Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 55

— Видимо, так, мессир, — не стал спорить Тарзий…

Подготовкой снаряда, который требовалось забросить в крепость, я занялся лично. Приказал снять с повозки ковчег с сундуком из Горок, поднести его к требушету, а затем отослал всех от осадной машины, минимум, на полсотни шагов.

Когда бойцы отошли на положенное расстояние, я вскрыл ковчег и вынул из него покрытый серебром и рунами ящик. Чтобы стереть все руны и содрать серебряное покрытие, ушло минут десять. Чем меньше их оставалось на ящике, тем сильнее я чувствовал рвущееся наружу злое колдунство. И пусть оно на меня не действовало, но всё равно — ощущение не из приятных. Даже не знаю, были эксперименты наместника порта Горки санкционированы кем-то свыше или являлись его личной инициативой, в любом случае, использовать результаты этих экспериментов предполагалось не ради добра и всеобщего процветания. А раз так, то почему бы не применить это злое оружие против его же создателей-вдохновителей? Единственное ограничение — чтобы оно не выплеснулось «за флажки», туда, где живут обычные люди.

Стены самаанского замка, по моему разумению, являлись естественным и надёжным ограничителем для магического ОМП. А чтобы подстраховаться от неожиданностей, около места будущего подрыва сейчас находился я, единственный в этом мире иммунный.

Переместить сундук в метательную машину оказалось несложно. Весил он около сорока фунтов, по-нашему, килограммов шестнадцать-семнадцать, не бог весть какая тяжесть. Именно этот вес я заранее приказал рассчитать для прицеливания. Мишенью служил небольшой дворик между дворцом наместника и местным храмом Баат. Мне оставалось лишь дёрнуть рычаг, что я, собственно, тут же и сделал. Длинная «ложка» с уложенным в неё сундуком описала размашистый полукруг, угловатый снаряд взмыл в небеса и секунд через пять исчез за стенами замка.

— Есть попадание! — громко сообщил мастер Тарзий.

Я подошёл к нему, и мы вместе стали смотреть на картинки, передаваемые с големов-разведчиков.

Сундук угодил точно во дворик. Лишённый защиты, он предсказуемо раскололся. На месте падения растеклось чёрное облако. Магию «сканеры» наших БПЛА не передавали, но даже обычного «видео» хватило, чтобы внутренне содрогнуться. Облако растекалось всё шире и шире, к нему, словно притягиваемые магнитом, спешили люди. Но едва они попадали внутрь, их буквально разрывало на части. Правда, не всех. Некоторые (по всей вероятности, маги) замирали на месте и будто бы впитывали в себя разливающуюся вокруг злую энергию, а затем, секунд через десять, начинали преображаться. Их тела раздувались, чернели, на головах появлялись рога и гребни, конечности удлинялись и выгибались, вместо пальцев у них отрастали огромные когти…

— Великие небеса, — пробормотал Тарзий, когда один из преображённых рванулся прочь и принялся убивать и терзать на части всех попадающихся на пути.

А облако растекалось всё шире и шире, становясь менее плотным, но не менее смертоносным. Преображённые бесновались, носились по территории замка, убивали, крушили, вступали в схватки друг с другом и, одержав победу, вырывали из тел побеждённых то сердце, то печень, то что-то ещё, после чего как будто окутывались туманом и через пару секунд, втянув его внутрь себя, становились больше в размерах…

Кровавая вакханалия продолжалась около часа, а затем в замке «остался только один», самый свирепый, самый удачливый, самый сильный, пожравший всех прочих…

Вероятней всего, это был сам Меноний…

Крупная тварь, метра три ростом и два в ширину, оставшись одна, внезапно принюхалась, подняла взгляд к небесам и увидела кружащие над замком «летухи». Ей понадобилось меньше секунды, чтобы ссадить с неба три из четырёх наших големов-разведчиков. Призрачные лучи протянулись к БПЛА, и через миг они вспыхнули ярким огнём.

— Выше! Уводи его выше и дальше! — крикнул я Тарзию, но тот и без моего совета сразу же понял, надо делать.

Последняя цепляющаяся за воздух «летуха» резко рванула вверх, уходя от опасности. Передаваемая с борта картинка на мгновение смазалась, но всё же не отключилась, став только более мелкой и менее чёткой.

