Идальго (СИ) - Номен Квинтус - Страница 16

Сильно медленнее, так что мне внезапно пришло в голову, что было бы неплохо воспользоваться, кроме парусов и моторов, еще и попутными течениями. Ведь если здесь течение идет на юг, то в районе Африки оно наверняка должно течь уже на север, поскольку арктические моря не переполняются и лишняя вода куда-то девается. Да и на севере «вечного источника воды» тоже ведь нет, туда вода именно с юга и должна поступать. А у железяки ведь хранятся подробнейшие карты всех ветров и течений!

Так что этот вопрос я точно решу, но это не к спеху, ведь барж-танкеров у меня еще не было. К тому же еще одна неприятная проблема выяснилась: моторы-то на масле работали прекрасно, но вот запускаться на масле они не желали. То есть можно их было все же запустить, после довольно утомительных плясок с бубном — а что делать, если моторы заглохнут где-то в море? Например, если я не успею вовремя масло с баржи в баки яхты перелить?

Вопрос тоже был уже решаемый, так как я знал про биодизель. То есть знал, как его изготовить и из чего: нужен лишь спирт и калийная щелочь. Впрочем, и натриевая тоже подходит: я провел эксперимент и ведро биодизеля сделал, а испытания показали, что на этой жуткой смеси моторы заводятся без особых проблем. Сырье… массовое производство аспирина меня сырьем точно обеспечит, мне и надо-то относительно немного: для прогрева мотора хватало как раз ведра этого топлива, а я вовсе не собирался в море отключать моторы на ночь, так что пары тонн его мне точно хватит — вот только оно долго не хранится, и делать его нужно уже непосредственно перед отплытием. Однако небольшой запас стоит уже сейчас изготовить: если внезапно потребуется сгонять в тот же Буэнос-Айрес, то шаманить в моторном отсеке было крайне неблагоразумно: местные могут подумать, что мне дева Мария помогать перестала — а без этого где я столько масла-то возьму?

А мотаться между столицами мне приходилось все чаще: руководители обеих стран придумывали все больше «совместных проектов», и мне было просто выгоднее, чтобы все вопросы по ним решались как можно быстрее. В том числе и потому, что единственная приличная верфь здесь была в Буэнос-Айресе, а выдать им приоритетный заказ для меня, любимого сейчас могли лишь эти самые руководители, «осознавшие важность помощи мне». Так что я поставил на производство биодизеля Пепе и Рико (они оба уже остепенились, даже жен себе здесь нашли и подзаработать были категорически не против), а работа была несложной — и парни мне уже в сутки литров по двести биодизеля выдавали. По стольку в том числе и потому, что мне масло приводили уже после водоочистки: я священникам рассказал, что от этого масло дольше не портится — а деве Марии подсовывать «третий сорт» они считали для себя неприемлемым. Хотя, насколько я заметил, они теперь собирались вообще все производимое масло так очищать: после такой очистки даже совершенно паршивое масло «третьего отжима», которое раньше только на освещение шло, стало вполне годным и для использования на кухне — а это заметно повышало его цену…

В результате уже к середине апреля один бак яхты оказался целиком заполнен биодизелем (а железяка сообщила, что и расход топлива при использовании его несколько сократился) — я и у девы поинтересовался наконец, сколько мне потребуется масла, чтобы добраться до Испании по оптимальному маршруту. Поставив в качестве критерия именно минимальный расход топлива…

Да уж, если бы я задал железяки такой вопрос еще в Мексиканском заливе, то здесь я бы точно не оказался: пресвятая дева что-то там пошебуршала по базам данных и своим равнодушным тоном сообщила, что на оптимальном в нынешний сезон маршруте мне потребуется семь тонн топлива и на его прохождение я потрачу «примерно двадцать два дня». Понятное дело, что я не удержался — и узнал, что из Мексиканского залива мог за восемнадцать суток доплыть до Петербурга с имеющимся на тот момент запасом солярки…

Семь тонн я и на яхту запихнуть легко смогу. Не сразу — но точно смогу. Но хотя и не сразу, времени у меня оставалось очень мало: железяка сообщила, что отплывать мне (чтобы не попасть под штормовую раздачу) следует не позднее двадцатого мая. Так что мне нужно было за месяц наделать емкостей для масла (точнее, для очень экологичного дизеля), причем таких, которые поместятся в пустые каюты, собственно дизель этот произвести — ради этого пришлось сделать Пепе и Рико начальниками и нанять еще с дюжину человек на переработку масла. Ну и с местными хотелось нормально распрощаться: возникли у меня на них определенные планы. Очень такие конкретные планы — но на не самое близкое будущее.

