Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 49

Вячеслав с Семёном слушали внимательно и хмурились, а Афанасий продолжил рассказывать:

— Тати были наняты, и убив всех, принялись грабить. Предатель же ругался на них, что всех убили. Я видел, как он метался по двору, рвя бороду. По всему выходило, что ему поручено было тайну вызнать, а не с кого стало спрашивать.

Афанасий устало прикрыл глаза, но с завидным упорством продолжил говорить:

— А потом гнида догадался, что я где-то прячусь, и двор начали обыскивать. Вот тогда я с боем прорвался к конюшне и бежать. Слышал, как паскуда орал, что меня обязательно живым надо брать. Неделю меня гнали, как зайца. Я понял, что не уйти, решил спрятаться на дороге, пропустить их вперед и сзади напасть, но оплошал. Выследили. Бились. Одного я сразу… второго ранил, а третий меня спешил… и всё же правда на моей стороне, и я здесь, а тати зверьё кормят.

Афанасий был ещё слаб и речь постепенно становилась всё менее связной.

Вячеслав понял, что друг заговаривается и повторяет свои беды.

— Афанасий, но при чём тут золото? Его слишком мало, чтобы житьего человека лишали жизни вместе со всей семьей! А ты говоришь, что тебя из-за него преследовали.

— А я не сказал? Михайло нашёл золотой рудник.

— Не может быть, — не удержался боярич Семён Волк.

— Не где-нибудь, — Афанасий прикрыл глаза, но всё же закончил фразу, — а на новгородских землях.

— Во дела! — поскреб затылок Вячеслав. — Немыслимо!

— Михайло сразу понял, что не дадут ему владеть рудником и стал думать, как поступить. Не знаю, с кем он до меня пытался договориться, но, видно, неудачно. Как он ни осторожничал, а поставил всю семью под угрозу.

— Так ты знаешь, где нашли золото? — нетерпеливо спросил Вячеслав.

— Нет. Михайло только князю сказал бы.

— Так что же получается, никто теперь не знает, где рудник? — удивился Семён.

— Никто.

— Тьфу ты, — сплюнул Вячеслав. — И толку от этой тайны?

— Но я знаю, что это в землях тыщи озёр.

— Э, так это шведская земля?

— Нет, ею новгородцы володеют.

— От ведь ушкуйники, куда добрались!

— И где ж там искать?

Ответа никто не услышал. Милослава с сожалением поджала губы. Если бы удалось сказать точное местоположение золота князю, то он всех одарил бы серебром, а так… Она посмотрела на Машу и решила, что сделает ей внушение, чтобы та не разболтала лишнего по секрету своему ненаглядному Ванечке.

Потом перевела взгляд на Дуню — эта егоза себе на уме. Вроде много болтает, но всё удаётся обернуть семье на пользу. Хотя лучше бы держала язык за зубами

А Дуня никак не могла сообразить, что это за земли тысячи озёр? Где-то она это слышала.

Сибирь? Там же должно быть золото? Прямо везде лежит, в каждом ручейке или врут писатели?

Эх, кабы туда было легко добраться, уж она бы организовала экспедицию, но Московскому княжеству не повезло. Насколько она помнит, единственный золотой рудник поблизости был найден в Карелии, и то в восемнадцатом веке! А знает это она потому, что в прошлой жизни думала туда съездить с экскурсией. Вообще-то она хотела съездить на Валаам, но с деньгами было туго и на глаза попался Воицкий рудник. До него можно было быстро добраться. Но не поехала, хотя почитала о нём, даже маршрут разузнала.

— Дунь? Ты чего? — едва слышно спросила Милослава, и Дуня ничего не смогла ответить, боясь расплескать свои знания.

Боже, она знает, где лежит это золото!

Как знает и то, что разрабатывался Воицкий рудник со слезами, потому что он постоянно подтапливался, и добыча золота не оправдала себя, но там была ещё медь!

Ой, в конце-то концов можно же никому не говорить, что рудник проблемный, и сдать его в аренду по предоплате или вовсе продать врагам. Пусть другие мучаются с ним. Вот только как указать на него и плюшки получить?

Глава 22

— Славушка, возьми Дуняшку да посмотри моего товарища. Мне надо знать, выдержит ли он с нами путь или ему полежать здесь ещё придется?

