48 улик - Оутс Джойс Кэрол - Страница 17

Ведь ежегодно определенное количество американцев неизбежно исчезает, судя по имеющейся статистике, которая год от года почти не меняется.

И это очень странно! Может быть так, что в каком-нибудь году пропавших без вести не будет вовсе? Почему это маловероятно?

Маловероятно? Но ведь не невозможно?

К осени 1991 года, пять месяцев спустя после исчезновения М., число сообщений о том, что ее где-то «видели», значительно уменьшилось. (Назойливые) следователи из Олбани беспокоили нас все реже и реже, а (некомпетентные) сотрудники полиции из Авроры и вовсе не давали о себе знать. Я попросила юного кузена за плату отвезти меня в Итаку на дальнем берегу озера. Там находится публичная библиотека округа Кайюга, где я провела несколько восхитительных часов, изучая материалы о пропавших без вести, в том числе о бесчестном судье Джозефе Крейтере, который, по имеющейся информации, исчез после того, как сел в такси на Сорок пятой улице в Манхэттене 6 августа 1930 года. Обстоятельства исчезновения судьи Крейтера сильно отличались от тех, при которых пропала без вести моя сестра: выяснилось, что Крейтер был замешан в различных политических интригах, и вскоре в газетах появилась информация, изобличавшая его как коррупционера. Жене он оставил трогательную записку: Я очень устал. Люблю тебя. Джо.

Насколько нам известно, судью Крейтера так и не нашли. Не удалось отыскать – во всяком случае, по официальным сведениям – ни единой зацепки, которая позволила бы раскрыть тайну его исчезновения.

Аналогичный случай: Джимми Хоффа[16]. Как и Крейтер, он был связан с криминалом; несомненно, его убили, а труп спрятали; это тайна иного рода, ведь наверняка есть люди, которым известно, где находится этот пропавший без вести.

Самая знаменитая из пропавших без вести граждан США – это по сей день Амелия Эрхарт[17]. Ее самолет упал в Тихий океан в 1937 году. На тот момент Амелии было 39 лет. Загадка не в том, как она пропала, а куда делась.

Но есть и другая категория исчезновений, поражающих воображение своей необъяснимостью. В городе Сибери (штат Орегон) пятидесятилетний мужчина исчез по пути на работу. Его пустую машину обнаружили на обочине федеральной трассы, дверцы были заперты на замок, ключи – на водительском кресле.

В Ларчмонте (штат Нью-Йорк) женщина тридцати шести лет исчезла по пути домой с конференции школьных консультантов по профориентации.

В городе Эванстоне (штат Иллинойс) страховой агент сорока девяти лет исчез после того, как положил внушительную сумму на свой чековый счет, который так и не был активирован…

Иногда люди пропадают парами. Так исчезли молодожены, проводившие медовый месяц в турпоходе: их следы потерялись на горной тропе в Йосемитском национальном парке. А в городе Роум (штат Нью-Йорк) женщина с маленькой дочкой поехали в местный торговый центр, чтобы купить одежду к новому учебному году, и с тех пор их никто не видел…

Если пропавшие без вести – обычные люди, не знаменитости, об их исчезновении сообщают в местных СМИ, что ненадолго вызывает всплеск интереса. Иногда объявляют о вознаграждении за информацию об их местонахождении, допрашивают одного-двух подозреваемых – и все… Как только о пропавших без вести перестают писать газеты, люди о них забывают.

Бывает, конечно, что пропавших находят. Правда, в виде трупов.

Гораздо реже их отыскивают живыми – за сотни и тысячи миль, где они живут под другими фамилиями, по поддельным документам, имеют другие номера социального страхования, сфабриковав для себя новую жизнь.

Во что верил отец, я точно не знаю. Мне не хотелось обсуждать с ним темы, которые его расстраивали. Временами казалось, что он смирился с мыслью о том, что М. уже никогда не вернется. А порой, когда он выпивал, лицо его вдруг заливала краска, оно оживало, глаза загорались дерзким блеском, и он заявлял всем, кто мог его слышать (чаще всего это была я):

– Она жива. Я это чувствую. И она вернется домой. Когда-нибудь.

