Дорога за горизонт (СИ) - Уланов Андрей Андреевич - Страница 27

Глава 9

Глава 9

Между небом и Невой

Карл и Юля

Как отличить очень хорошую оптику от просто хорошей? Рецепт простой, надо посмотреть в неё утром или вечером. За «лишние» десять-пятнадцать минут зрячести в последние полчаса света после заката приходилось платить годами исследований, драконовскими придирками к производству — и заоблачными ценами для конечного покупателя.

Вот и сейчас, когда вся прочая оптика на кораблике показывала своим владельцам разве что серую муть, изделие моего австрийского тезки позволяло неплохо смотреть по сторонам и даже немного вперед, на приближающийся город. Сначала — просто контуры на фоне светлеющего неба, но с каждой минутой в мире появлялось все больше деталей и красок.

Когда-то я любил Питер. Почему, за что? Как обычно, на этот вопрос довольно сложно дать ответ. Пресловутая глобализация не только сжала расстояния в считанные часы авиаперелетов, она еще сделала разные уголки мира похожими друг на друга. Берлин, Амстердам, Нью-Йорк, Сингапур, Дубай — в любом их них можно нащелкать полсотни фото и, если в кадр не попадут экзотические надписи, без подсказки никто и не поймет, где ты находишься. У города, построенного на болотах царем-плотником, оставался свой узнаваемый стиль. Пусть уже и не столицы империи, да и насчет «культурной столицы» есть желающие поспорить. Обычно такое находишь в старых городах, которые запутались в паутине времени, все больше отставая от убегающей вперед цивилизации.

Только вот места, куда было так хорошо возвращаться, больше нет. Остались каменные джунгли, кишащие опасными зверями. Чтобы там научники не говорили, про зиму и прочее, я-то знаю — они там, ждут пока к ним в гости сунется вкусное мясо, сдобренное горячей кровью. Плыви мы по Амазонке или Конго, я бы чувствовал себя в большей безопасности.

— Видишь чего-нибудь?

— Нет.

На берегу было много всякого, но мы оба поняли, о чем речь. Но сколько я ни шарил оптикой, никакого движения поймать не удалось. Разве что несколько серых куч могли с равным успехом оказаться, как и впавшими в спячку зараженными, так и просто мусором.Да и брошенных машин у воды хватало. Должно быть, когда стало ясно, что дороги наглухо перекрыты, часть уцелевших попыталась объехать по пляжу.

— Товарищ полковник, дрон бы поднять, оглядеться…

Понятно, что военные привыкли действовать с картинкой в мониторе. Но в противниках у нас не только твари, не способные уловить связь между далеким жужжанием и прилетающей в голову пулей. Анализатор частотного спектра — штука простая и распространённая. Вчерашний запуск в заливе нам и так может еще аукнуться.

— Нет, — похоже, Калуга придерживался схожего мнения. — Действуем по плану.

«Пес» досадливо скривился, но спорить с полковником не стал.

Отчасти я его понимал.Хотя «водоходъ» шел не малым ходом, а вполне себе средним, глядя на берег, казалось, что мы ползем со скоростью беременных улиток, проигрывая гонку с восходящим солнцем. Тут ничего не сделать, умом понимаешь, что график полковника наверняка по три раза считан и пересчитан — а жопа все равно вопит, что еще чуть-чуть и мы станем видны всем и каждому, как прыщ на кончике… носа.

Это чувство еще больше усилилось, когда мы подошли к Васильевскому острову. Близость суши вовсе не успокаивала. Наоборот, усиливала понимание, что на воде не спрячешься, а тонкая обшивка будет пробиваться насквозь даже из рогаток. Нырять наша посудина не умеет, взлетать с воды — тоже.

Думаю, схожие ощущения испытывали все остальные. Даже в углу «братвы» затихли разговоры, все молча смотрели на приближающиеся пилоны, стянутые паутиной вант — на фоне светлеющего неба их уже можно было разглядеть и без оптики.

Негромко переговаривались только двое бойцов за пультом управления.

— Подходим к мосту.

— Нормально проходим?

— Там высоты двадцать пять метров. Петровский фарватер же, по нему и круизники плавали побольше этой скорлупки.

— А если с моста машины вниз нападали? Днищем не цепанем?

