Первородный. Цена магии (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 67

— … Не слышал о такой магической способности…

— … А потом, когда ты не оправдаешь надежд барона Воронова, он мигом потеряет к тебе всякий интерес. И тогда у тебя не останется покровителей.

— А они мне и не нужны, фон Браун. Вы только зря сотрясаете воздух, пытаясь запугать меня. Лучше готовьтесь к дуэли.

— Скорее я буду готовиться к празднованию своей победы. У вас нет ни единого шанса на победу.

— А почему же вы тогда не согласились на пятнадцать шагов?

Аристократ скрипнул зубами, пронзив меня яростным взором.

— Судари, всё готово! — заявил подошедший барон Воронов. — Осталось наложить на вас «синюю кожу».

— Накладывайте, — буркнул Герхард, глянув на остальных секундантов.

Они встали чуть в стороне от дорожки с белыми меловыми линиями.

Барон тряхнул руками и сперва накрыл синей магией фон Брауна, а потом меня.

— Расходитесь, судари дуэлянты! — подал голос маг-физик.

Мы встали каждый на свое место. Между нами лежали семнадцать шагов. Семнадцать шагов к победе или поражению. О последнем я старался не думать, но фантазия вновь и вновь рисовала мое распластанное на брусчатке тело и танцующего рядом фон Брауна.

— Готовы⁈ — выдохнул барон Воронов, напряженно сдвинув брови над переносицей.

— Готовы! — выпалили мы одновременно.

— Дуэль! — дал сигнал к началу мероприятия Воронов.

Я тотчас вызвал «ускорение» и ринулся к фон Брауну через застывший мир. Одинокий листок практически замер, падая на землю. Рот барона медленно смыкался после крика. А рука фон Брауна еле-еле вздымалась, окутываемая магией. Я же выжимал из себя все. Связки трещали чуть ли не наяву, кожа горела как в огне, а перед глазами сгущался туман. Сердце лихорадочно билось в груди, отдаваясь гулом в висках. А сознание, кажется, собиралось сдаться. Уж слишком велика была нагрузка на тело. Оно просто проваливалось в черную пучину потери сознания, а фигура Герхарда расплывалась, словно мираж. Но она приближалась… приближалась. И уже теряя сознание, я выбросил правый крюк, прежде чем он выпустил свою магию. Боль пронзила костяшки пальцев, а тьма накрыла меня.

Ясное дело, что время, проведенное без сознания, промелькнуло для меня как один миг. А когда я разлепил глаза, то увидел крышу машины. И только через пару секунд осознал, что покачиваюсь на заднем сиденье, а спереди сидят Воронов и Гранецкий.

Их привлек мой непроизвольный стон, и оба повернулись. Лица дворян оказались мрачными. Барон сокрушенно покачал головой и снова уставился на ночную дорогу, сжимая баранку руля.

— Фон Браун долго плясал после своей победы? — мрачно выдохнул я, прислушавшись к себе.

Маны было даже больше чем прежде. Кажись, я опять бессознательно обворовал кого-то. Но поняла ли жертва, что произошло? Надеюсь, что нет.

— Горин, ты, конечно, разочаровал меня, — протянул Гранецкий, дохнув перегаром.

— Признаться, даже я в какой-то миг поверил в тебя, — вторил ему барон и тяжело вздохнул, словно не на машине ехал, а нес ее на плечах.

— М-да, подвел ты нас. Я ожидал чистой победы… — сказал Гранецкий и вдруг хихикнул, а потом разразился хохотом.

Барон тоже загоготал. Да еще так громко, словно конь, а не аристократ.

— Видел бы ты сейчас свое лицо, Громов! — сквозь смех выдавил парень, протягивая мне початую бутылку шампанского.

— Отвратительный розыгрыш, судари, — нахмурился я, сделав пару глотков. — Все-таки я победил?

— Да, ты сломал фон Брауну челюсть. Правда, и сам сомлел. Но по совокупности травм секунданты призвали тебя победителем. Я так за тебя переживал, что из меня аж мана куда-то делась, пока тебя к машине нес на своей спине.

— Да не особо ты и переживал, — вставил Воронов. — Лучше пить бросай. А то ты скоро будешь приход утра праздновать.

— Горин, готовься стать известным, — приподнято сказал Гранецкий, попутно отмахнувшись от слова друга. — О твоей победе будут рассказывать по радио.

— Может, не надо? — скривился я, приняв сидячее положение.

