Вакуум (СИ) - Македонов Дмитрий - Страница 52

Они, чуть не поскользнувшись, юркнули за двигатель и сели у его основания. Прислушались. На периферии звука, еле пробиваясь через ропот механизмов, застучали тяжелые берцы.

— Так, так, так, голубки… — зазвучал голос в их головах. — И что же вы здесь делаете?

Сержант приблизился к Олесе и тихо-тихо сказал:

— Беги к тем воротам, из которых он вышел, и беги изо всех сил. Вот фонарик, — он вложил его в ладонь учёной.

— Но ты… — начала Олеся.

— Обо мне не думай. Просто беги и постарайся спрятаться. Я найду тебя.

Слыша поступь могучих шагов, не решаясь на быстрые действия, Олеся заметалась: что делать? Увидев перебежку её глаз, Владимир взял девушку за плечи.

— Я дам знак, и ты побежишь. Ты побежишь, — настойчивым голосом говорил он, держа на девушке спокойный взгляд.

Она поверила ему, и сержант вложит ключ-карту ей в ладонь. Девушка кивнула и развернулась к стене. Учёной оставалось дождаться каких-то действий от Владимира. Сержант проверял патроны и, увидев свинцовые цилиндры в магазине, слыша поступь майора в паре шагов, он резким движением перезарядил пистолет. Выстрелил в люминесцентные лампы и, слыша треск разбитого стекла, дёрнулся к противоположной стороне зала.

Не пробежал он и метра по открытому пространству, как по залу пронесся новый выстрел. Пуля царапнула Владимира по бедру, и он с грохотом повалился в темноту между генераторами.

— Опа! — раздался восторженный крик опять же в голове. — Подстрелил овечку… Да мне плевать! Она не сбежит! — говорил он призрачным марионеткам.

Удачно я упал, — подумал Владимир. Контур запутался, а призрачных компаньонов слушать не хотел. И теперь Владимир знал, что Олеся в безопасности, что она уносит ноги к лифту, что она сумеет спастись. Эти мысли успокоили его, отрезвили голову. Почему же он так беспокоиться о ней? Почему её спасение так важно для него? Владимир зажмурился, заталкивая эти вопросы куда подальше в подсознание.

Вдруг майор заговорил, неспеша приближаясь к генератору, за которым сидел сержант.

— Помнишь, как мы говорили с тобой при обходе общаги? Помнишь, как я говорил тебе о нашей схожести?.. — пока голос урчал в его голове, Владимир быстро, но стараясь не шуметь, пополз к другому генератору. — Мы похожи в источнике нашего страха…

Контур, без маски, с ползающими по груди клешнеобразными щупальцами оказался у нужного, как он полагал, генератора и удивился, не увидев сержанта.

— А твой малец не так плох… умеет пускать пыль в глаза моим товарищам… — он пошел по кровавому следу. — Так вот, источником наших страхов выступают отцы. Я увидел твоё прошлое, когда пожал руку в комплексе. Помню, тебя нисколько не напряг тот странный полковник в говорильне… — он шел по темноте, приближаясь к очередному генератору, из-за которого Владимир точно не мог скрыться незаметно — тот был освещён со всех сторон.

— В детстве, когда мне было лет шесть, мой отец, горячо любимый, родной человек, умер. А меня по старой русской традиции заставили смотреть на его мёртвое тело, когда он лежал в гостиной моего дома… заставили смотреть, как его несут по льду в холодный январский день… Я видел, как могильщик-дебил поскользнулся и упал, чуть не уронив труп отца на лёд… — Контур остановился, буравя взглядом пустоту. — Затем они поставили гроб на две табуретки перед старым пазиком и тоже заставили смотреть на него и слушать рыдания других людей. Потом я видел, как крышку закрывают, а гроб закапывают в землю на веки вечные… — возникла пауза, завершившая вместе с уходом эха последнего слова. — С тех пор я забоялся смерти. Да так сильно, что уже не мог этот страх отпустить даже после взросления… — он продолжил движение к генератору, смотря на оставленные сержантом капли крови. — Я решил во что бы то ни стало избежать свидания со старухой в чёрной рясе… Как бы не было моё желание несбыточным, я всё-таки получил этот шанс… — ещё шаг и он увидит Владимира, увидит очередные года жизни, которые он присвоит себе. — И этот шанс я не упущу…

Он оказался перед тьмой, но вместо сержанта увидел смеющиеся зелёные глаза маленького призрака. В его неосязаемых руках лежала окровавленная, вывернутая наизнанку крыса. Послышался детский смешок, тушка упала на пол, а глаза пропали. Контур тут же услышал стук шагов, обернулся и увидел пробежавшего мимо генераторов Владимира.

