Выплата (СИ) - Каляева Яна - Страница 16

— Опять картошка недоварена, — ворчит Виктор Семенович. — Удивительное дело, сколько здесь работаю, всегда картошку недоваривают.

Мы сидим за шестиместным столом втроем. Тимофей не отрывается от телефона, а я… ну я же детектив, мне по роду занятий положено поддерживать любую беседу.

— А давно вы здесь работаете, Виктор Семеныч?

— В мае стукнет двадцать пять лет… — в голосе ученого прорезаются странные интонации… тоска, сожаление? — Пришел аспирантом, прямо как вы. Думал, защищусь за годик и уйду в международную науку…

Так значит, Виктору Семеновичу чуть за пятьдесят? Вообще не возраст по нынешним временам. А выглядит он куда старше, потасканным и пыльным каким-то. Как человек, махнувший на себя рукой.

Продолжаю расспросы:

— А почему с международной наукой не сложилось?

— Да вот, сначала защиту три раза переносили… Каждый раз думал — если в следующем году не стану кандидатом, то уйду в другое место. Но чем дольше я ждал, тем жальче становилось уже потраченного времени… А после защиты крупный грант наметился, я его ждал еще полгода. В итоге вписался в другой, помельче, но все деньги… А потом уже в одни места по возрасту в постдокторантуру не проходил, в другие — экзамены не сдал. В бизнес тоже не пошел — там же человек человеку волк, никаких прав у работников, выжимают все соки и выкидывают на улицу. А у нас все по закону, если трудовой распорядок соблюдаешь, рабочее место гарантировано, все стабильно. Звали в университете преподавать, но студенты эти суетливые, академические дрязги… здесь спокойнее.

Мы с Тимофеем остаемся в комнате аспирантов вдвоем. Пожалуй, надо использовать возможность разузнать, что этот увалень знает о настоящем Даре Романа — на аналитика очкарик в самом деле, похоже, не тянет. Как же разговорить человека без Дара и без шантажа?

Тимофей в открытую играет на планшете в какой-то шутер. Замечаю мелькнувшее при загрузке название, ищу его в интернете, просматриваю тематический форум. Спрашиваю с придыханием:

— Тим, а ты в самом деле бункер на двадцатом уровень прошел?

— А то! — довольно хмыкает аспирант. — На изички.

— Как? Мы с пацанами так и эдак пробовали — не проходится! Гасят нас в бункере, хоть ты тресни.

Тимофей отрывается от игры:

— Тут главное — билд собрать правильный. Щас покажу…

Минут пять выслушиваю совершенно неинтересные мне сведения, кивая в такт словам Тимофея. Дожидаюсь паузы в его речи и говорю:

— Вот это ты круто шаришь… Слушай, а Роман этот — он же понтуется только, будто бы одаренный аналитик?

— Еще бы. Ромка туп как пробка… Ему в универе из жалости зачеты ставили, ну или чтобы рожу его постную не видеть больше.

— А на самом деле какой у него Дар?

— Да я сам не видел… — мнется Тимофей. — Не интересуюсь, знаешь ли, мужиками… Но вот пацаны рассказывали кое-что… Так, треп один.

— Ну что, что рассказывали?

Тимофею приятно мое внимание. Не так уж часто люди интересуются тем, что он знает…

— Ну ты ток никому, короче, ладно, Саня? Говорили, в общем, на первом курсе Ромка ныл по пьяной лавочке, что член у него маленький, потому девчонки его не ценят. А после Одарения… Девушка одна сказала, там уже… ну, обратная проблема. Короче, бабы у Ромочки как не было, так и нет, и ни член до колена не помогает, ни папины связи.

— Ясно-понятно…

Остаток дня проходит без происшествий. Похоже, шептала все-таки Роман. Про член это могут быть и просто сплетни, а вот отношения с людьми у парня явно не ладятся.

От нечего делать — пароль к рабочему компьютеру мне так никто и не выдал — скроллю новости. В сибирском миллионнике снова разбились два мотоцикла со скрученными глушителями — в этот раз залетные. Местные еще год назад усвоили урок, когда машины и мотоциклы без глушителей стали систематически попадать в аварии — причем погибали только их водители, других жертв не было. МВД России напоминает гражданам, что убийства с помощью Дара наказуемы по закону так же, как и обычные. А также что уровень шума легкового автомобиля или мотоцикла не должен превышать 96 акустических децибел.