На будущее, скажем, отдаленное: я очень подробно объяснил местным священникам (причем не только двоим, ставшими уже близкими приятелями, а целой толпе, включавшей в себя почти всех даже сельских попиков), что народное образование — рулит, что грамотный мужик приносит на порядки дольше дохода (стране, естественно, а уж поделить эти доходы они и без меня неплохо сумеют), что бесплатная медицина для народа тоже быстро окупается и дальше только прибыль генерирует, и что одного университета на две страны будет явно маловато. А так как у местных товарищей уже проклюнулись довольно мощные источники денег, то власти решили сразу два университета основать, в каждой из столиц по штуке… для начала.

А закончилось мое прощание (все же, надеюсь, временное) с уругвайцами и аргентинцами тем, что я получил две шикарные грамоты. Не почетные — хотя в них почета было куда больше, чем даже от папской (филькиной) грамоты: меня оба правительства назначили полномочным послом каждой из стран в Европе. То есть в любой европейской стране, а на яхте поднялись сразу два флага. Потому что весть о том, что прежний папа уже помер, дошла и до Ла-Платы и мне теперь папский флаг поднимать было «не по чину».

И в пятницу двадцать девятого мая яхта (получившая, наконец, официальное имя «Дева Мария»), провожаемая толпой важных господ, представляющих руководство двух стран, покинула привычную уже стоянку на рейде Монтевидео. Но оправилась она уже не в Испанию (ее я лишь в качестве «аварийной опции» теперь рассматривал), а прямиком в Санкт-Петербург…

В плаванье я отправился не один, со мной на яхте разместились еще семь человек. Один — «казначей», назначенный одновременно Ларраньягой и де Тагле (и, понятное дело, он был представителем церкви), по одному «секретарю» от Монтевидео и Буэнос-Айреса (вообще-то мальчики на побегушках, сыновья каких-то местных представителей знати, возрастом лет по пятнадцать) и по два вояки от Уругвая и Аргентины, изображавших мою охрану. Причем вояки все имели неплохой такой опыт морских плаваний — и для них, все же с картами, видимо, знакомых, стало потрясением то, что «Дева Мария», выйдя из Ла-Платы, устремилась на юго-восток.

Я бы тоже удивился, но маршрут изучил еще до выхода и знал, что комп рассчитал трассу с использованием так называемых «западных ветров» и соответствующего морского течения — а чтобы его подхватить, нужно было спуститься как раз на юго-восток на полторы тысячи километров. Вроде бы далековато, да и «строго на юг» это от Петербурга было как бы на тысячу с лишним километров дальше — зато следующие четыре тысячи километров до Африки яхта должна была проплыть только под парусами, причем быстро. Очень быстро: если не повезет, то скорость на этом отрезке пути будет под полсотни километров, а повезет — так и вовсе шестьдесят пять. А если уж совсем не повезет… про плохое лучше вообще не думать.

Ни один из моих нынешних попутчиков раньше на яхте не катался, так что пришлось среди них провести «вводный инструктаж», заключающийся в том, что им запрещалось выходить на палубу дальне огороженной площадки у задней двери рубки, запрещалось спускаться в трюм, заходить на камбуз и в рубку без явного моего приглашения. И первое ограничение было вызвано тем, что я точно знал: если человек свалится за борт, то выуживать его из моря будет уже бесполезно. Потому что вода, в которую упадет на полной скорости товарищ, покажется ему не мягче бетонной плиты — и последствия будут аналогичные. Инструктаж я проводил как раз пока яхта из залива не спеша выходила и он был встречен, как я успел заметить, весьма скептически, но когда Ла-Плата осталась позади и «Дева Мария» на всех парусах помчалась у одной ей ведомой цели, народ притих.