— Надо, Ян, надо. И давай-ка сюда бутылку. Завтра будем праздновать. Я приглашаю вас всех сначала на выставку химер из лабораторий Морозова, а потом пойдем не в какую-то цивильную ресторацию, а в настоящий кабак! И отказов я не приму. Хотя нет, вы можете отказаться, но тогда нам придется вернуться в тот парк и снова провести дуэль. Поскольку я точно вызову вас на бой.

— Убедил, — проронил барон.

— Да, ты умеешь уговаривать людей, — сказал и я, глянув на костяшки пальцев. Они выглядели как новенькие, хотя после встречи с челюстью Герхарда кожа наверняка лопнула. Видимо, лекарь подлатал меня.

— Давайте тогда условимся о времени встречи. Я хочу прийти на выступление Морозова. Он должен произнести речь во время открытия, — заявил Гранецкий и назвал время.

Воронову оно подошло. Впрочем, как и мне. Мы договорились встретиться на площади перед павильоном, а затем дворяне еще раз поздравили меня, крепко пожали руку и высадили около общежития.

Благо оно еще не закрылось на ночь, так что я без проблем добрался до своей комнаты, принял душ и вернулся в спальню, где принялся возбужденно ходить между кроватями. Понятное дело, что меня одолевали эмоции: ликование и страх. Первое было вызвано победой над Герхардом, а второй вселило в меня появление профессора-вампира и его рассказ.

Я почти до середины ночи бродил по комнате, а потом все-таки уснул.

Утром, конечно, я не проснулся знаменитостью, но, думаю, уже в понедельник люди будут знать о моей победе. Пока же я позавтракал в кафе через дорогу и отправился по магазинам. Мне нужны были хорошие вещи, раз я иду гулять с аристократами такого калибра.

Мне не составило труда приобрести шикарный костюм и ботинки, блестевшие ярче солнца. Покупки я принес в общежитие и оттуда же позвонил в дом Шмидтов. Мне ответила служанка, но уже через минуту раздался голос Шмидта, которого она позвала. Друг сразу же начал выспрашивать у меня о дуэли.

Ну я и рассказал ему, как было дело. Он хоть и изумился тому, что я одолел Герхарда, но все же вполне искренне поздравил меня и добавил, что сегодня у нас двойной повод выпить. Он же именно сегодня собирался вместе со мной отметить свое освобождение. Мне пришлось расстроить парня, сказав, что сегодня не получится, поскольку я не могу отказать барону Воронову.

Благо друг вошел в положение и согласился перенести пьянку на следующие выходные. На этом наш диалог и закончился.

А уже через несколько часов я стоял на площади перед здоровенным павильоном, внутри которого скрывались химеры. Перед закрытыми дверьми уже выстроилась длинная очередь из простолюдинов. Дворян же пускали через отдельный вход. Вот возле него-то я и встал, дожидаясь Гранецкого и барона.

День сегодня выдался ясным. На чистом небе светило солнце, а теплый ветерок приятно щекотал кожу. И я, подумав, встал прямо под солнечные лучи, решив провести эксперимент. Нет, никакой разницы я не ощутил, будто и не было во мне никакой вампирской крови. Кожу не жгло, и уж тем более я не собирался гореть, вереща от боли.

— А вот и наш победитель! — радостно завопил Гранецкий, подойдя ко мне вместе с улыбающимся Вороновым.

— Добрый день, судари, — поздоровался я с ними.

— Воистину добрый, — улыбнулся Гранецкий, приложился к фляжке и протянул ее мне. — Немножко бурбона?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— Ну что, пойдемте? — указал Воронов на вход для дворян.

— Надо бы билеты купить, — напомнил я.

— Пфф, уже давно все куплено, Горин, — проговорил Гранецкий и вытащил из кармана три билета. — За мной, судари. Надеюсь, нас ждет что-то незабываемое…

Аристократ отдал билеты контролеру и проник внутрь. А там нас ждали клетки, установленные на высоких деревянных основаниях. При этом каждая клетка была дополнительно огорожена невысоким кованым заборчиком с табличкой, рассказывающей о происхождении такой страхолюдины.

Люди ходили по дорожкам и глядели на клетки, выстроившиеся в ряды. А в них сидели такие химеры, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Клыкастые, когтистые, зубастые… Они соединяли в себе черты различных животных и монстров, но преимущественно хищных. Их же делали для военных нужд. Вот поэтому первая же попавшаяся мне на глаза химера посмотрела на меня с чисто гастрономическим интересом. А я оценил медвежью голову и закованное в костяной панцирь довольно поджарое тело с длинным хвостом, заканчивающимся острейшим шипом.