Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 42

О чём говорят по связь-камню Нарий и Дарша, я слышал, благодаря их собственной безалаберности. Не думать и даже не подозревать, что противник имеет возможность легко подключаться к их «магически защищённой» беседе — по мне, это верх разгильдяйства. Привычка считать себя самыми умными и самыми сильными сыграла с магистрами злую шутку. Поскольку сейчас (спасибо иммунности и захваченным раньше камням Гидеона и Луха) я мог не только слушать их в общем режиме, но и включаться в беседу от имени другого члена Конклава. Например, Ризена или Менония. Жаль, правда, что долго дурачить их я всё равно не смог бы. Рано или поздно они должны были обо всём догадаться. Но пока этого не случилось, пудрить магистрам мозги следовало по полной программе.

Времени, чтобы закончить эту программу, у меня оставалось не больше часа. За предыдущие шестьдесят минут сенешаль уже трижды связывался с командующей пятым резервным корпусом Даршей, требуя от неё выдвигаться к месту сражения. Та в ответ лишь отбрехивалась и тут же звонила патрону — мессиру Менонию, по секретному коду «синий один», попадая на мой связь-камень и устраивая истерику на тему «что делать, как поступить?». Я в ответ, изображая второго верховного, успокаивал дамочку и вновь просил подождать и никуда не идти: что, мол, ещё немножко, и всё будет абгемахт. Правда, теперь, чтобы этот абгемахт приключился, мне надо было обязательно предпринять что-нибудь эдакое…

— Паргус! Готовьте изделия номер три.

— Понял, мессир! Готовим…

Наши баллисты катились по полю следом за «вагенбургами». На таких же повозках. В собранном виде, благо, в отличие от требушетов, места они занимали гораздо меньше, а для нормальной стрельбы требовалось лишь выдвинуть из-под телег «аутригеры», сиречь, выносные опоры, чтобы компенсировать отдачу от выстрелов.

Специальных боеприпасов Балий и его гончары-жестянщики изготовили мне всего тридцать штук. А всё потому, что работа оказалась уж больно мудрёная. Оно и понятно. Для мира, где бал правит магия, а не техника, всё, что сложней колеса, выглядит полубессмысленной блажью неожиданно зачудившего барина. Тем не менее, всё, что я требовал, мастера, пускай и со скрипом, но сделали. И сделали качественно, не подкопаешься.

Новый тип снарядов для стреломётов представлял собой всё тот же горшок цилиндрической формы, только теперь у него на до́нце появилась глубокая ямка, которой его насаживали на стрелу вместо обычного наконечника. С другой стороны горшок приобрел конусное острие с горловиной, в которую сперва заливалась спецсмесь, а затем устанавливался рунный взрыватель-воспламенитель.

Самое интересное, но совершенно непонятное для всех местных располагалось внутри горшка. Сразу за острием я потребовал установить тонкостенную перегородку из меди, выполненную тоже как конус, только обратно направленный, вершиной к донцу. «Напалма» между обоими конусами — медным и керамическим — не было. Зато проходила специальная трубка, от вершины к вершине, от воспламенителя к инициатору. Инициатор «взывчатой смеси» управлялся особой руной, над которой я корпел не менее часа, но в итоге всё же нарисовал, что хотел…

Конечно, будь у меня под рукой ВВ с высокой бризантностью, обошёлся бы без всякого рунного волшебства. Но поскольку тротила, пластида и гексогена у меня под рукой не имелось, пришлось кроме технологии использовать чародейство. Самую толику, только чтоб запустить основной процесс — создание кумулятивной струи, легко прожигающей хоть танковую броню, хоть магическую защиту наивысшего уровня…

— Огонь! — прозвучала команда.

Все двенадцать баллист выплюнули из своих длинных лож стрелы, увенчанные толстыми оголовками, внешне похожие на китайские ракеты-шутихи. Вот только начинку внутри себя они несли в тысячу раз более смертоносную, чем привычные фейерверки.

Все специзделия отработали штатно, как я и предполагал. Около половины магозащитных плёнок, прикрывающих остатки имперского корпуса, лопнули, словно мыльные пузыри после встречи с не самой острой иголкой.

Следующим залпом баллист мы их смели подчистую.