А я лишь сочувственно бормотала в ответ:

– Да, папа.

А сама сердито думала: «Ох, папа, ну зачем ты так?! Ведь у тебя есть я!»

Гнусность.

Разумеется, с самых первых дней исчезновения М. гнусные сплетники стали распространять о ней гнусные небылицы. Мне не хотелось об этом говорить, как не хотелось говорить об астрологине-медиуме. (У той, по крайней мере, хватило такта «исчезнуть» с нашего горизонта и не марать новыми грязными россказнями репутацию сестры.)

Среди прочих в обществе ходили слухи, что М. «забеременела» и со стыда сбежала из родного города. Или что М. «забеременела и сделала аборт» – и сбежала со стыда, или умерла на операционном столе, и ее тайно похоронили.

(Непонятно, почему в 1991 году в цивилизованном регионе США какой-то там аборт должен был нарушить ход жизни моей сестры, ведь М. не исповедует ни евангельское христианство, ни католицизм – религии, считающие аборт грехом.)

Ходили слухи, что М. «принимала наркотики» и «умерла от передозировки». Некоторые полагали, что М. «сбежала» с мужчиной, столь неподобающим, столь постыдным для нее, что она никак не могла оставаться с ним в Авроре. Другие думали, что М. «связалась с женатым мужчиной» и сбежала из Авроры, потому что была несчастна. Или этот любовник убил ее, чтобы сохранить свой брак.

Но особенно устойчивыми были слухи о том, что вследствие беременности, аборта, постыдной или извращенной любви или самой обычной депрессии М. покончила с собой: подобно Вирджинии Вулф[18], набила камнями карманы и ночью погрузилась в озеро за нашим домом.

(По крайней мере, эту жестокую сплетню можно было подтвердить или опровергнуть: департамент окружного шерифа снарядил водолазов обследовать дно озера за нашим домом в радиусе нескольких сот футов. И там среди ила действительно обнаружили скелеты, но это были не человеческие останки.)

– Какая гнусность! – восклицал отец.

Едва один слух развенчивали, с презрением сбрасывали со счетов, тотчас возникал другой, вспыхивал и разгорался, как пожар. И некоторые из этих слухов, я знала, распускали наши родственники – те, кто всегда завидовал нам как наиболее богатым из Фулмеров и завидовал непосредственно М., потому что она была самой умной, красивой, образованной и талантливой. Самой совершенной из молодого поколения Фулмеров.

Любовником сестры, который, возможно, убил М., в конце концов молва назвала одного из ее коллег из школы изобразительных искусств – претенциозного художника, именовавшего себя Элк.

Из всех моих знакомых это был самый отвратительный тип.

12 апреля – М. к тому времени отсутствовала уже сутки – я отправилась в мастерскую сестры, и там ко мне подошел пузатый мужчина лет сорока в заляпанном краской комбинезоне.

– Простите, вы кто? – развязным тоном спросил он, нагло глядя на меня.

– Я… я сестра Маргариты Фулмер…

Под подозрительным взглядом пузана я пыталась вставить ключ в замок двери мастерской.

Обычно я не робею перед наглецами, сама кому хочешь могу дать отпор, но минувшей ночью я плохо спала, переживала за сестру и теперь с трудом ворочала языком, неуклюже возясь с ключом. К этому времени поисковые группы уже несколько часов тщетно искали М.

– Ее сестра! Кто бы мог подумать.

Пузан, казалось, забавлялся. Во мне действительно нет явного сходства со старшей сестрой. С раздражающей фамильярностью пузан взял у меня ключ и ловко отпер дверь.

«Элк», – представился он. Его мастерская находилась напротив, через вестибюль.

Свое имя – Элк – пузан произнес с неким бахвальством, подразумевая, что оно широко известно в искусствоведческих кругах. Видимо, рассчитывал произвести впечатление, но меня не так-то легко сразить.