Баба Люба. Вернуть СССР 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 51

— А я говорила тебе, тётя Люба, надо валить отсюда! — заявила она, оглянувшись на двери, — это ещё Белка не приехала. Ты представляешь, что тогда будет?

— Ты права, Анжелика, — вздохнула я, — и я сильно жалею, что не послушалась тебя сразу.

От моих слов глаза Анжелики сверкнули радостью, мол, вот я какая.

— Ты даже не представляешь, что она творила сегодня утром! Еле-еле Серёга её угомонил. Так что переезжаем прямо сегодня.

Я замялась, глядя на детей. Мне показалось, они устали с дороги. Ну что я, разве не перетерплю ещё денёк-другой?

Но тут Ричард неожиданно для меня сказал категоричным голосом:

— Сейчас прямо давайте и переедем! — он повернул ко мне загорелое до черноты лицо и улыбнулся, показав ямочки на щеках.

Он за эти летние месяцы сильно изменился — вырос, возмужал. От угловатого подростка мало что осталось. Вот только в парикмахерскую его сводить надо. И то срочно. Но сегодня уже не успею.

— Так вы же голодные с дороги! — покачала головой я.

— Ничего страшного, мы у деда суп ели, с твоими пирожками. А на той квартире ещё поедим. Продукты давай с собой возьмём. И тут ещё дед творог передал, молоко, картоху и рыбу.

— Тогда собираемся и уходим! — решительно сказала я.

И мы собрались и ушли.

— А я ведь говорила! Надо было сюда раньше переезжать! — довольным голосом воскликнула Анжелика. Устало сдув прилипшую прядь волос со лба, она яростно набросилась с мокрой тряпкой на грязный пол. В комнате резко запахло хлоркой и цветочным стиральным порошком.

Да, мы-таки переехали. Прямо сразу.

Хотя настоящим переездом это назвать было нельзя. Так, похватали лишь самое необходимое, взяли кое-какие продукты, домашнюю одежду, одежду на завтра, школьный рюкзак Ричарда, документы, постельные принадлежности, комнатные тапочки… список можно продолжить. В общем, нагрузились мы, словно караван верблюдов. Но зато самое необходимое барахло перетащили за раз. Я заставила даже наши подушки и одеяла взять. А то, кто его знает, кого Тамарка водила на квартиру — брезгливо же пользоваться чужим.

— Тётя Люба, а можно я дальнюю комнату займу? — на кухню, где я безуспешно мыла липкий стол, ворвался Ричард и еле успел затормозить, поскользнувшись на мокром линолиуме.

— Можно, — кивнула я и сыпанула ещё немного соды на заскорузлое пятно чего-то непонятного на столешнице.

— Ну, ты посмотри, тётя Люба, вдруг я не ту комнату занял? — надулся Ричард.

— Тебе она нравится?

— Нравится, — буркнул он, стараясь придать голосу полное равнодушие.

— Ну, вот и всё. Значит, будешь там жить, — отмахнулась я и принялась неистово отдраивать чёртову столешницу, которая всё никак не поддавалась.

— Что, прямо там…? — вытаращился Ричард. Очевидно, он ожидал, что торг будет жёстким.

— Ещё Белке комнату надо выбрать, — велела я, — выбери ей побольше.

— А как же ты? — удивлённо посмотрела на меня Анжелика и сунула таз под струю воды.

— А мне лишь бы там кровать поместилась, — усмехнулась я, — конечно, в идеале — чтобы там был ещё и шкаф. Ну, чтобы вас по утрам не дёргать. А вот нашей Белке много места нужно, чтобы двигаться.

— Тогда пусть она в дальней комнате живет, — вздохнул Ричард, хотя было видно, как ему жаль.

— Нет, — сказала я и выполоскала грязную тряпку под краном, — сам представь, Ричард, вдруг ей ночью приснится что-то. И она меня звать будет. Я же не услышу — комната далеко. Белка ведь маленькая. Так что в дальней будь лучше ты. А вот для Белки выбери ту, что побольше из двух.

Ричард просиял и отправился на инспекцию комнат.

— Тётя Люба! — на кухню опять заглянула Анжелика, — а что будет с нашей квартирой?

— Ничего, — пожала плечами я, — а что с ней должно быть?

— Так мы что, бросим её?

— Зачем же бросать? — хмыкнула я, — квартирантов я уже ищу. Тётя Галя обещала помочь. У неё какие-то знакомые вьетнамцы с рынка есть, жильё как раз ищут.

— А почему вьетнамцы?