Чудовище исторгло из себя разочарованный вой, потом развернулось и направилось к ближайшим воротам.

— Ну, я пошёл, — буднично сообщил я големщику. — Остаёшься за старшего. Без моей личной команды в крепость не заходить. Понятно?

— Понятно, мессир, — кивнул Тарзий.

Преображённого «мессира Менония» я встретил на мосту через ров.

Наша схватка замысловатостью не отличалась. Тварь оказалась пусть сильной, но при этом довольно тупой. Бывший верховный не нашёл ничего умнее, кроме как вынести воротные створки и ударить по мне чем-то магическим. Ей-богу, если бы он просто бросился в рукопашную, шансов у него было бы больше. А так… я просто собрал в кулак всю выплеснувшуюся в мою сторону маг-энергию и, преобразовав её в гигантский огненный шар, врезал им по чудовищу.

Вспышка при попадании напомнила ядерный взрыв. Такая же яркая (если бы не автоматически включившиеся «светофильтры» защиты, лишился бы зрения, сто пудов) и столь же результативная. От противника, когда дым рассеялся и в глазах перестало рябить, осталась лишь горсточка пепла.

Натужно вздохнув и утерев со лба виртуальный пот, я двинулся в крепость. Кто знает, сколько там ещё сохранилось магической гадости из сундука со «злом». Пока всё не проверишь и не зачистишь, считать, что всё кончено, значит, собственноручно расписаться в полной профнепригодности.

Проверка с последующей зачисткой заняли около двух часов. Неизрасходованные обрывки «чёрного облака» таились то тут, то там, ожидая случайных путников, призывая их магическим зовом. Счастье, что на меня эта злая магия действовала иначе, чем на других. Я просто чувствовал направленную на меня энергию, ощущал её злобную суть и притягательное коварство — «честное» обещание дать всемогущество каждому, кто к ней прикоснётся.

Своему охмурению злом я не препятствовал. Будто «заворожённый», подходил к очередному отыскавшемуся среди камней обрывку-ошмётку и касался его рукой.

После такого прикосновения чужая магия исчезала бесследно.

Хорошая всё-таки штука — иммунность. Что бы я без неё делал?..

Из очищенного от злобной магии замка я выходил через другие ворота. Калитка в них оказалась открыта. Почему, стало понятно снаружи. На середине моста лежали утыканные стрелами мужчина и женщина. В мужчине я с некоторым удивлением опознал Сториса — предателя-сотника из Пустограда, открывшего ворота врагам во время первого штурма города. Женщина тоже показалась знакомой, но, кто она, я узнал от Тарзия.

— Это Лаирта, безранговый маг, любовница Сториса. Наверное, эта она подговорила его продаться имперцам.

— Кто их убил?

— Думаю, они где-то прятались, а потом попытались сбежать. Мы побоялись, мессир, что они отравлены и несут скверну, — развёл руками големщик. — Пришлось пристрелить от греха.

— Вы поступили правильно, — одобрил я сделанное.

Тарзий вздохнул:

— Он мог стать героем, а стал предателем.

Я усмехнулся, вспомнил одного персонажа недавней российской истории и покачал головой:

— Нет, мастер. Героем он стать не смог бы.

— Почему? — удивился маг.

— Да потому что герои, мой друг, — я сделал вид, что задумался. — Герои гибнут на посту, а не с б…ями на мосту.

— Я это запомню, мессир, — с неожиданной для такой «шутки» серьёзностью кивнул мастер…

На площади, где стоял требушет, мы встретили Тура.

— Что ты здесь делаешь? У вас неприятности? — кивнул я в сторону стен.

— К нам гости, Димир, — наклонил голову «герцог-охотник».

— Гости? Какие гости?

— Верховный маг Ризен. Собственной персоной…

Во временном лагере, раскинувшемся за городскими стенами, я очутился уже через десять минут. Единственный оставшийся в живых маг Конклава, да ещё и его глава, лично прибывший в ставку мятежников — это было действительно интересно. Интересно в том плане, зачем он всё же припёрся? В качестве парламентёра, предложить сделку, сдаться, встать под наши знамёна, обмануть, запугать, устроить диверсию…