Камень. Книга двенадцатая - Минин Станислав - Страница 11

Фон Мольтке, замерев от этой сентенции, ждала реакции нахмурившегося цесаревича, однако первым свое мнение решил высказать упомянутый царевич:

– Ваня, – улыбался он, – ты чего завелся-то на ровном месте? Нам, в том числе и тебе, эти писаки и диванные аналитики бесплатную рекламу делают, а ты… Что же касается акции устрашения, то я уверен, нам с тобой в самое ближайшее время еще представится подходящий случай, и я при всех обещаю: твоему праведному гневу и извращенным фантазиям я мешать не буду.

Кузьмин на это только отмахнулся, уселся обратно за стол и потянулся за бутылкой с коньяком, а Алексей Александрович продолжил, но обратился уже к цесаревичу:

– Отец, мне кажется, Ивану Олеговичу надо… отвлечься. Заработался он у нас совсем. Помнишь, Иван Олегович в одном очень веселом месте целую агентурную сеть выстроил, за которую тебе еще французы претензии предъявляли? Может, именно в эту горячую точку мира его и послать?

Баронесса обратила внимание, как замер Кузьмин, а на лице цесаревича расплылась довольная улыбка:

– Олегыч, родной ты мой человек, – начал Александр под смех Белобородова и Нарышкина, – слушай мой приказ! За безупречное исполнение служебных обязанностей дарую тебе увольнительную до завтрашнего утра, но с условием обязательной проверки оперативной обстановки в известном тебе месте. На время твоего отсутствия на судне исполнять твои обязанности будет батюшка Владимир. Вопросы, матрос?

– Не имею, ваше императорское высочество, – гордо выпрямился Кузьмин. – А вы двое, – он повернул голову к продолжавшим веселиться Белобородову и Нарышкину, – завидуйте моей увольнительной молча.

К своему докладу фон Мольтке смогла приступить только минут через десять, когда великовозрастные мальчики навеселятся, выпьют и вновь начнут обмениваться подначками. Впрочем, атмосфера этого импровизированного совещания баронессу не напрягала – чувствовалось, что присутствующие мужчины между собой находятся в дружеских отношениях, вместе много прошли и не обращают никакого внимания на звания друг друга, как и на родовитость. Не смотрелся чужеродным элементом во взрослой компании и Алексей Александрович. Скорее даже наоборот, и фон Мольтке лишний раз убедилась в своих предположениях, что та дикая уверенность в себе, которую великий князь демонстрировал во время всех великосветских приемов и которая ставила молодого человека как будто бы на ступеньку выше всех окружающих, была совсем не наигранной, а естественной от природы.

– Повторять отдельные выводы из доклада Алексея Петровича я не буду, тем более они у нас совпадают, а остановлюсь на частностях, – начала баронесса. – Европейское светское общество, включая тех его членов, которые допущены к решению серьезных вопросов, осталось не очень довольно прошедшим вчера… публичным мероприятием. Все однозначно расценили эту акцию как продолжение открытой демонстрации Романовыми своего растущего влияния на мировой внешнеполитической арене. Но, в отличие от журналюг и диванных аналитиков, предпочитающих в своих статьях пока обходить стороной важнейший вопрос переноса бизнеса Российской империи по торговле энергоресурсами в Монако, европейские аристократы не скрываясь говорят, что с этим переносом ожидаются глобальные изменения в экономиках не только ведущих стран Европы, но и всего мира. А управлять этим процессом теперь в первую очередь будут не Германия с Британией и только потом Россия, а Россия и только потом Германия, Британия и Франция. Следовательно, Российская империя получает на фоне экономического могущества еще и огромное политическое влияние.

Цесаревич кивнул:

– Все правильно европейцы понимают, Сашенька. Ну, там еще играют роль другие страны, у которых есть свои запасы нефти и газа, но это несущественно. Прости, что прервал. Можешь продолжать.

– К чему веду, – улыбнулась баронесса. – Вчерашняя публичная акция европейцам не понравилась, но выводы они сделали правильные. Вернее, получили дополнительное подкрепление к своим прошлым правильным выводам и теперь намерены налаживать с русскими кристально прозрачный и исключительно взаимовыгодный бизнес, основанный на уважении к партнерам из суровой Московии с безусловным следованием букве международного права и межгосударственных торговых соглашений.