Боярыня строго посмотрела на мужа, отчего тот смутился и как-то весь сжался, всем своим видом спрашивая: в чём я провинился? Маша тоже как-то странно на него посматривала. Дуняшка же накручивала на палец кончик своей косички, имея отсутствующий вид.

— Не опасен ли нам твой товарищ? — помня о подслушанном разговоре, спросила Милослава.

— Не! С чего ты взяла! — бурно возмутился Вячеслав и… попросил дочерей выйти, чтобы поговорить со Славушкой.

Маша одобрительно коснулась плеча отца, очнувшаяся от своих дум Дуняшка состроила озорную рожицу. Боярину показалось, что девочки прекрасно знают, в чём он сейчас будет признаваться жене, но решил, что это паранойя. Это было первое латинское слово, которое выучила Дуняшка и сильно полюбила его. Она даже постоянно придумывала всякие присказки, вворачивая это словечко.

За дверью Маша тихо спросила сестру:

— Как думаешь, признается?

— А куда он денется, — хмыкнула она. — Только надо, чтобы их разговор не услышали за стенкой.

Маша понимающе кивнула и хотела было спросить, а как это сделать, как Дуня велела ей:

— Пой!

— Но…

— Да погромче.

И Маша запела одну из песенок сестры про белую березоньку, а та ей задорно подпевала и у них неплохо получалось.

— Вы чего расшумелись? — весьма довольный отец выглянул через некоторое время.

— Да так, — улыбнулись девочки и засмеялись. Мама всё поняла, а отец чесал голову. Невдомек ему…

— Машенька, позови Светланку. Нам надо проведать боярина Афанасия.

Дуня тоже засобиралась проведать.

Женщины чинно вошли в комнатку, где лежал сослуживец и товарищ Вячеслава. Тот ужасно смутился их присутствию, и если бы было куда уползти, то уполз бы, несмотря на сломанные ноги.

— Здравствуй, боярин Афанасий. Рада видеть тебя пришедшим в себя, — мягко произнесла Милослава. — Тут мало места и я отойду, а моя ближняя посмотрит твои раны.

Афанасий кивал, комкая полы кафтана, которым накрывался. Милослава, отошла, давая место Светланке и дочери. А сияющая Дуняшка смотрела на мужчину и чувствовала необычайную легкость. Только сейчас она почувствовала, каким тяжким грузом лежала на сердце взятая ответственность за лечение, а теперь хотелось летать, беспричинно смеяться, шутить, балагурить… Наверное, такое состояние можно было сравнить с опьянением.

Дуне сейчас вдруг всё стало казаться смешным. Она смотрела на волнующегося мужчину, не сводящего глаз с Машкиной наставницы, и веселилась. Вот скажет она сейчас громко и резко: «Сымай порты!» Вот будет веселье!

Уже почти хихикая, она перевела взгляд на Светланку, а та стояла, как девица на выданье и точно так же волновалась.

«Во дела!» — подумала Дуня. Машкина наставница впервые выглядела так, как будто сквозь землю готова была провалиться. И тут Дуню словно за язык дернули.

— Многоуважаемый боярин, раздевайся, время не терпит! — чопорно велела она.

— Ч-чего? — обалдел он.

— Сымай… рубаху! — чуть тише пояснила она, как будто подсказывала из-за угла.

— А-а-а, — понятливо закивал он и бросился исполнять, но Светланка вдруг закрыла ладошкой глаза, а боярин покраснел, и вместо того, чтобы раздеваться, начал кутаться в кафтан.

— Та-а-ак! — строго протянула Дуня. — Кто это у нас жениться не хочет?! — очень серьёзно спросила она — и все закаменели.

Но первой спохватилась Милослава и схватив дочь за косичку, потащила вон.

— Наша Светланка из старинного боярского рода Андреевых! — едва успела крикнуть Дуня. — Её предки были славными болванами*.

(*те, кто вырезал из дерева богов-истуканов, болванов болванио итал. — страж)

— Ты что творишь?! С ума сошла? — зашипела Милослава.

— Я нашу Светку замуж выдаю, — жарко зашептала ей в ответ Дуня.

— Кто ж так сватает? — по инерции возмутилась боярыня, но оглянулась и задумалась.

— А ты видела, как Светланка-то наша смутилась и похорошела, а боярин небось сейчас её успокаивает! Я же ему сразу доложила, что твоя ближняя не какая-то худородная там, а из Андреевых.