— Они селёдку жарить любят. Можно ещё цыган пустить, но, боюсь, после них там от квартиры вообще ничего не останется. Да и не выгонишь потом.

Анжелика недоверчиво посмотрела, не шучу ли я, но ничего больше спрашивать не стала — подхватила таз со свежей водой и отправилась домывать дальше.

А я продолжила попытки привести квартиру в божеский вид. Ну что сказать, Тамаркино жильё было, конечно, комфортным, но совершенно не уютным. Даже если отбросить в сторону эпический срач, то женской руки в доме вообще не чувствовалось. Впрочем, как и мужской тоже.

Ну, ничего, красоту и уют мы здесь ещё наведём! — я печально посмотрела на газовую плиту, которую предстояло отмывать и отмывать, и тяжко вздохнула — покой нам только снится, и отдохнуть сегодня явно не выйдет.

Мысли перепрыгнули на Тамарку. Сейчас она в больнице и в ближайшее время выйти ей оттуда не грозит. Но это сейчас. Вот лет через несколько она всё равно выйдет. И что тогда? Да, дети к тому времени, я надеюсь, уже подрастут и, как минимум, Анжелика и Ричард уйдут в свободное плаванье. А с Белкой мы вполне можем вернуться обратно, на ту квартиру. Там как раз две комнаты. Да и Ивановна к тому времени должна поутихнуть, если не умрёт. Но вот Тамарка. Ей же опекун понадобится. И мне очень не хочется брать на себя такую обузу. Пусть я перед настоящей Любашей как бы в долгу, поэтому и её отца, и детей я тяну. Но здоровую кобылу, её сестрицу, я тетешкать не собираюсь.

Сейчас время ещё есть, но с этим вопросом нужно будет что-то думать.

Я тяжко вздохнула.

— Тёть Люба! — Анжелика вошла на кухню и устало поставила ведро на пол.

— Устала? — участливо спросила я её, — отдыхай, поздно уже. Я сейчас тебе постельное дам, стелись и ложись спать.

— Да я уже постелила, — улыбнулась Анжелика измученной улыбкой, — и тебе, и себе, и Ричарду.

— Какая же ты умница у меня! — обрадовалась я, — так, может, чаю давай попьём?

Анжелика кивнула.

— Тогда зови Ричарда. А я чайник пока поставлю.

— Так он уже давно спит, — хихикнула она, — я его весь мусор повыносить заставила и ещё мебель помогать двигать. Так он умаялся и свалился спать.

— Ребёнок же ещё, — улыбнулась я и налила в чайник воды из-под крана (в это время ещё можно было пить воду прямо из-под крана).

— Тёть Люба, — осторожно сказала Анжелика, устраиваясь за тщательно вымытым мною столом, — я вот спросить хочу…

— Спрашивай, — я поставила перед нею тарелку с пирожками и банку варенья. — Что случилось?

— Мы же скоро в Америку едем, правильно? — она пристально смотрела на меня практически немигающим взглядом.

— Ну, конечно, — кивнула я.

— А вот что мы будем делать, если вдруг встретимся с моей мамой? — выпалив это, она нервно выдохнула и забарабанила пальцами по столешнице.

Я аж зависла. От неожиданности.

Мда, дети умеют задавать вопросы.

А и правда, что?

Но вслух я сказала спокойным тоном:

— Во-первых, Анжелика, Америка — очень большая страна. Не настолько, конечно, большая, как наша, но тоже ого-го. Вот ты только представь, что ты находишься в Москве, а я, к примеру, — во Владивостоке. Как думаешь, есть ли у нас шанс случайно встретиться, без предварительной договорённости?

— Я понимаю это! — вспыхнула Анжелика, — но всё же!

— Если предположить, теоретически… Я подчёркиваю, теоретически, что мы вдруг встретимся и ты её узнаешь…

— А почему я её не должна узнать⁈ — возмутилась Анжелика.

— Сама подумай, сколько уже времени прошло? — терпеливо спросила я, — ты за это время выросла, она постарела. А ведь вполне могла прическу изменить, волосы перекрасить… да мало ли что!

— Ну, всё равно! — не унималась Анжелика, — вот предположим, мы столкнулись с нею и узнали друг друга. И что мы будем делать?

— А ты сама-то как думаешь? — спросила я.

Анжелика неуверенно пожала плечами и покраснела.

— Наверное, обниметесь, расплачетесь, — предположила я, — когда первая радость встречи и ошеломление пройдут, начнёте друг другу рассказывать о жизни, расспрашивать обо всём. Она тебя спросит про учёбу, про Ричарда, про Белку…