Южная пустошь – 6 (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 41

Сердце влажно бухнуло в груди, щедро плеснув адреналин по жилам, я вскочила в постели, жадно хватая ртом сырой утренний воздух. Голова кружилась и к горлу подкатывала тошнота от столь быстрого возвращения в свое тело. Но я даже не заметила. Я думала о том, что там, впереди, мои дети. И разрывалась от двойственного чувства: радовалась, что в конце долгого пути увижу их, и боялась, что Илькины планы могут угрожать Хурре…

Хотя на ее документах отцом считался потерявший титул герцог Адрей Бокрей, достаточно было одного взгляда на мою девочку и Гирема, чтобы понять кто на самом деле повинен в ее появлении на свет. А Илька не из тех, кто верит бумагам больше, чем своим собственным глазам.

— Почему ты мне не сказал, — простонала я, обращаясь к Мехмеду, который так и остался на той полянке.

— Что? — переспросила хмурая Ягурда поднимая голову с подушки. — Что ты сказала?

— Ничего, — отмахнулась я. — Просто приснился сон…

Взглянула на выход из шатра, завешенный кожаным пологом, и увидев в оставленных щелях утреннее сереющее небо, добавила:

— Скоро встанет солнце. Нам пора отправляться в путь. Мы слишком сильно задержались. Не знаю, сколько времени уйдет на создание твоей Цитадели, но было бы хорошо управиться к лету…

Ягурда медленно поднялась с постели и села, не отрывая взгляда от меня. Я еще ни разу за все время моего плена не выказывала ей желания идти вперед или остановиться на отдых, и даже когда мы внезапно развернулись и пошли обратно, я никак не продемонстрировала своих эмоций. Поэтому мой выпад не мог не вызвать у нее подозрений.

— С чего это ты так заторопилась? — прищурилась бывшая Верховная, глядя на меня так, как будто бы хотела влезть в голову и прочитать мысли. А я еще раз убедилась, что это умение потеряно ею безвозвратно.

— По детям соскучилась, — тем не менее я предпочла ответить совершенно искренне. — Я уже почти год мотаюсь по дорогам нашего мира. А они ждут меня дома, в Южной пустоши. Я очень хочу к ним. Прижать к себе и почувствовать их рядом. И избавиться от этого-то погиб… На всем свете нет ничего хуже, чем пережить своих детей…

Ягурда кивнула и отвела взгляд, прикрыв глаза, чтобы справиться со своей болью, которая не неприятного ощущения, что ничем не могу защитить их… Земли Южной пустоши полны опасности, которая угрожает их жизням, — применила я запрещенный прием, — не хочу, чтобы кто прошла за многие тысячи лет и не пройдет никогда. Мать потерявшая дитя, никогда не смириться с потерей и не перестанет его оплакивать. И не простит…

— Мы должны прибыть на место к концу весны, — глухо ответила она. — Я уже отправила весточку тем, кто сможет заменить предателей в Круге… Если они прибудут вовремя, то Цитадель будет создана в начале лета. Подготовка не займет много времени. И я отпущу тебя. Как обещала… Ты сможешь отправиться к своим детям…

— Спасибо, — поблагодарила я. Совершенно искренне. И за то, что она все таки решила меня отпустить, но больше за то, что впервые поделилась конкретными планами и озвучила сроки. Теперь нам с Мехмедом будет легче строить свои собственные планы.

— Пожалуйста, — Ягурда неожиданно улыбнулась. И через короткую паузу спросила, — сколько у тебя детей?

— Много, — я тоже не смогла сдержать улыбки, — кроме своих у меня еще приемные…

— Ты по ним тоже скучаешь? — удивилась она. Я кивнула. — И ты любишь их так же, как родных?

— Конечно, — я рассмеялась. Столько искреннего изумления прозвучало в этом коротком вопросе. — Мама не только та, что родила, но и та, что воспитала. Я люблю их, а они любят меня. Мы семья.

Бывшая Верховная кивнула. Но ничего больше не сказала, отвернувшись от меня. И только когда мы обе уже были готовы выйти из шатра, чтобы отправиться в путь неожиданно произнесла:

— А я не смогла… Я ненавидела его каждый день… Каждый день я думала о том, что лучше бы умер этот маленький ублюдок, чем моя дочь… Но он жил. И шлюха, родившая моему мужу сына, тоже… Радовалась жизни и смотрела на меня свысока. Я отравила ее. Думала, что ее смерть принесет облегчение… Хотела и мальчишку, но не не смогла дать ему молоко с ядом… Когда я подошла, он так улыбнулся. Так светло и ясно. У меня в душе все перевернулось. Тогда-то я и решила пойти в храм Великой матери. Думала, буду служить людям.