— Не должны. Там ограждение стальное, хрен снесешь…

— Мало ли… если фура груженая, например…

— Хорош ныть, боец. Уже проходим.

Сам я опасался не подводных угроз. Двадцать пять метров звучит гордо, но мне приходилось видеть, как зараженные и с большей высоты прыгали. Не задумываясь, нечему там задумываться. Переломанные ноги, конечно, тварь замедлят, но и на руках они порой очень шустро подтягиваются — а нам по катеру тоже бегать особо некуда.

Этот страх не сбылся, но и ощущение надвигающегося толстого пушистого зверя пи-зде-цы никуда не делось. Судя по тому, как вибрировала прижавшаяся ко мне Юлька, она сейчас чувствовала то же самое. Давно уже её так не трясло…

— Все будет хорошо, котёнка, — шепнул я. — Обещаю.

— Входим в Малую Неву, тарищ полковник. Точно по графику идем и…

Тут говоривший осекся, оглянулся в замешательстве. Я дернулся за биноклем, но, во-первых, уже посветлело, а во-вторых, причина оказалась достаточно габаритная, чтобы её разглядеть и невооруженным глазом.

— Товарищ полковник… проход закрыт! Напрочь!

«Напрочь» в данном случае хорошо подходило к ситуации. Под мостом раскорячились, полностью перекрыв проход, две здоровенные ржавые посудины. Точнее, как я с запозданием сообразил, припомнив фото с разведывательного беспилотника, которые показывал нам Калуга, плавучий док частично застрял за мостом, уцепившись за полотно своими кранами. А вот врезавшая в него баржа мало того, что перегородила проход, так еще и оказалась почти полностью скрыта от наблюдения сверху.

Да уж… картина Репина «Приплыли!».

Стоит отдать должное полковнику, решение он принял почти моментально.

— Разворачивайся. Пойдем в обход, через Малую Невку.

— Товарищ полковник, там не пройдем. Под Большим Петровским еще шансы есть проскочить, а на Ждановке точно не подлезем.

— Значит, высадимся раньше! — отрезал Калуга. — Ваша задача — доставить нас как можно ближе. Надо…

— Надо возвращаться! — подал голос Белый.

Калуга оглянулся на него, бешено раздувая ноздри.

— Решения здесь принимаю только я! — хотя Калуга говорил всего лишь громким шепотом, из-за активной жестикуляции казалось, что полковник орёт на всю глотку. — Никакого возвращения не будет! Забудьте нахрен о возвращении! Нет для нас дороги назад!

Белый молча пожал плечами, сел обратно рядом с Микой и принялся что-то шептать ей. Полковник еще несколько секунд посопел и вернулся к своим бойцам за пультом.

— Скорость прибавь.

— Но тари полк… есть!

Участок Малой Невки на фото выглядел как-то… просторнее. Может, сказывались утренние сумерки, но мне казалось, что и Большой Петровский мост висит почти над самой водой и расстояние между берегом и островом такое, что ветками сейчас борта начнет царапать.

— Правее давай! Еще правее…

— Да куда уж еще, там же опора!

— Не ссы, ща проскочим… во-от! Что я говорил, а⁈ Кто молодец⁈ Я молодец. Теперь ищем, где причалить. В Ждановку не суйся, давай к Лазаревскому мосту.

— А там что?

— Не «там», а перед ним во-он, видишь⁈ Какая-то хрень у берега стоит, к ней и запаркуемся. А дальше по Пионерской как раз до академии. Всего чуть больше километра, фигня вопрос…

Да уж…

Научники со своим барахлом еще только выбирались на берег, а пара бойцов уже выдвинулись к ближайшей высотке и почти сразу же с их стороны донеслись частые хлопки.

— Что случилось?

— Прямо перед подъездом сидел один. Погреться выполз, н-на…

Чтобы разглядеть, в кого же они стреляли, пришлось использовать бинокль. Здоровый… когда-то мужик, выше среднего роста, широкоплечий и в костюме. Наверное, дорогом, раз не превратился за год в лохмотья. Новые высотки с хорошим видом — в таких обычно живут отнюдь не бедняки.

Поправка — жили.

— До него же метров полтораста. Сколько вы потратили, семь патронов?