Операция «Сострадание» - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/62
- Следующая
– Кого вы подозреваете в убийстве моего сына? – едва очутившись в кабинете Турецкого, рванулась Анна Семеновна к сути дела – по-хирургически, без деликатничанья, напролом. Турецкий даже подался назад, точно пытаясь избежать ее напора, а Слава Грязнов успокаивающе забубнил:
– Анна Семеновна, это мы хотим вас спросить, кого вы подозреваете! Да, кстати, вы присаживайтесь, пожалуйста.
– Моего сына убили, потому что он слишком много знал, – громко и уверенно изрекла Анна Семеновна, тяжело умащиваясь на стуле и пристраивая на коленях старую коричневую сумку в форме саквояжа, с латунно поблескивающим замком. С такими сумками, представляется, ходили чеховские земские врачи, и когда латунный замочек расщелкнулся под толстыми уверенными пальцами, Турецкому померещилось, что сейчас на белый свет явится бинт, фонендоскоп или скальпель. Но Анна Семеновна извлекла из коричневых недр застиранный сероватый платочек с неразличимым рисунком и промокнула им выступивший на лице, несмотря на холодную погоду, пот.
– Что же именно он знал? – не мог не спросить Александр Борисович.
– Все началось с Толиной клиники «Идеал», – игнорируя вопрос Турецкого, Великанова приступила к делу с другого конца. – Мне никогда не нравилась идея Толи уйти в «Идеал». Вопреки приоритетам нашей эпохи, когда все стремятся делать деньги и никто не хочет делать что-то еще, я всегда считала и продолжаю считать, что врач должен заниматься своей профессией. Медицина и бизнес – несовместимые вещи! Ранее я преподавала на факультете хирургии Первого московского медицинского института, который закончил и мой сын Анатолий, и советовала ему не лезть в коммерцию, а заниматься наукой. Ведь он был такой талантливый мальчик! – Великанова снова принялась клюющими движениями промакивать платком кожу лица. – Но Толю огорчало и даже нервировало, что хирургическая деятельность в институте «Омоложение», где он работал, не развивается. И потому, когда возникло предложение уйти в коммерческую организацию, он согласился, но поставил условие, что вскоре должен войти в долю...
– С кем?
– Он говорил мне, что открыли «Идеал» двое молодых шустрых бизнесменов. С ними у Толи через некоторое время начались трения. Учредители гнули свою бизнес-линию, а Толя и его врачи настаивали на развитии медицины. Скорее всего, идея моего сына требовала денежных вложений в новые зарубежные приборы, аппараты, инструментарий, а дельцов интересовало лишь одно – сверхприбыль! Правда, в чем конкретно была размолвка, я не вникала. Толя просто говорил мне, что у них расхождения в интересах, а я не настаивала на подробностях. Матери не должны лезть в жизнь взрослых сыновей...
– Вы не замечали, Анатолий в последнее время изменился? Было ли заметно, что у него неприятности?
– Пожалуй, вы правы, – поразмыслив, согласилась Великанова. – Где-то ближе к... к ужасным событиям Толя постоянно выглядел усталым. Спрашиваю: «Тольчик, ты что, слишком много работаешь? По-моему, ты переутомляешься. Возьми отпуск за свой счет, попей витамины...» Он мне говорит: «Мама, работа здесь ни при чем. То, что вокруг работы, – это меня угнетает». Одним словом, я так поняла, что снова у него был серьезный спор с бизнесменами. Рассказал мне об участии в телепроекте ради рекламы клиники «Идеал». Сетовал, что проект создавался под одного врача, а появился еще и Бабочкин. Нет, Толя не сердился на Бабочкина, но что-то его угнетало. Накануне убийства я разговаривала с сыном. Он сказал: «Все, решил – выхожу из телепроекта». А на следующее утро Толю убили... Уверена, весь этот телепроект был чьим-то заказом. Некая фирма решила устроить такое шоу. Ведь финансировали проект не телевизионщики. А кто? И кто-то не хотел, чтобы сын покинул проект.
– Вы не подозревали Марата Бабочкина?
– Ни минуты, – веско изрекла Великанова. – Уверена, что доктор Бабочкин тут ни при чем. Я знаю психологию врача, я сама врач. Первая наша заповедь – «Не навреди!». Врач, совершивший убийство, не смог бы потом лечить людей... Нет-нет, я уверена, что убийство заказное, за ним стоят крупные финансовые интересы. Возможно, так и не договорившись с партнерами, мой сын решил выйти из телепроекта, а бизнесменам это не понравилось. В случае чего он мог бы многое рассказать. И в первую очередь налоговой инспекции... Помяните мое слово: Толю убили, потому что он слишком много знал!.. Вы разрешите?
