Вперед в прошлое 7 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 24

И я немного понял Чуму. Один голос его опекунши чего стоит! Как у прокурора, блин. Как ее зовут-то? Понятия не имею, ну и ладно.

— Здравствуйте! Меня зовут Павел, я одноклассник Юры, приехал в Москву ухаживать за дедом. Очень хотел бы с вами увидеться и поговорить о Юре. Он сложный. Может, вместе придумаем, как его направить на путь истинный.

Думал, тетка фыркнет, скажет, кто я такой, но нет, оттаяла, заинтересовалась:

— Когда ты собрался ко мне, Павел? Я дома сегодня дома весь день и завтра, кроме промежутка с шести до восьми вечера, у меня аэробика.

— Сегодня нормально? Минут через сорок.

— Давай я тебя встречу возле метро, — очень кстати предложила тетка Чумы. — Через сорок минут, да? Выйдешь по указателю к Новоясеневскому проспекту и встанешь у подземного перехода под буквой «М».

— Лучше через час, мне до метро еще дойти надо. Я буду в зеленой дедовской куртке не по размеру.

На том и порешили. Я накинул дедову куртку и выбежал из квартиры, думая о том, что, возможно, Юрка Чумаков и рад бы начать новую жизнь, да ему досталась тетка-цербер, которая так его допекла, что он сбежал.

Пока шел, не сосредоточиваясь на том, что я нынешний в столице впервые, все было нормально, но как только задумался об этом, заблудился во дворах и воззвал к памяти взрослого. В итоге потерял десять минут, но станцию все-таки нашел, купил жетон, миновал турникеты, вскочил в электричку и уселся в углу вагона, навострив уши и ожидая, когда объявят Марксистскую и пересадку на кольцевую.

Перово — предпоследняя станция желтой ветки, потому вагон был полупустым. Никаких продавцов ерунды и людей-оркестров, кочующих из вагона в вагон. Пассажиры расселись по местам и воткнулись кто в газету, кто в книгу. Модный браток красовался с пейджером, приобретенным, видимо, недавно: то в руках его повертит, то на пояс возвернет. Посмотрите, ну посмотрите же, что у меня есть! Понты работали: две подружки-студентки косились на него с явным интересом. Пейджер — это круто, пока еще редкая вещь, не каждый может себе позволить! Не пять штук баксов или около того, которые надо отвалить за сотовый, но тоже немалая сумма.

Вспомнились телефоны будущего, заменяющие и переговорное устройство, и фотоаппарат, и библиотеку. Представился пассажир с беспроводными наушниками, говорящий вроде как сам с собой, и я улыбнулся. Его точно посчитали бы психом.

Как только двери на Площади Ильича закрылись, я встал у выхода, глядя на мелькающие в черноте огни. Выскочил на Марксистской, где в вагон ломанулась толпа, и пестрый поток граждан увлек меня пересаживаться на кольцевую.

Голова закружилась от вони трупного распада, к горлу подкатил ком. Гнилушки! Их тут просто море, а может, и нескольких достаточно, чтобы так накрыло. Скорее бы наверх, на свежий воздух!

Прежний я потерялся бы в этой толпе и тыкался бы туда-сюда, тупил бы у турникетов, которые работают на выход, спрашивал маршрут у прохожих, но благодаря памяти взрослого я понял, что неплохо ориентируюсь, и успокоился.

Даже если провороню станцию, ничего страшного, просто выйду на следующей и вернусь.

На ступенях в галерею, соединяющую Марксистскую с Таганской, буксовал тщедушный челнок, нагруженный по самое не хочу, у него не хватало сил затащить наверх необъятные сумки, взгроможденные на тачку и — одна на другую. Мимо пройти я не смог даже несмотря на вонь, исходившую отовсюду и вызывающую рвотные позывы, потому что недавно сам таким был, мучался, спуская необъятные баулы на эскалаторе. Вспомню — вздрогну, а скоро опять придется торговать.

Кряхтя и тужась, мы с челноком кое-как затащили груз, и я влился в толпу, которая шла на пересадку. Вертя головой по сторонам, зашагал по галерее, держась ближе к стене, чтобы не затоптали, но вскоре пожалел об этом: у стены жались бомжи и попрошайки всевозможных мастей. Увидев вдалеке наряд милиции, нищие схватили пожитки и рванули прочь, остались только безногий типа афганец и девушка со спящим на руках младенцем.

