Наследник (СИ) - Седых В. И. - Страница 62

В окопах немцев началась сущая чертовщина: мёртвые пулемётчики вдруг «оживали» и разворачивали стволы внутрь окопов. Длинные пулемётные очереди косили всех огненной косой. Мертвецы медленно брели вдоль траншеи, поливая из огненной лейки тела сослуживцев. Редкие ответные выстрелы даже не притормаживали неумолимую поступь зомби. Лишь когда заканчивалась пулемётная лента, жнец смерти падал на дно траншеи, передавая невидимую эстафету мертвяку на другом конце изломанной линии окопов.

Впотьмах было не разобрать, что за смертники идут грудью на встречный огонь. Вспыхивающий язык пламени мерцающим светом озарял бледные лица пулемётчиков с остекленевшими глазами, но ближние свидетели, сражённые раскалённым металлом падали замертво, а дальним наблюдателям мнилось, будто по траншее брели партизанские берсерки в немецких касках.

Из темноты доносилось русское «Ура!». Тёмные фигуры появлялись в крайних траншеях и неудержимо брели, невзирая на встречный рой ружейных пуль и осколков от летящих в них гранат. На место разодранной в клочья фигуры вскоре вставала новая мрачная тень. Партизанские берсерки сжимали смертоносные клещи с обоих флангов, выдавливая солдат из окопов. Пулемёты имелись в каждом стрелковом отделении, потому заряженного оружия парагвайскому кукловоду хватало с избытком. Лишь иногда пулемёты на короткую паузу заменялись автоматами с полным запасом патронов в магазине, а затем вновь раздавались длинные очереди.

Немцы не выдержали атаки с флангов и покинули позицию, пытаясь скрыться в тыловом лесу. До спасительной лесной чащи им надо было преодолеть широкую открытую полосу. В отсветах запущенных в небо последних ракет бегущие фигуры представляли собой отличные мишени, чем тут же и воспользовались партизаны. Пулемётный и снайперский огонь прижал немцев к земле, заставив двигаться ползком или на карачках. Меньшему числу удалось добраться до тёмного края леса, где их бесшумно встретили железные стрелы баллист стрелков с приборами ночного видения.

Матвей, бросив развлекаться в окопах с куклами, тоже принял участие в истреблении отступающего противника. Стреляных пуль в его сумке имелось в достатке — поднакопил во время последних учебных стрельб, но вот всех бегунков достать ему не удалось — уж больно далеко разбрелась толпа по лесу. Так что какой–то части свидетелей тёмного таинства посчастливилось скрыться в чащобе. Однако чародею пока не стоило опасаться анафемы от священников, ибо свои люди не видели всей творимой в окопах бесовщины, а выжившие фрицы считали, что в траншеи заскочили пьяные партизаны–берсерки. Пулемётов у них в наличии и своих достаточно, а большого умения стрелять в упор колхозникам не требовалось. Конечно, на советский патриотизм такое бесшабашное геройство не спишешь, но, как известно, настойка из мухоморов по древнему рецепту в былые времена могла творить чудо–бойцов, не ведающих ни страха, ни боли. Похоже, парагвайские индейцы поведали Кадету секрет такого боевого зелья.

Как только под натиском стрелкового и миномётного огня немцы покинули окопы, красноармейцы прекратили обстрел с другого берега, и партизаны заняли оставленные позиции врага — разгром был полным, трофеи богатыми.

Однако в полной мере воспользоваться результатами позиционной победы сводному советскому отряду было не суждено. Уже к полудню примчалась колхозная полуторка с дальним тыловым дозором и донесла весть, что немцы разгромили южный фланг армии, наши войска отступают к Могилёву. Удерживать рубеж обороны по реке Паньковка больше не имело смысла, и сидеть у разбитого моста стало смертельно опасно. Теперь рота старшего лейтенанта Гусева оказалась в полном вражеском окружении, и ей оставался лишь один верный путь — в партизаны.