Перегнувшись через стол, Анна Семеновна схватила графин, с бульканьем наполнила водой одноразовый пластмассовый стаканчик, жадно выпила воду.
– Они были кровно заинтересованы в том, чтобы не отпускать моего сына из проекта, – утолив жажду, снова заговорила Анна Семеновна. – Толя был личностью общероссийского... нет, международного значения! Пациенты доктора Великанова живут сейчас во Франции, Англии, Германии, Швеции, Америке, Израиле. Его любили, помнили, часто приглашали в гости.
– Он ездил за границу? – уцепился за этот факт Турецкий. – Когда? Куда?
– Ой, трудно все перечислить! В последний раз, если я не ошибаюсь, побывал в Германии. Поездку туда ему организовала его бывшая пациентка.
Поделившись этими сведениями, Анна Семеновна замолчала так внезапно, что Турецкий испугался: а вдруг от нее не удастся уже добиться вообще ничего?
– Да-а, дети, дети, – словно себе самой, негромко вымолвила Великанова. – Сначала их растишь, кормишь, учишь, не спишь из-за них ночей. Потом они вырастают, начинают сами себя кормить, становятся на собственные ноги... И тогда еще больше не спишь из-за них, потому что перестаешь их понимать. А потом, не дай бог, они умирают – и тогда жизнь превращается в сплошную бессонницу, потому что днем и ночью ищешь ответ: где я недоглядела? Имела ли возможность предотвратить то, что случилось?
Слава Грязнов напрягся – неощутимо для Анны Семеновны, но Турецкий-то это видел: Александр Борисович понял, что генерал Грязнов сейчас примется подбрасывать допрашиваемой свои хитрые вопросики. В основном они, как правило, в подобных случаях касались детства и юности интересующего Славу лица и обладали чудесным свойством выводить самых крепких орешков на чистую воду – тем более что Слава, с его простецким лицом и полнотой, выглядел таким безобидным!
– Да, многого удалось человеку добиться... А ваш сын, наверное, и в детстве таким же рос – энергичным, бойким, да? С мальчишками любил подраться?
– Ну что вы! – поддалась на провокацию Анна Семеновна. – Толя был тихий, застенчивый мальчик. С ребятами во дворе играл редко, все больше сидел над книжками... Я одно время жалела, что не отдала сына в садик, там он волей-неволей общался бы с другими детьми. Но, понимаете, испугалась! У моих братьев и сестер к тому времени, как я родила Толю, уже росли свои дети – и я видела, что все детсадовские не вылезают из болезней. То насморк, то пневмония, то детские инфекции. А мой сыночка родился семимесячным и рос таким хрупким! К счастью, моя мама все поняла правильно и сидела с Толиком до самой школы. Понимаете, я не могла уделять ему много времени, я должна была работать над диссертацией, чтобы хватило денег нам на жизнь...
– А что же отец Толи?
– Отец? – Анна Семеновна попыталась изобразить презрительную усмешку. – Отца у Толи все равно что не было: Толя родился, когда он уже ушел от нас. Этот человек ни разу не вспомнил, что у него есть сын.
– Я вами восхищен, Анна Семеновна. В одиночку вам удалось воспитать прекрасного сына!
– Ну, с отцом все-таки было бы лучше. Знаете, ребенок должен иметь перед глазами пример настоящих семейных отношений. Иначе у него возникнут трудности, когда он захочет создать прочную семью. К сожалению, так и получилось. А я, представляете, так радовалась, что Толя рано женился! По-моему, даже слишком рано, сразу после окончания института, но я не стала возражать. Я подумала: по крайней мере, мой сын не останется старым холостяком. А то он был слишком робким, особенно с женщинами... И невеста его мне нравилась, Лиля. Хорошая девочка, умница, красавица, врач, тоже первый мед закончила, как и все мы! – Очевидно, учеба в Первом медицинском институте служила для Анны Семеновны знаком качества. – До сих пор ума не приложу, что его побудило бросить Лилю. И после стольких лет семейной жизни! Ну, между ними бывало всякое, отрицать не стану, но в какой же нормальной семье не случается ссор? Милые бранятся – только тешатся... Но как Толя мог оставить сына? Вот с этим я совершенно не могла смириться! Должно быть, повлияло то, что сам вырос безотцовщиной. У Толи замечательный сын, вот, хотите, я вам покажу фотографии...
- Предыдущая
- 30/62
- Следующая
