Голубые саламандры Газпрома (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 15

Морщась от вони, Рико запустил два пальца во внутренний карман и набил номер.

- Янка? – выдохнул он, брезгливо держа мобилку на отлете, - Кажется, я узнал, где все произойдет…

***

Поток, казавшийся совершенно черным в царящем вокруг мраке, катил свои воды под длинному коридору между толстыми кирпичными стенами старого коллектора. По тянущемуся вдоль стен узенькому скользкому бортику легко, будто по центральному бульвару в ясный летний день, шла стройная молодая женщина в стянутой на талии черной куртке и с уложенными в сложную японскую прическу пепельными волосами. Каблучки высоких – выше колен – стильных сапожек звонко прицокивали по кирпичной кладке, слышалось раздраженное бормотанием девушки:

- По-деревенски, кажуть! Простенько! – явно передразнивая кого-то, фыркала она, - Щоб они ще понимали, ведьмы кляти! Як оно може буты по-деревенски, якщо оно в японском стиле? – она зафырчала, будто рассерженная кошка, и вдруг остановилась, запнувшись на выбоинах в старых крошащихся кирпичах.

Крохотный водный бурунчик, бегущий вдоль бортика возле самых ног девушки, обогнал ее, затормозил, вскипая поперек неторопливого скольжения потока. Завертелся водоворотом, как потерявшийся щенок, и вопреки законам природы ринулся обратно – против течения. Подскочил к ногам девушки и обрызгав ей каблуки, облегченно расплескался об кирпичный уступ.

- Чи они имели в виду японскую деревню? – с тревожной задумчивостью проговорила девушка, - Рисовые поля, концептуальное кино «Легенда о Нарайями»… Невже я выгляжу як японська крестьянка? – стремительным движением девушка выхватила из кармашка куртки зеркальце. И ни в малой мере не смущаясь непроницаемым мраком, принялась внимательно изучать свое отражение, поворачивая голову то так, то эдак, чтобы оценить прическу со всех сторон.

Любопытный бурунчик вскипел у бортика, высунув крохотное пенное оголовье – будто хотел посмотреть, чем она там таким занимается, эта «прохожая по коллектору». Не удержался и с тихим всплеском плюхнулся обратно в поток. Звук был практически неслышен, и естественен для этой бегущей между кирпичными берегами подземной речушки, но девушка мгновенно насторожилась. Не пряча зеркальца, она аккуратно скосила глаза. Белая пена бурунчика мелькнула у бортика – и тут же снова спряталась. Девушка едва заметно усмехнулась – и нарочито печатая шаги, двинулась дальше. Чуть приотстав, бурунчик вскипел позади нее, и выгнув темную водную спинку, заскользил следом.

Судя по возобновившемуся бормотанию девушка снова вернулась к беспокоящему ее вопросу:

- Ромасык казав, що экзотично, а бильш ничего не казав. Рико, той и вовсе смеялся… - ощупывая тонкими сильными пальцами торчащие во все стороны шпильки, продолжала рассуждать она, - Так може… Може и Эдварду зовсим не понравилось? Може, я весь цей час як останняя дура выглядела? Ну-у во-от, - расстроено протянула пепельноволосая, - Ну чому ж так завжды? Я ж так его жду, я ж так стараюся – та я б пид ноги ему себя постелила, абы тильки все у нас было хорошо! И кожного разу однэ и теж – обязательно щось таке нароблю, що он потим и глядеть на меня не хочет! Ну що ж я за несчастная такая? – крупные, как горох, слезы, покатились по ее щекам, она страдальчески всхлипнула – и свесив ноги, уселась прямо на бортик. Изящные сапожки до колен погрузились в бегущую мимо воду. Слезы закапали прямо в поток.

Преследовавший ее бурунчик вскипел над водой, будто вставший на задние лапы суслик. Испуганно заметался туда-сюда, явно не зная, что ему предпринять, и словно вдруг решившись, крутанулся на месте и растворился в потоке.