Идти под руку своего старшины Гусеву очень не хотелось, но возглавить партизанское соединение он не мог — самому боязно, да и люди за ним не пойдут. Остальные же младшие командиры и рядовые красноармейцы были рады встать в единый строй с партизанским отрядом, который, не потеряв в боях ни единого бойца, громил фашистов, превосходящих и числом, и вооружением. Конечно, желающие могли подобрать логичное объяснение странному феномену, но большинство не стремилось докапываться до истины — людям нравится верить в мистику, а на войне не верующих в божий промысел нет.

Кстати, чтобы выжить и победить врага, всякая чертовщина солдату тоже сгодится, если при этом бесы сражаются на нашей стороне. Потому всё равно, возник бы над челом Матвея сияющий нимб или показались острые рожки, — за таким удачливым кудесником идти в смертельный бой спокойнее.

К исходу дня ещё одно село у границы партизанской зоны обезлюдело. Всё население, словно отшельники в давние грозные времена, ушло в «затвор». Дорогу в лес закрыли густыми засеками из поваленных сосен, крайние стволы, для острастки немцев, заминировали гранатами на растяжках.

Начиналась по–настоящему партизанская война.

Глава 11. Парагвайские фронт ы

Пока Матвей шустрил по мелочи в глухих белорусских лесах, Алексей Ронин в Асунсьоне решил чудить в мировой политике с глобальным размахом. Владыка Парагвая, отложив в сторону листок с краткой сводкой военной разведки о скромной деятельности блудного сына, окинул суровым взором собравшуюся за длинным столом странно подобранную компанию старых соратников. В подобном составе ветераны Гражданской войны ещё никогда не собирались. Сам подбор кадров указывал на очень специфичную тему тайного совещания. В рабочем кабинете Алексея встретились давние товарищи и былые противники, все они были тесно связаны с прежней революционной деятельностью Ронина, некоторые фигуры очень колоритные.

— Вы господа и товарищи, небось, гадаете: зачем это столь занятых людей оторвали от важных дел и заставили мчаться со всех концов света к парагвайскому самодуру на аудиенцию? — Обведя взором десяток уж не молодых хмурых лиц, усмехнулся Ронин. — Торопиться с объяснением не буду, вначале учиню краткий опрос. Надеюсь, из ваших докладов сложится ясная картина опасной политической ситуации в мире и, в частности, на советско–германском фронте. Прошу начальника генерального штаба казачьих войск, Николая Францевича Эрна, начать доклад первым.

Седовласый пожилой генерал–лейтенант встал из–за стола и, взяв длинную указку, подошёл к висевшей на стене карте мира.

— Великобритания отбивает воздушные атаки на свой остров. Ведёт бои с германо–итальянскими войсками в Северной и Восточной Африке. Военно–морской флот блокирует выход из Средиземного моря и коммуникации через Атлантику из заморских колоний, покорённых Германией европейских стран. Однако суда нейтральных государств свободно осуществляют поставки в фашистскую Европу продовольствия и промышленного сырья из стран Северной и Южной Америки. Индию и колонии в Южной Африке контролируют англичане. Войска «Свободной Франции» при поддержке кораблей английского флота пытались отбить некоторые колонии у профашистских властей правительства Виши, но потерпели неудачу. Японцы по договору с французами устроили базу для подводных лодок на Мадагаскаре, а Индокитай, считай что, оккупировали. Из–за притязаний Японии на все страны Юго–Восточной Азии, в скором времени неизбежен военный конфликт с Америкой, которая уже наложила эмбарго на поставки японцам металла и топлива.

— Николай Францевич, ваша политинформация, конечно, нам интересна, но нельзя ли поближе к обстановке на советско–германском фронте? — нетерпеливо заёрзал на стуле дородный Лев Зиньковский, больше известный широкой публике под псевдонимом анархиста Лёвы Задова. В разное время плутоватый тип служил в контрразведке и у анархистов, и у коммунистов, а теперь также рьяно трудился на парагвайских казачков. Зачем его пригласили на секретное заседание руководящего состава страны оперативник «средней руки» не ведал, потому сильно нервничал.

Его революционный соратник и атаман, Нестор Иванович Махно, исподлобья метнул грозный взгляд на бывшего анархиста, заставив верзилу втянуть голову в плечи и пожалеть о несдержанности.