— Но ты же говорила, что все служение — это страдать? — удивилась я.

Верховная мотнула головой и пояснила:

— В храме были разные послушницы. Те, чьи Списки Страданий были слишком короткие, служили при храмах, помогая женщинам и детям, оставшимся без поддержки семьи. Я думала, что буду такой же. Но сын моего мужа увидел меня с рожком молока рядом с колыбелькой, и сразу понял, что я хотела сделать. Он сообщил отцу. И мой супруг повелел мне выпить молоко, чтобы доказать свою невиновность. А когда я отказалась, избил. И силой влил яд мне в рот. Меня вышвырнули в лес. Думали, я сдохла, — на губах Ягурда появилась злая усмешка. — А я выжила. Доза оказалась слишком мала для меня, хотя яд и сжег мои внутренности так, что даже магия не смогла излечить окончательно. Я всю жизнь страдала от жутких болей по вине моего мужа. И все потому, что Богиня забрала мою дочь. Если бы не Она, то вся моя жизнь была бы другой…

И я ее еще жалела? Новые факты из жизни Ягурды показали картину прошлого совсем с другого ракурса. Мне самой захотелось поскрести том месте своей души, где гнездилась жалость к матери, потерявшей ребенка, чтобы отмыться от грязи. Но я не стала ничего говорить. И постаралась сделать вид, что мне все равно.

Но больше всего меня интересовал вопрос: почему Великая Мать не увидела того, что так легко увидела я? Ягурда никак не может быть Верховной жрицей Богини, суть которой во всепрощающей материнской любви ко всем людям. Ягурда злобная и злопамятная женщина, копившая обиды за то, что с ней поступали так же, как она с другими…

Не могла же Великая Мать так заблуждаться? Или могла? Может быть не так и всесильны Боги, раз не способны отделать истинную боль от притворной? Мы привыкли думать, что Древние Боги — высшие существа, превосходящие людей во всем, способные считывать мысли и понимать суть.

А что если все не так? А что если Боги тоже могут ошибаться? А что если люди гораздо сложнее, чем Боги думают о нас?

Эти вопросы терзали меня много дней. Я искала на них ответы и не находила… Ну, кроме самых очевидных, от которых все мое нутро выворачивало наизнанку: слишком сильно меняли эти факты все мое, и не только мое, мировоззрение…

Тем временем мы без каких-либо задержек двигались на юг. С каждым днем становилось все теплее и теплее: весна заканчивалось, а нас встречало жаркое южное лето. Хотя мы по-прежнему избегали обжитых мест, предпочитая ночевать в шатрах, а не в караван-сараях, но благодаря магии, нам удалось избежать покрывал и ошейников, необходимых для путешествия по землям Аддийского султаната.

С каждым днем встреча с дочерьми становилась все ближе. Как и угроза, что Илька поймет — ее планам не суждено сбыться, потому что Наследнице Древней Богини Аддии уже почти десять лет.

Но даже этот страх не мог подавить радость от предстоящей встречи, которую я ждала с большим нетерпением. И которой я не могла поделиться даже с Мехмедом, с которым мы по-прежнему тайком встречались на изнанке, чтобы обсудить будущее, или прошлое, или просто поболтать о сегодняшнем дне. Я успокаивала брата, переживавшего по поводу встречи Ильки и Гирема, он твердил, что с моими детьми все будет хорошо: маги не могут добраться до них, пока они прячутся в Южной пустоши. Он не знал, что спутницы Гирема — мои дочери и их дети, и я решила придержать эту информацию на всякий случай.

— Завтра мы прибудем в крепость, — тень Мехмеда слегка светилась тьмой в полумраке изнанки. — Знаешь, Елина, я с каждым днем все больше сомневаюсь в правильности своего решения… Так ли нужна нам эта Цитадель?

— Да, конечно, — отозвалась я, почти не услышав вопрос. Сердце громко стучало в груди, и я с большим трудом удерживала на месте душу, норовившую вернуться в свое тело, чтобы вскочить и бежать к детям.