Интеллигентного вида старушка в шляпке бросила сотенную в коробку, стоящую на полу. Дамочка схватила деньги и спрятала в карман, оставив только мелочь.

У меня внутри все перевернулось. Я взрослый отлично знал, что это не несчастная, лишившаяся крова, а тварь, работающая на местную мафию, которую крышуют менты, а ребенок — нежилец, в лучшем случае будущий инвалид, которого опаивают снотворным или чем похуже, чтобы он не орал.

Потому я остановился возле псевдонищенки и сказал:

— Ты должна спасти этого ребенка. Слышишь меня?

Дамочка вскинула голову, и ее перекосило от злобы, она оскалилась и зашипела, словно в ней пробудился бес.

— Ты. Должна. Завязать с преступностью и спасти ребенка, — повторил я. — Просто бери его и уезжай на юг. Если самой ребенок не нужен — оставь на улице, люди ему помогут. Но сохрани ему жизнь.

— Проваливай, придурок! — рявкнула она, и я ввинтился в толпу.

Сработает ли мое внушение? Очень хотелось в это верить. Больше ничего я сделать не мог, потому что в этой сфере работает преступный синдикат, не по зубам он мне.

А может, меня не от гнилушек тошнит, а от бессилия? Сколько они так убили младенцев? Сколько детей из-за них выросли покалеченными?

У выхода из галереи мое внимание переключилось на дорого одетую блондинку с написанной от руки табличкой «Куплю ваучеры, 5100 ₽». Я притормозил, смещаясь к стене, где стояла дама. Ее-то мне и не хватало! Сейчас сделаю наивное лицо, притворюсь глупеньким и спрошу, куда она девает ваучеры, чтобы хоть понимать, куда двигаться. Но стоило сделать шаг к спекулянтке, идея перестала казаться хорошей, я остолбенел. От волнения аж сердце зачастило и майка прилипла к спине. Или все-таки?..

Зажмурившись, я шагнул вперед, разлепил веки и выпалил:

— Здрасьте.

Женщина скосила на меня глаза.

— Не подаю.

— Скажите, пожалуйста, а зачем вам ваучеры? — брякнул я и добавил: — Мне в школе задали про них написать, а я ничего не знаю. Куда их девают?

Будто ниоткуда появился бык в спортивном костюме и кепке, оттер меня в сторону, бурча:

— Их, пацан, хавают. — Бычок хохотнул со своей шутки. — Так и напиши в своем сочинении. Вали, давай, отсюда, а то ноги повыдергиваю.

Сделав испуганное лицо, я сбежал по ступенькам. Вот же наивный дурак! Мог бы догадаться, что просто так в метро не постоишь, это место козырное, проходное. Женщина и сама не знает, что будет с ваучерами. У нее задание — их скупать, ее поставили хозяева. И ее, и этого быка — охранять тетку от шпаны и подносить деньги, которые точно хранятся у него. Вспомнился мой валютчик с напарником. Если менты хлопнут — деньги не отнимут, а доблестная милиция, хоть и крышует, время от времени устраивает показательные порки.

Это Москва, тут все непросто. Придется искать другой источник информации и засесть в библиотеке.

В Ясенево я доехал раньше на десять минут, выбежал на поверхность, жадно втянул свежий воздух. Наконец не пахнет падалью! Встал, где мы условились с теткой Юрки: под буквой «М» у выхода из метро; запрокинул голову, глядя на затянутое тучами небо. Все-таки правильно взял зонт!

Многочисленные торговцы, разложившие свой товар на газетах, начинали сворачиваться, оставляя после себя окурки, обрывки бумаги и картон.

— Чай, кофе, пирожки! — голосила толстая тетка, похожая на румяную булочку, переминающуюся с ноги на ногу, будто ей хотелось в туалет.

Метро работало слаженно и ритмично, выталкивало людей порциями, как сердечные сокращения — кровь. Вот и лимфоциты — группка ППСников — ищут самые денежные бактерии, чтобы их ощипать. Понятно теперь, почему все разбегаются. Н-да, с иммунитетом у нас беда. Нелюдей, которые накачивают детей наркотиками и раздают нищенкам, побирающимся на своих постах, не трогают, зато вон, деда, продающего ложки, обобрали. Аутоиммунное заболевание у моей страны.

Сейчас менты потрошили мужика, торгующего джинсами. Он пытался с ними препираться, а потом с обреченным видом сунул им откупные. Пирожочницу менты не тронули, кивнули ей. Ага, эта, как мой дед, заранее договорилась…