— Сволочь! — прозвучал крик в голове сержанта.

Майор устремился к воротам, но оказался перед ними лишь в тот момент, когда стальные зубы их механизма уже сомкнулись в равнодушной ухмылке. Если бы Контур имел рот и голосовые связки, то разорался бы и порвал их, поэтому он только и мог проклинать своих призрачных друзей, забыв о том, что сам не слушал их. Он кричал и кричал на них, нагибаясь от ярости, пиная генераторы. В полной тишине и умиротворении. Вдруг, очнувшись от приступа злобы, Контур увидел резервный генератор, который отвечал за аварийные лифты. Майор прищурился и понял, что последнее слово всё ещё не сказано.

Он направился к гудящей машине и надавил на рычаг.

Длинный прямой коридор и бездонная густая тьма лежали впереди. Спотыкаясь и боясь услышать характерный металлический удар, Владимир бежал вперёд, зная, что не столкнётся со стеной. Болью отзывался каждый новый шаг: царапина сильно болела, но сержант прекрасно знал, что могло быть и хуже, поэтому благодарил судьбу за новый шанс. Благодарил и мальчика, который смог по его просьбе найти крысу. Сержант убил её, распорол и оставил призраку. Может, он поступил жестоко, но его цель оправдывала любые действа. Когда жизнь висит на волоске, смерть крысы — самое безобидное, что предпринимает человек, оказавшийся в ловушке. Бывают дела и пострашнее. И Владимир надеялся, что сможет избежать ужасного выбора: жизнь или честность; жизнь или мерзость; жизнь или боль.

Вдруг нога столкнулась с мягким, но тяжелым предметом, и Владимир упал, не успев сгруппироваться. Сильно ударившись головой, он зажмурился, чувствуя окутывающую тело боль. Нога лежала на чьём-то трупе, но во тьме разглядеть его не удавалось. В разболевшийся голове сверкнула страшная мысль, что мертвецом могла оказаться Олеся. Эта идея заставила сердце биться чаще. От пульсации мозги заболели ещё сильнее, но сержант быстро себя успокоил, ибо, прощупав одежду трупа, понял, что лежал учёный в характерном халате. Успокоившись, Владимир расслышал то, чего больше всего и боялся. По потолку прошелся утробный металлический удар. Без промедлений, Владимир помчался что есть сил дальше во тьму.

Но вскоре тьма перестала быть кромешной. Впереди показалась маленькая точка голубоватого света и чем тяжелее становились шаги Владимира, чем сильнее отзывались болью виски и нога, чем ближе казалась угроза над потолком, тем ярче становился этот свет в конце коридора.

Он не мог различить, откуда исходил луч, но сразу всё понял, как только услышал:

— Вова?! — кричал знакомый голос. — Беги! Давай, беги же! Ты выбрался!

Радостный крик шел ему навстречу, придавая сил. Теперь никакая тварь его не достанет. Теперь он на свету и всё ближе к ней, к последнему вменяемому человеку в этом проклятом месте. Наконец свет заполонил его взгляд, а затем сержант увидел и радостный блеск влажных глаз.

Он вбежал в лифт и остановился у стены. Олеся светила на него, но Владимир попросил перевести луч на коридор. Девушка положила фонарик лицом ко тьме, а сама обратилась к сержанту.

— Что произошло? Я слышала ещё выстрелы после твоих.

— Да… — всё не мог отдышаться после забега солдат. — И майор попал, что самое обидное.

— Куда? — глаза учёной округлились.

— Ничего страшного, царапина.

Как ему показалось, Олесю этот ответ устроил. Она пожала плечами и начала говорить, пока Владимир рвал подол футболки для повязки.

— Когда прогремел выстрел, я побежала со всех сил, — она осматривала потолок кабины, а сержант вдруг понял, насколько огрубел её голос, насколько широки стали плечи и как уверенно держался её подбородок. От хилой девушки-балласта не осталось и следа. — Побежала и увидела панель лифта. Приложила ключ, створки открылись, и… тут уж появился ты.