90-е: Шоу должно продолжаться 10 (СИ) - Фишер Саша - Страница 3

— Оооо! — хором протянули все «ангелочки».

— Велиал, а правда… — Астарот посмотрел на меня. — Не то, чтобы я прямо очень хочу с «Каганатом» ехать на гастроли. Но точно нужны «Цеппелины»?

Все замолчали и уставились на меня. Я посмотрел на потолок и почесал в затылке.

— Хм, и правда… — задумчиво произнес я. Я точно помню, что у меня было логичное обоснование, почему ехать именно с «Цеппелинами» — хорошая идея. Ну, кроме того, что Ян попал на бабки, и я, по доброте душевной, протянул ему руку помощи и предложил вместе подзаработать.

Точно были какие-то доводы, я же их помнил!

Да блин.

Но после разговора с Яном на кухне эти все обоснования сделали «Пффф!», и теперь я ни одного вспомнить не могу.

— Так, орлы, про гастроли, — сказал я и по-быстрому обрисовал новую концепцию нашего тура по райцентрам в рамках рекламного турне «коридора фестивалей».

— Ну и при чем здесь Ян с его «Цеппелинами» тогда? — спросил Бельфегор. — Получается, мы вообще с кем угодно из рок-клуба можем поехать. Хоть с «Пиночетами».

— Ой, нет, давайте только не с «Пиночетами», — напрягся Кирюха. — Они придурки какие-то…

«Ангелочки» загалдели разом, посыпались разные версии того, с кем можно классно и весело разделить гастроли.

— С ними можно вместе «Нирвану» спеть!

— С крыши автобуса!

— О, кстати, в Макаронино есть стадион! Можно на стадионе концерт забабахать!

— И в Маслово тоже, у меня там бабушка живет!

— О, а давайте позовем того жирного! «Секс-агрессора». Он смешной!

— На его фоне ты менее жирный, да?

— Да у меня просто кость широкая!

— А мы девчонок обещали взять. Асю и Люсю, помните?

— Ну-ну… Обещали они…

— Светик, ну не дуйся, это же несерьезно было. Мы просто пьяные были…

Я слушал этот задорный разговор и видел, как из кухни появился Ян. Вот он подошел ближе. Еще ближе. Вот смысл обсуждения потихоньку начал доходить до его мозга…

— Парни, я не понял! — сказал он, когда появилась возможность вставить слово. — Мы же договаривались на совместные гастроли!

Все резко замолчали и посмотрели на него. Астарот скривился.

— Янчик, тут такое дело… — медленно протянул я. — Ребята считают, что с тобой как-то сложно. И ты же мне только что рассказывал, что наша затея — фигня, и ничего не выйдет…

Лицо Яна буквально за секунды явило собой иллюстрацию цепочки «гнев-отрицание-депрессия». И замерло на фазе «торг».

— Эй, ну мы же договорились! — возмущенно сказал он. — Что еще за переигрывания?

— Ни о чем мы с тобой не договаривались… — буркнул Астарот.

— Но Велиал же сказал… — Ян посмотрел на меня, и его взгляд стал беспомощным. На какое-то мгновение мне стало его жалко. Но это совсем не то чувство, которое мне хотелось бы испытывать по отношению к компаньону по гастролям.

— Ян, я правда изо всех сил хотел помочь, — сказал я. — И даже, наверное, все еще хочу.

— Тогда в чем дело? — в голосе Яна появились ноющие интонации.

Фу, блин. Даже противно стало. Вот, реально. Стоит перед нами здоровенный мужик, настоящий медведь. И вот-вот распустит нюни. Я все понимаю, у всех бывают хреновые жизненные обстоятельства, провалы морали, упадок настроения… И если подходить формально, то у меня нет сейчас поводов давать «Цеппелинам» от ворот поворот.

Вот только уныние — штука чертовски заразная. По прошлому опыту помню такое. Пришел как-то ко мне на работу устраиваться парень. Нормальный такой на вид, служил, лицензия, все как надо. Единственным его недостатком было нытье. Натурально, у него что ни день, то «все пропало». И вот такие же интонации все время. Приходит и начинает нудеть. Месяц нудит, второй. И в какой-то момент я вдруг понимаю, что среди моих парней этот нудеж стал чуть ли не нормой. Раньше по офису бравые орлы ходили, теперь ползают снулыми мухами. Больная стала атмосфера какая-то. А вместе с атмосферой и дела посыпались по бороде. Постоянные клиенты начали отваливаться, а новые как-то тоже не спешили появляться. Я сначала как-то отмахивался от этого дела. Мол, ну жалко же парня! Как его уволишь, когда у него столько всяких проблем?