Продолжают кипеть страсти вокруг семнадцатилетнего пасечника, который уверяет, что унаследовал Дар к пчеловодству от умершего полгода назад деда. Эксперты расходятся во мнениях — одни утверждают, что парень в самом деле стал одаренным, другие — что дело исключительно в знаниях и навыках. Так или иначе, мед с этой пасеки продается теперь по цене черной икры — вот что хайп животворящий делает. Десятки молодых людей по всей стране также заявили, что унаследовали Дары покойных старших родственников; впрочем, никто не смог этого убедительно доказать, а в некоторых случаях уже выяснилось, что якобы умершие родственники живы и чувствуют себя превосходно, а Дары свои никому не передавали. Юный пасечник, первым разведавший эту жилу, недавно открыл элитарные курсы, причем не пчеловодства, а какого-то духовного развития. Ажиотаж бешеный, запись на месяцы вперед, хотя занятия проходят на стадионе.

Что-то смутно знакомое… Да, мать рассказывала, в девяностые тоже были в моде экстрасенсы, собирающие стадионы. Надежда на чудо — верная примета смутного времени. Конечно, паству пасечника в чем-то можно понять: после Одарения прошел год с четвертью, подростки стремительно растут — а Дары у них не прорезаются. Причем они не становятся свободными от Дара, как мы с Олегом — чужие Дары на них прекрасно действуют. Уязвимость есть, а способностей нет. Конечно, это несправедливо, а люди во все времена отчаянно хотели верить в справедливый мир. Потому и собираются на стадионах.

Я проще на это смотрю: ничего не поделать, мир несправедлив, причем так было и до Одарения. Почему одни дети рождаются здоровыми, в благополучных семьях и стабильных обществах, а на долю других выпадают болезни, ненависть, войны и голод? Никто не знает. Мы можем только пытаться по мере сил исправлять несправедливость вокруг себя, но фундаментальным законом человеческого общества она от этого быть не перестанет.

Вот это понесло меня от безделья в философию… Так, какие еще есть новости? Первый апелляционный суд в очередной раз отложил решение по делу гражданки Салтыковой. За этим процессом с интересом наблюдают сотни работодателей и сотни тысяч работников по всей стране. Хоть у нас и не прецедентное право, но решение высшей инстанции может повлиять на жизнь многих. История там довольно распространенная. Гражданка Салтыкова вскоре после Одарения устроилась в крупную компанию, указав в резюме, что является одаренным юристом. Действительно, и в тестах, и за девять месяцев работы она продемонстрировала высочайшую квалификацию. А потом для получения визы прошла проверку Дара в сертифицированном центре, и выяснилось, что Дар у нее совершенно другой, не имеющий к юриспруденции никакого отношения. Казалось бы, кому какое дело — главное, что дело свое человек знает и работает отлично. Но в той конторе, видимо, были свои подковерные интриги, потому что Салтыкову уволили и тут же вчинили ей судебный иск за предоставление заведомо ложной информации при трудоустройстве. Дамочка не растерялась и выкатила ответный иск — за дискриминацию по одаренности.

Затихшее было движение за запрет графы «Дар» в описании вакансии снова заполнило интернет своими петициями. Работодатели, напротив, требуют обязательной государственной сертификации Даров, связанных с профессиональной деятельностью. Суд до сих пор не может принять решение…

Без десяти пять Артем Алексеевич говорит мне:

— Саша, будь добр, проводи меня до машины.

Выходим через проходную на покрытую наледью парковку. Коротко рассказываю, что удалось выяснить.

— Значит, Роман все-таки… — тянет заказчик. — С самого начала он мне не нравился. Вроде старательный, вежливый, в глаза смотрит преданно — а сам какой-то мутный. Что-то крысиное в нем есть. Ладно, вы продолжайте наблюдения пока. Аспиранты к нам сейчас неохотно идут, так что ошибиться нельзя.

Забавно, как к детективу, заказчик снова обращается ко мне на вы. Младшему научному сотруднику-то тыкал почем зря. И, похоже, сам того не замечал.