Ниочема 3 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 4
- Предыдущая
- 4/12
- Следующая
Наскоро сполоснувшись, с клочьями мыльной пены там и сям, Олег, выскочил в раздевалку и кинулся к оставленным вещам. Издалека шкафчик выглядел закрытым, но, увы только выглядел. Блокирующий конструкт был развеян, дохлый замочек сорван, а вместо недавно полученного нормального комплекта в шкафчике лежал тот самый, шестьдесят четвертого размера. Костюм из вещмешка тоже исчез, причем вместе с телефоном.
Дежурный унтер, к которому Олег сунулся было с претензиями, равнодушно пожал плечами: мол, ничего не видел и не слышал. А тут еще и фельдфебель принялся активно и громко подгонятьсвоих подопечных, и Песцов отступился. Армейские порядки он помнил хорошо, еще с прошлой жизни. Сейчас никому ничего доказать не удастся, все ото всего отопрутся. Ведь какое армейское правило? Не у тебя стащили, а ты пролюбил. Раз допустил, что тебя крайним сделали, значит, сам виноват. Старательно пряча злость, Олег домылся, вытерся, натянул форму, больше смахивающую на танковый чехол, отпросился у фельдфебеля и сбегал в ларёк военторга. К счастью, ума хватило: бывшие при нем деньги он благоразумно спрятал в ладанку, к оберегу, в котором сидела Милка. Вернулся с рулоном туалетной бумаги — напихать в берцы, чтобы не сваливались с ног, пачкой швейных игл, ножницами, сапожным шилом и двумя бобинами крепких ниток. Форму придется-таки ушивать.
После «бани» полагались ужин и спокойный сон в казарме. В ожидании своей очереди в столовую команда новобранцев стояла у стены главного здания сборного пункта. Олег стоял вместе со всеми, но разговоров с другими не вел, по сторонам не глядел, а глядел как раз-таки на кирпичную стену здания. Лицо его было напряженным и сосредоточенным.
— Песцов! — раздался окрик посыльного.
— Песцов! — продублировал фельдфебель.
Олег нехотя оторвался от созерцания стены.
— Ты включен в команду номер… — посыльный неразборчиво назвал этот самый номер. — Отправление через полчаса.
Через полчаса Олег вместо того, чтобы, плотно покушав, завалиться на кровать в казарме, вместе с группой восемнадцатилетних оболтусов полууголовного вида погрузился в обшарпанный вагон. Только что решеток не было, да окна краской не замазали. Одно грело душу: в казённом рюкзаке кроме обязательного набора солдатского имущества уютно устроился сухпай на трое суток. Не слишком вкусно, но вполне питательно. Он отвоевал себе место на нижней полке, закинул рюкзак с барахлом и продуктами в рундук под сиденьем и улегся сверху. Тепловоз дал гудок, лязгнули сцепки, состав дернулся и покатил, постепенно набирая скорость. Очередная партия новобранцев отправилась к южной границе.
Поезд уже давно ушел, о Песцове и думать забыли. Мало ли таких, поперву резких и скандальных, попадает в армию. Но тут случилось событие, которое надолго запомнилось всем на сборном пункте. На фасаде главного здания что-то мигнуло, послышался треск, и вниз посыпались обломки кирпичей. Началась паника, поднялась тревога. Наружу высыпали все, кто был внутри. И тут на фасаде что-то мигнуло еще раз и глазам всех присутствующих предстала надпись, аккуратно, на глубину в полкирпича, прорезанная в стене между окнами второго и третьего этажа. Надпись гласила:
«Жабин, паскуда! Через год вернусь и убью».
Была у надписи и подпись: «П». Все решили, что неизвестный автор решил остаться полуинкогнито. Но на самом деле Олег просто не успел дописать.
Как отнесся к угрозе сам Жабин, никто не узнал. Сам он предпочел от обсуждения происшествия уклониться. Но на следующий день на сборном пункте появилась бригада штукатуров. Вырезанные в кирпиче буквы были тщательно замазаны раствором, и теперь на темно-красной стене отчетливо виднелись крупные светло-серые буквы. Штукатурить весь фасад начальник сборного пункта отказался: бюджета на такие работы у части не было.
