Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 (СИ) - Март Артём - Страница 10

Ваня торопливо закрыл дверь перед носом Волкова. Старик нахмурил брови.

— М-да… — Проворчал он.

Волков чувствовал себя бессильным. Бессильным и бесполезным. Потому он понимал, что сделать сейчас ничего не может. Не сможет помочь Ване. Правда, иногда у Волкова промелькивала мысль, что собственное бессилие ему только кажется. Однако под натиском обстоятельств он гнал ее прочь. Старый особист уже давно не верил в себя. А также не знал он, что или, может быть, кто сможет эту веру ему вернуть.

Старик принялся медленно спускать по лестнице не первый этаж. Преодолев оба пролета, он вышел на улицу. Было свежо. Накрапывал мелкий дождик. Волков застегнул осеннее пальто до горла, придерживая шляпу, пошел по двору. Потом он сел на лавочку. Достав из внутреннего кармана трубку, посмотрел внутрь, под светом уличного фонаря. Постукал ею о лавку, чтобы выбить гарь.

Когда к подъезду подкатила машина, Волков напрягся. Совершенно автоматически старик стал наблюдать за подозрительной тачкой. Профдеформация. Ничего не поделать.

Когда из старенькой ауди девяностой модели вышел мужчина, Волков внимательно в него всмотрелся. Его характерная «подпрыгивающая» походка и телосложение показались Волкову знакомыми. Когда мужчина вошел в свет фонаря, висевшего над входом в подъезд, Волков нахмурил брови.

— Неронов? — не удивился, а заключил старый особист, — А ты тут чего забыл?

Худощавый Василий Неронов по прозвищу Нерон, огляделся, прежде чем войти внутрь, а потом торопливо исчез в темноте подъезда.

Когда в дверь постучали, Вано насторожился, но все же открыл ее.

— Здорова, Нерон, — расслабившись, сказал он приглушенно. — Проходи давай.

Василий вошел в маленькую хрущевку, осмотрелся. Кроме Вани, по прозвищу «Длинный», был тут еще один. Здоровяк Восьмёра сидел за столом. Нерон знал, что свое погоняло Восьмера получил, потому что потерял в одной драке сразу два пальца на правой руке. В рукопашной сошелся он с братком из Мясухи. А у последнего был нож. В тот день висевшие на коже пальцы Восьмеры ампутировали в больнице. Мясуховского же и вовсе не нашли. Оба братка, с которыми приехал встретиться Нерон, были из Черемушкинских. И у них с Васей имелся один занятный договор. Договор, которого братки не выполнили.

— А где остальные? — Спросил Нерон, чутко осматриваясь.

— Какие остальные, ты че? — Встал Восьмера. — Остальных, сука, мля, пострелял твой дружок в Граале! Какого хера ты…

— Очень хорошо, — перебил его Нерон и достал из-за пазухи наган с глушителем.

Восьмера и пикнуть не успел, как наган дернулся в руках ФСКшника. Щелкнуло. Пуля сбрила Восьмере темечко, и тот, разбрызгивая содержимое собственной головы, упал на кухонный стол.

— Нерон, ты чего⁈ — Только и успел крикнуть Вано Длинный.

Нерон не мешкал. Он просто прижал мальчишку к стене, подсунул еще теплый глушитель ему под подбородок.

— Прошу… Не убивай!

— Какого хера ты сбежал тогда из Грааля?

— Так Фурсов всех наших положил и…

— Долг надо исполнять до конца, — сказал Нерон и нажал на спуск.

Наган хлопнул. Кровь фонтаном выбилась из макушки Длинного и забрызгала пожелтевшие обои. Парень тут же обмяк, и Нерон отошел, позволив ему рухнуть под стену. Протерев рукоять нагана платочком, Вася взял его за глушитель через ткань и аккуратно примостил оружие в руке Длинного. Потом ФСКшник отправился на выход.

Утро было серым и промозглым. Кубань несла свои свинцовые воды куда-то под старостаничный мост. Осенние дожди напитали реку силой. Она разрослась, забурлила. Воды ее окрепли, ускорив свое течение.

Фурсов покинул ауди. Хмуро глянул на Неронова, всю ночь пропадавшего в травмпункте.

Обрывистый, покрытый ковром зеленой травки берег реки пустовал. Если летом, во всех прибрежных кустах прятались любовники, ставя свои бедненькие, а иногда и не очень, машины в укромных местах, то теперь тут не было ни души. Кубань к осени теряла всякий романтичный флер. Становилась серой и угрюмой. Становилась враждебной. Казалось, она может сокрыть в своих водах все, что бы ты ей ни отдал.