Вскоре он появился снова – переливающимся пузырем выскочил из воды, проверяя не пропала ли куда пепельноволосая плакальщица – и звучно хлюпнулся обратно, пуская вокруг расходящиеся круги. Тотчас вода на этом месте вскипела, раздалась в стороны. Посреди канала показалась облепленная зелеными волосами макушка, потом бледный лоб и огромные зеленые глаза, опушенные густыми, как морская трава, ресницами, изящное бледное личико. Сквозь темные глубины проступило светящиеся, как перламутр, обнаженные плечи, и грудь, лишь едва прикрытая кудрями. Не потревожив плавно обтекающий ее поток, красавица неслышно скользнула к самым коленям печально нахохлившейся на краю канала пепельноволосой. Оценивающе поглядел на гостью и на ее губах заиграла шаловливо-жестокая улыбка злого ребенка. Легкий завораживающий смех, похожий на журчание ручейка, пронесся под сводами.

- Ну и чого ты тут плаваешь, та ржешь, як лошадь? – отирая мокрые глаза ладошкой, равнодушно поинтересовалась пепельноволосая.

Водяная красавица, только начавшая с томным изяществом кружить в потоке, растерянно булькнула и от неожиданности резко ушла под воду. Вынырнула, поглядела на пепельноволосую неуверенно, но видно, решив не отступать от заранее задуманного сценария беседы, подплыла поближе:

- Топиться надумала? – звонким голоском спросила водяная девушка.

- Ото б народу сбежалось поглядеть, як мени це удастся, - задумчиво пробормотала незнакомка ей в ответ.

В непроницаемых омутах глаз водяной девушки мелькнуло что-то похожее на растерянность. Гостья вела себя совсем не так, как положено экзальтированной девице, в слезах бродящей по туннелям водоканала.

- Ты кто такая? – резко спросила водная красавица.

- В последнее время меня называют Янкою. Свитезь Янкою, - зловеще сузив глаза процедила она, склоняясь прямо к глядящему на нее из воды девичьему личику, и видя как взгляд водной красотки наполняется даже не страхом, а настоящей паникой.

***

Жительница вод отреагировала моментально. Вопль, похожий на крик чайки и гудение в водопроводных трубах разорвал коллекторную идиллию в куски. Вода вокруг вскипела, а перламутровая красавицы кинулась прочь, стремясь не то уплыть по воздуху, не то улететь по воде. Но Янка оказалась быстрее.

- Врешь, от меня не утечешь! – она бросилась вперед, вспоров воду одним резким движением тела, вынырнула посреди потока, что-то держа под водой… это что-то упиралось и сдаваться не собиралось. Темный поток кипел – будто в нем отчаянно билась здоровенная рыбина. Янка медленно двинулась к краю, взобралась на бортик, стараясь не упустить свою добычу, потянула со всей силы… из воды показался здоровенный раздвоенный рыбий хвост. Плотно зажатый в Янкином кулаке, он трепыхался, извивался и дергался, яростно пытаясь освободиться.

- Та вылазь, не зли меня! – сквозь стиснутые зубы процедила Янка, рывком поднимаясь на ноги и выдергивая свою добычу из воды.

Над коллекторным каналом, вереща, повизгивая, и то и дело окунаясь в поток головой, висела пойманная водяная красавица. Красавицей она была даже в такой позе – роскошный водопад зеленых волос ниспадал в черные воды коллектора, дерзко торчали маленькие груди, от тоненькой талии изгибались стройные бедра, разделенные трогательно-соблазнительным треугольничком курчавых и тоже зеленоватых волос… И рыбий хвост, начинающийся как раз от этого самого треугольничка тоже был… весьма соблазнительным. Если на любителя. Мясистый такой хвостина, как хороший осетр, весь в серебристой чешуе, холеный, любовно украшенный всякими «хвостовыми» аксессуарами, явно добытыми в ближайших трубах – от бежевых камушков дренажного жемчуга до отполированного до серебряного блеска хомута для трубы, продетого в основание хвостового плавника. За этот самый пирсинг Янка сейчас и держала свою пленницу.

- Ох у тебя и хвост! – встряхивая пойманную русалку над водой, будто купленную на базаре рыбину, протянула Янка, - Последний писк моды канализационного отстойника! Тобто полный отстой!

- Ты… Ты что делаешь? – завизжала то и дело обмакиваемая головой в поток русалка, - Пусти! Пусти мой хво-ост!

- Тильки хвост? – любезно поинтересовалась Янка, перехватывая русалку покрепче и делая вид, что собирается одним рывком разделить ее на две половинки – человеческую и рыбью.

- Не-ет! – выгибаясь и хвостом и спиной, немедленно заверещала пленница, - Всю меня пусти! Чего тебе надо? Чего привязалась?