Где-то в воинском эшелоне на перегоне север-юг
Военный эшелон в представлении Олега должен был иметь высший приоритет. Но все вышло иначе. Поезд шел медленно, подолгу задерживаясь на полустанках и пропуская пассажирские, а порою и грузовые составы. В окнах пассажирских поездов были видны хорошо одетые изящные дамы и солидные господа. Дамы и господа направлялись к морю, на отдых — не иначе. Они в вагоне-ресторане кушали деликатесы и запивали их превосходным вином. У новобранцев же заканчивался сухпай, вода во фляжках, а все спиртное, которое не нашли фельдфебели, было выпито еще в первый день.
Кто-то активно догрызал взятое из дому, делясь вкусняшками со «своими», кто-то угрюмо смотрел на этот пир, нащупывая в кармане последнюю банку перловки с тушенкой. Олег сидел чуть в стороне и размышлял о своем. Бухать с командой он не стал, а потому скинуться продуктами и организовать общий стол его никто не пригласил. Как следствие, у него оставалось еще консервов и галет на полтора суток пути. Что же до воды, то на одной из остановок он сбегал до колонки и заново наполнил флягу.
Новобранцев с самого начала одолевали жара и скука. Сопровождающий смылся к своим коллегам и сейчас наверняка квасил по-черному. А в вагоне кто играл в карты, кто тренькал на гитаре, кто травил давно просроченные анекдоты. Теперь часть из них, самых торопливых, начал терзать еще и голод. Ну а где взять еду, если она у тебя кончилась? Разумеется, отнять у того, у кого она еще осталась.
Витёк с говорящей фамилией Козочкин до призыва был на районе чётким пацаном, под ним ходила не самая маленькая бригада. Но пришло время, и пришлось, хотя и против воли, идти в призывной пункт. Да, лучше год в армии, чем три на каторге. Уже здесь, в поезде, за день дороги он успел поставить под себя двоих бойцов и объяснить им, кто здесь главный. И когда закончился сухпай, он поступил просто и логично: отправил их найти терпилу, у которого что-то еще осталось. Разумеется, такой нашелся.
Следом за помощниками Витек пришел в соседний вагон. Забравшись с ногами на нижнюю полку, поодаль от остальных сидел щупловатый паренек в штанах фасона «Оверсайз XXXL» и сосредоточенно тыкал иглой в куртку, убирая размер по шву. Под боком у него притулился вещмешок, сквозь ткань которого явно проступали контуры коробки армейского рациона. Типичный терпила. Правда, у него на среднем пальце правой руки была надета гайка, прямо как у благородного. Но это явно был не тот случай, благородных Витёк видел. И они выглядели совсем не такими. И уж точно не поехали бы в ободранном плацкартном вагоне в заштатную учебку вместе с такими, как он.
Чёткий пацан Козочкин сделал шаг вперед и, чуть нагнув голову для пущей убедительности, скомандовал:
— Эй, заморыш, гони консервы!
Олег оскорбился. Такой грубый заход нарушил его внутреннюю гармонию, и причинил душевную боль. Да, комплекция у него почти не поменялась. Но за последние месяцы он сильно прибавил как в мышечном объеме, так и во владении боевыми искусствами. И случись ему теперь, к примеру, подраться в рекреациях Воронежской гимназии, он положил бы мордой вниз всю банду Косулина, несмотря на магию. А если вспомнить магический ранг, то и та встреча с ночными татями в закоулке Воронежа, на которой прервалась жизнь его предшественника, вполне могла закончиться в его пользу. Зарвавшемуся хаму следовало немедленно втолковать всю глубину его заблуждений.
Олег лениво повернул голову в сторону проистечения звуков и поглядел на пришедшего.
— Юноша, где вас учили так выражаться? Это просто непредставимое фи. Немедленно пойдите и вымойте рот с мылом.
Предводитель криминального трио слегка охренел.
— Чего?
— Ты еще и глухой?
Олег спустил босые ноги на пол, сел и повернулся к незваным гостям.
— Как тебя, убогого, в армию-то взяли? И вообще: вам троим свалить бы отсюда, пока я не поднялся. Потом поздно будет.
Главный отжиматель почуял неладное, но уходить без добычи было политически неверно: так можно и свиту растерять. Тем более, что драться он умел. По крайней мере, в его районе так считалось. Он с силой махнул кулаком, метя в нос нахального одиночки, но угодил в пластиковую перегородку между купе. Отскочил, в горячке драки не чувствуя боли, ударил было снова и тут же полетел назад, получив точный и сильный удар в глаз. На эмоциях рванулся было еще разок, и получил во второй глаз. На то, чтобы снова подняться, потребовалось некоторое время. К тому моменту ушибленный кулак опух, а один глаз заплыл и полностью перестал видеть.
- Предыдущая
- 4/12
- Следующая