, сопровождаемый толпой прихлебателей, некоторые из которых не преминули скорчить мне страшные рожи или выразить своё недовольство другими способами. Но никто не посмел оспаривать решение правой руки хана.

— Вы идёте? — подскочил к нам Алахчит, когда большая часть монголов ушла. Выглядел он готовым хоть сейчас сорваться в бой. Оружие и броня были на месте.

— Нет, — покачал я головой в ответ, — нам надо передохнуть. Мы отправимся сразу в лагерь и будем ждать вас там. Что делать с телами?

— Хорошо. Тела потом заберут кланы. Оружие и доспехи — ваши. Забирать клановые кольца я бы не советовал. Их обычно снимают, чтобы они не достались противникам. Странно, что оставили.

— Ничего странного, — произнёс Акамир, придерживаясь за бок. — Просто не рассчитывали, что мы сможем их всех победить.

— На это никто не рассчитывал, — криво улыбнулся Алахчит. — Всё, дальше сами, дайчины.

Монгол убежал к своим людям, которые уже сидели на лошадях и ждали лишь своего командира. Стоило ему до них добраться, как они тут же умчались куда-то в ночь. Прошло не больше десяти минут, и мы остались одни.

— Ранен? — спросил я Акамира.

— Слегка, — поморщился он в ответ.

— Давай, посмотрю.

— Да там царапина, — попробовал отмахнуться он, но снова поморщился.

Рана на вид действительно оказалась не опасной, но от этого не менее неприятной. Обработать было нечем, поэтому Акамиру пришлось посидеть, пока я собирал трофеи.

Когда забрал всё самое ценное, то закинул получившийся тюк на одно плечо, а второе подставил приятелю. Не сказать, что он лёг на меня непомерным грузом, но тащить трофеи и помогать идти раненому соратнику было тяжело. А учитывая, что с каждым пройденным десятком метров он повисал на мне всё больше, то вышло, что я его чуть ли не на себе уже занёс.

Трофеи полетели в сторону, я усадил Акамира поближе к кострищу и быстро разведя огонь, поставил греться воду. Пока она закипала, я порылся в наших вещах и достал оттуда приготовленные для таких случаев тряпицы. Они сразу полетели в закипающую воду. Туда же отправилось несколько лечебных трав, которые я надёргал в аномалиях.

После этого я помог Акамиру снять одежду, подложил ему под спину пару мешков с вещами и принялся смывать кровь вокруг раны. Основную грязь смыл водой из фляги, а потом достал прокипячёные в лечебном отваре тряпки и принялся орудовать ими.

Приятель побледнел, шипел от боли и обильно потел. Было видно, что от падения в беспамятство его отделяет всего пара шагов. Но мне надо было, чтобы он находился в сознании, хотя бы до тех пор, пока я не сделаю перевязку. Ворочить его бессознательное тело у меня просто не было сил. У меня и самого, как оказалось, было несколько неглубоких ран, но мне в этом плане полегче. Уже завтра от них останутся только красные рубцы.

Я достал из кипятка бинты, прополоскал в котелке руки, потом слил отвар и плеснул новой воды. В этот раз побольше. Туда снова полетели травы, но в этот раз немного другие. Тоже для лечения, но их уже надо было пить.

Бинты были отжаты и обмотаны вокруг раны. К тому моменту, как я закончил делать перевязку, Акамир уже практически отрубился. Я дал ему подремать до тех пор, пока не приготовился новый отвар, после чего налил его в кружку и растолкал приятеля.

Было видно, что возвращение в сознание далось ему с трудом. Он даже глаза не открыл, промычав что-то невнятное. Единственное, что приходило мне на ум, когда я смотрел на него, это что дело не только в ране. Такое ощущение, что его отравили. Но только вопрос, как именно? Хотя, какая, собственно, разница. Главное, чтобы он пришёл в себя.

— Пей! — я прислонил край кружки к его губам и заставил сделать несколько глотков.

Пока он всё не выпил, я не успокоился. Последнии глотки пришлось в него вливать чуть ли не силой. Я даже вспотел от процесса. Да и вообще, устал сильнее, чем от боя.