Правда, тогда я особо моральными терзаниями не страдал. Проанализировал ситуацию, пришел к выводу, что проблема в нытье. И уволил его к чертям собачьим. Устроил корпоратив, свозил всех на пейнтбол, тренера по регби на месяц им нанял, чтобы тушки растрясли. И все пошло на лад. И настроение улучшилось, и клиенты как по волшебству появились…

Сейчас ситуация чертовски похожая. Так что не о чем думать особо.

— Увы, Ян, нам твои условия не по карману, — холодно сказал я. — Платить аванс за твое участие мы не можем, предприятие, сам понимаешь, рискованное. Так что давай на берегу расстанемся. Друзьями, так сказать…

— Да я пошутил насчет аванса! — а вот теперь Ян испугался. До этого момента он еще сомневался, что его отшили, а тут вдруг до него дошло. — Да я же правда несерьезно! Велиал! Блин, ну парни! Вы что, как эти самые?

— Извини, — я развел руками. — Похоже, мы не сработаемся.

— Велиал, можно тебя на пару слов? — Ян мотнул патлатой головой в сторону кухни.

— Нелья, — усмехнулся я. — Если хочешь что-то сказать, говори при всех.

— Да я… Да у меня… — Ян задохнулся. Руки затряслись. Он начал озираться в поисках поддержки. Но остальному народу в студии было не до него. Все были заняты. Сбились в кучки по интересам. Болтали, смеялись, тренькали на гитаре. Кто-то терзал варган. Кто-то отстукивал ритм на большой медной кастрюле, хрен знает как здесь оказавшейся. Но это же студия художника, а у творческих людей свои причуды насчет обстановки…

В Новокиневске очень много частного сектора. Сверни в любую сторону по случайной улице из центра, и довольно скоро окажешься среди одноэтажных домишек хрен знает каких лет постройки. Кажется, что по площади частного сектора в городе больше, чем многоэтажных домов. Сам я никогда не измерял этого, конечно, но ощущение такое создавалось. Всякие иногородние нелюбители Новокиневска вообще называли его большой деревней. Но это с какой стороны посмотреть…

Однако частный сектор частному сектору рознь. Например, между элеватором и стадионом Динамо очень тихий частный сектор. Цветочки на окнах, заборы покрашены, тротуары ровные. Никаких толп хулиганья, непролазной грязи и кособоких завалюх. В будущем этот район вообще станет практически элитным. Участки вместе с домами раскупят толстосумы и возведут на месте старых бревенчатых избушек с резными ставнями здоровенные пафосные коттеджи. Только парочка стойких долгожителей в старых домиках будут им всю малину портить.

Район за Красноармейским, вокруг собора и до бывшего городского пляжа на запруженном притоке Киневы — совсем другое дело. Большинство улиц там напоминают сточные канавы, асфальта там отродясь не было. На дома смотреть страшно, кажется, что лишний раз шевельнешься в их сторону, они и развалятся. Ходить в эти места без личной заинтересованности не рекомендовалось никогда, даже в более спокойные времена.

Есть в Новокиневске цыганское «гетто», шумное и криминальное. Есть заводские «нахаловки» в нескольких вариантах.

«И есть вот это…» — подумал я, заглушив мотор. Это был дореволюционный частный сектор. В будущем, откуда я прибыл, этого места не останется, все эти обветшалые домишки, теснящиеся между холмом, на вершине которого был тот самый парк ВДНХ, где мы снимали наш новый клип, и берегом Киневы, благополучно снесут вместе с частью этого самого холма. И возведут новый роскошный мост через реку. Так что сейчас я, в очередной раз прикасался в каком-то смысле к живой истории. Даже старый дебаркадер, который когда-то был в Новокиневске вместо речного вокзала, все еще жив.

Ну и вайб тут тоже был особенный, я его еще с детства запомнил. Приходилось пацаном вот с этого самого дебаркадера неоднократно отправляться и в деревню к родственникам, и на майские шашлыки. Даже ощущения и запахи тех лет сами собой в голове всколыхнулись. Мне нравилось ездить на неповоротливой двухэтажной «Москве». Я все время забирался на открытую верхнюю палубу, а мама все время следила, чтобы я был тепло одет. «А ну намотай шарф как следует! Простынешь же!» — «Мам, ну жарко же!» И простывал, конечно, как без этого? А вот скоростная «Заря» мне категорически не нравилась. В душном салоне меня тошнило, а наружу мне выходить не разрешали. А еще в «Заре» все время были мутные окна…