Дождавшись, пока вновь развеселившиеся «мальчики» после таких «неожиданных» откровений успокоятся, фон Мольтке продолжила:

– К взаимовыгодному бизнесу мы еще вернемся, но чуть позже. А сейчас я бы хотела остановиться на одиозной фигуре великого принца Алексея Романова. – Продолжавшая сидеть баронесса изобразила поклон в сторону хмыкнувшего молодого человека. – Тут у нас все без изменений: молодой брутальный отмороженный мачо из знатной семьи, не способный останавливаться ни перед чем ради намеченной цели. Однако на фоне вчерашнего публичного мероприятия и продемонстрированного во время него великим принцем недюжинного хладнокровия стали активно поговаривать об особой подготовке Алексея Александровича, которую он прошел в роду знаменитого князя Пожарского…

Опять взрыв веселья, и теперь уже Белобородов и его «садистские наклонности», заботливо привитые любимому воспитаннику, стали объектом шуток.

– К чему веду, – Александра отложила салфетку, которой промокала выступившие от смеха слезы, – в европейском свете активно муссируются слухи, что вместе с Алексеем Александровичем серьезную подготовку по методикам спецподразделений в роду Пожарских проходил и старший сын графа Петрова-Врачинского Александр…

Новый взрыв смеха и комментарий от держащегося за живот Белобородова:

– Лешка, ты мульку среди своих мажоров и мажорок запусти, что я еще в глубоком детстве вас с Шурой заставлял мелкую моторику рук острыми ножиками развивать! Они тебе поверят! Тем более дружки твои видели, как наш художник виртуозно с тесаком обращается!

– Прохор Петрович, прекращайте! – Фон Мольтке брала уже следующую салфетку. – Неужели вы Александра ничему не учили?

– Было дело, – обессиленно выдохнул тот. – Но посажению на кол точно нет! Разве что Шурка у нас всегда за нанизывание мяса на вертел и шампуры отвечал, но это не считается… Или считается?..

Порядок в каюте наступил только после «грозного» окрика цесаревича, а свой доклад сама Александра смогла продолжить только через пару минут:

– Так вот, европейская аристократия прекрасно понимает, что прямой выход на Романовых в этой меняющейся экономической ситуации им не светит: первыми все равно будут Бурбоны, Гримальди, Гогенцоллерны, Виндзоры и прочие правящие роды, которые и снимут самые жирные сливки. На главные российские роды у европейцев тоже желания особого выходить нет по той же причине. Остается лучший друг великого принца Алексея Романова – Александр Петров-Врачинский, у которого, как выясняется, дальних родственников по всей Европе великое множество. А у этих родственников свои родственники. Как родной крови-то не помочь?

Цесаревич только хотел что-то сказать, но баронесса остановила его жестом руки:

– Да, все родственники Петровых не особо надеются на положительный результат, особенно на фоне упомянутых выше слухов о спецподготовке художника, но, как говорится, чем черт не шутит? Саша, тебе граф Петров доложил о моем ему звонке?

– Он доложил моему отцу, но не суть. Алексей Петрович уже должен был провести с семейством Петровых инструктаж. Леша, как результаты?

– Терпимо, – поморщился генерал. – Думаю, должны справиться. Но… – Он многозначительно посмотрел на Белобородова с Кузьминым.

Те сразу заверили, что по возвращении на родину Петровыми займутся лучшие люди из ПГУ Корпуса. После этого все внимание сосредоточилось на баронессе, а общую просьбу озвучил цесаревич:

– Сашенька, подстрахуешь Петровых? По возможности?..

– Если только по возможности, – вздохнула она. – Сам понимаешь, Саша, мое навязчивое внимание будет неприятно как самим Петровым, так и их родственникам.

– Как не понять… – кивнул цесаревич и улыбнулся. – А поведайте-ка нам, баронесса, не обращались ли к вам, случаем, подружки и друзья по балам и приемам с вопросом о возможности в будущем составить некую протекцию как у Романовых, так и у представителей других правящих родов?