— Здесь? — Спросил Фурсов.

— Ну, — ответил Неронов. — Но сначала уничтожим документы.

Он глянул на заламенированный листок, слегка скользкий от просочившегося к нему оружейного масла. Тем лучше. Быстрей сгорит.

Оберегая зажигалку от ветра, Василий чиркнул ею. Стал жечь уголок листка. Фурсов же вынул наградной ПСМ. Глянул на яркий, на черной поверхности пистолета герб КГБ. Потом взгляд Фурсова упал на воды реки Кубань. В этих местах, в Армавире, она казалась очень чужой. Совсем не такой, какой протекала по Краснодару.

Сам не зная, почему он об этом подумал, Фурсов замахнулся, желая отдать пистолет реке. Когда прогремел выстрел, Фурсов вздрогнул.

— Ай, мля… — Выдал вдруг согнувшийся Неронов. Он выронил загоревшийся листок, глянул на стрелка.

Сергей Волков, неизвестно когда подкравшийся к ним, вышел из-за их машины. В руках у старика был тот самый Наган, которым Неронов ночью убил тех двух братков. Прежде чем потерять сознание, именно эта мысль, мысль о револьвере, проскользнула у Нерона в голове.

— Сука… Волков… — Протянул он и опрокинулся в воду.

— Вася! — Крикнул ему Фурсов.

Он на миг обернулся. Увидел всплеск, успел заметить, как его напарник скрылся в темных водах реки.

— Зачем вы приперлись в город? — Строго спросил Волков, держа Фурсова на мушке.

Фурсов не ответил, застыв с пистолетом в руках.

— Туши, — не дождавшись ответа, приказал Волков. — Туши, ни то пристрелю.

Фурсов торопливо затоптал огонь на листе. Как-то виновато уставился на Волкова.

— Пистолет, — Волков протянул руку.

Фурсов было глянул на наградное оружие его Генерала.

«Выкину его нахер» — промелькнуло у него в голове.

— Попытаешься выбросить его в реку — получишь пулю.

Удивившись тому, что Волков будто бы прочитал его мысли, Фурсов кинул пистолет старому КГБшнику. Волков ловко поймал оружие. Не снимая с Фурсова прицела, осмотрел пистолет.

— Вот значит как, — сказал он. — Значит, вы за этим явились. А я думал, пистолет, из которого генерал застрелил того бедолагу, потерялся. Отвечай, поскуда, зачем вы прикончили Ваню?

Голос старика был твердым. Ни единой эмоции нельзя было прочитать по его тону. Фурсова это напугало.

— Какого Ваню? — Удивился он.

Волков нахмурился.

— Понятно, — констатировал он какой-то одному ему понятный факт. — Откуда у вас пистолет? Сами бы вы, дебилы, его не нашли. Кто вам помог?

Фурсов не спешил отвечать, держа руки над головой. Волков же, взвел курок револьвера. Вытянул руку, устремив дуло прямо в голову Фурсову

— Я человек старый. Мне терять нечего.

Фурсов испугался. Он чувствовал, как рубашка липнет к покрывшейся испаренной спине, чувствовал, как дрожат от страха пальцы.

— Сергей Константинович, ну зачем вам все это надо? Ну и сидели бы на пенсии, — жалобно спросил Волков.

— Вопросы тут задаю я. Кто отдал вам пистолет и пропавший протокол допроса? А ведь именно он там, на земле, дымиться, так ведь?

— Он.

— Кто?

Фурсов сглотнул подкативший к горлу ком.

— Летов, — решился он наконец. — Виктор Летов.

Император забарабанил по полу задней лапой. Так массивный пес пытался почесать свой розовый, в коричневых пятнах живот. Пес при этом вывалил слюнявый язык и смешно затряс мясистыми былями. Гость, что сейчас сидел передо мной, обратил на это внимание.

— Никогда не понимал людей, кто заводит таких собак, — проговорил пожилой мужчина. — Чего с ними делать?

Одетый в темное осеннее пальто и шляпу, которую он держал сейчас на коленях, мужчина выглядел интеллигентным. У него было морщинистое от возраста, но строгое лицо с орлиным носом, темные усы и маленькие проницательные глаза. Когда-то черные, но теперь посеревшие от седины волосы, он зачесывал назад.