А сразу за этим штабные сигнальщики передали по всем частям команду «Атака!»

Чтобы покончить с лишённым магозащиты имперским воинством, нам понадобилось всего полчаса. При практически равной численности решающую роль сыграли наша мобильность и подавляющее огневое превосходство. Два «гуляй-города» буквально проехали по смятым и выкошенным болтами и стрелами вражеским построениям, а конные сотни, охватив противника с флангов и зайдя в тыл, завершили разгром.

И ополченцы, и кадровые сдавались в плен пачками. Те же, кто ещё пробовал сопротивляться, ложились, утыканные болтами, там, где стояли. В рукопашные схватки наши почти не вступали — били имперцев издали, с седла или из-за щита «вагенбурга».

Так воевать мне нравилось.

Так нравилось воевать всей нашей армии.

Заминка случилась лишь в одном месте — у ставки командующего корпусом. К его чести, бежать и бросать войска он не стал. Окружающие его гвардейцы и маги гибли один за другим, но он продолжал командовать боем и требовал стоять до конца. Наверное, до сих пор верил, что корпус Дарши уже на подходе.

Когда пал последний боец его личной охраны, сенешаль выставил перед собой магическую защиту. Пусть не такую сильную, какая была в начале, однако пробить её наши рунные мастера не могли, даже собравшись все вместе.

— Отставить! — скомандовал я, подойдя к месту последней схватки. — Я разберусь…

Против иммунности магозащита Нария не устояла. Развеялась, словно дым, едва я коснулся её.

Сенешаль стиснул зубы и обнажил меч.

Я тоже поднял клинок.

Храбрость следовало уважать, даже если её проявил враг.

В отличие от других чародеев Империи, Нарий умел сражаться не только магией.

Клинком он владел на уровне хорошего мечника. Думаю, если бы мы сошлись в поединке месяца три назад, у меня не было бы ни единого шанса. Сегодня всё обстояло иначе. После дуэли на узкой доске с месье Дегриньи даже хороший мечник уже не казался мне достойным соперником.

Так всё в итоге и произошло. Нарий продержался против меня меньше минуты.

Уже на четвёртом выпаде я подловил его на контратаке и резанул по предплечью. А когда он попытался перехватить свой меч левой рукой, прочертил ему грудь сверху вниз, наотмашь, заставив сперва упасть на колени, а затем завалиться набок.

Магию исцеления сенешаль применить не смог — в присутствии иммунного она не работала.

Последним, что я от него услышал, стало предсмертное: «Ты просто не… представляешь… чем всё… закончится…»

Отвечать я не стал. Лишь вытер клинок о траву и молча пожал плечами. Нет смысла принимать близко к сердцу предсказания умирающего. Разума в них, как правило, нет — только эмоции…

Бросив меч в ножны, я вынул из кармана связь-камень.

«Код синий-три. Дарша, это Меноний».

«Мессир! Я вас слушаю», — радостно отозвались на том конце «провода».

«Время пришло! Пора выступать, моя дорогая, — произнёс я с пафосом в голосе. — Корпус Нария почти что разгромлен, но и мятежники потеряли не меньше. Их осталось около тысячи. Если ты ударишь по ним в течение часа, то станешь единственной победительницей. Двигайся напрямик, через Про́шты. Мой отряд уже вышел. Соединимся возле моста. Иммуннный и его банда будут разбиты».

«Мы разобьём их, мессир! Я обещаю…»

Разговор завершился, я переключил устройство на нового абонента.

«Рей! Ты в порядке? Что у вас с Крамосом?»

«Нормально, Дим… Я в порядке. Имперцы разбиты. Мы идём к вам…»

Крамос оружия не использовал. Висящий на его поясе меч служил просто символом — мужества, власти, принадлежности к высшему обществу… За три сотни лет, прошедших после воцарения императора, маги Империи отвыкли решать собственные проблемы без применения чародейства. Даже когда им требовалось защитить свою честь или жизнь, они не хватались, как раньше, за меч, лук, копьё, арбалет. А если оружия не было под рукой, не пытались переломать обидчику кости, свернуть ему шею, дать в морду, в конце концов… В нынешние времена правота, что в дискуссии, что в поединке, определялась по уровню личной магической силы и умению её применять.