Гадости для радости ...и по работе (СИ) - Ясная Яна - Страница 31

— И в-третьих, это сомнительно с точки зрения предстоящего ритуала. Нет никакой гарантии, что ментальное принуждение будет засчитано за добровольное согласие. И я понятия не имею, чем это может аукнуться твоей сестре, ее мужу, их ребенку, а, главное, мне.

Мы помолчали.

Иван, словно вспомнив и спохватившись, спросил:

— А что ты тем ей пела?

— Вань, понимаешь… счастливые люди не фиксируются так на другом человеке. А у несчастных, как правило, все дерьмо тянется из детства. Самые горькие обиды, самые глубокие раны… В общем, я ей закладку в голову закинула. Легонькую такую. Оксана в ближайшее время эту песню найдет и послушает. Это достроит мое внушение и опрокинет ее в самые худшие эмоции из ее детства. И в них закольцует. Учитывая, в каком состоянии мы ее оставили — окунуть ее должно… кхм, мягко скажем, глубоко. По моим предположениям, после этого она будет жить в личном аду с персональными настройками.

Сокольский смотрел на меня с сомнением. Явно не верил в силу детских травм.

— И как скоро это должно подействовать?

— Не знаю, Вань. У нас осталось шесть дней, пока мы еще можем спасти твоего племянника, так? Ну вот даем ей три дня. Потом нам придется назвать имя проклинательницы Катерине и Андрею. У них будет еще три дня. Если за это время Оксана одумается — я воздействие уберу, если нет — снимаем проклятие принудительно, и после этого я Оксане помогать не буду. Наги очень плохо относятся к детоубийцам.

Про альтернативный вариант, в котором мне помогать никому не придется, мы оба старательно не говорили.

— А… как долго продержится твое воздействие, если ты его снимешь?..

Я снова пожала плечами:

— Понятия не имею. Со временем развалится… Либо не развалится.

Мы помолчали, Иван сосредоточенно о чем-то размышлял. Потом спросил:

— Вань… а как вот эти твои закладки и внушения сочетаются с условием добровольности?

— Нормально сочетаются. Добровольность, знаешь ли, бывает безусловной и условной… Мое воздействие было минимальным и не было направлено непосредственно на принуждение — этого достаточно, чтобы ритуал сработал. В целом, если бы ты на глазах у Ивашуры ломал пальцы кому-то из ее близких, не трогая ее саму — тоже должно было бы прокатить. Так что, если хочешь, можем пересмотреть план мероприятий! — съязвила я.

И щедро предложила:

— Ну что, возвращаемся?

— Да иди ты, — Беззлобно и устало огрызнулся Иван.

Когда мы подъехали к моему третьему подъезду, Иван неожиданно сказал:

— В общем, мне сейчас на нужно работу — я и так отпросился, чтобы к этой съездить. Вечером приеду с инструментами.

— А…

Вань, зачем? Вот зачем? Мы решим, так или иначе, проблему твоей сестры, и разбежимся в разные стороны. И забудем друг друга, как не было.

— Ты не против, если я переночую у тебя? А то мне от тебя потом через весь город пилить, а на работу завтра рано…

И я открыла рот. И сказала:

— Да. Конечно.

Мозг в процессе не участвовал.

11/09

Иван

— Паш, привет. У тебя есть выход на пятый отдел есть?

Друг Паша относился к людям, которые знают всех. Если у кого и могли найтись нужные мне связи, то это у него. Пашка помолчал, прикидывая.

— Может, и есть. А что тебя интересует?

— Туманная, 13.

— Притон. Что тебе там надо?

— У меня девушка по тому адресу квартиру снимает.

— Бедная! Как же она с этими наркоманами живет?

Нормально она там живет. Возглавляет.

— Паш, меня одно происшествие там интересует. Мне б с кем из пятого переговорить…

— Ну так в сводках посмотри.

— Посмотрел. В сводках не было.

— А происшествие было?

— А происшествие было.

Пашка нахмурился:

— Тебе так нужно утонувшее говно на поверхность поднять?

— Боже упаси. Мне нужно понять, чего от него ждать можно.

— Да чего в этом наркоманнике ждать… Перевози свою оттуда. Расскажи, что там за дивное место и перевози, от души советую.

— Не могу. Уперлась — ты, говорит, опер, у тебя профдеформация и в людях только плохое видишь. А место хорошее и цена на жилье отличная. Так что в ближайшее время я буду туда таскаться довольно часто. И не хотелось бы нарваться по незнанию.

— Все зло от баб, — философски заключил Пашка, и наконец-то перешел к делу: — Ладно, есть у меня там знакомый… Его, правда, его туда самого не так давно перевели. Если тебя устроит, я вас состыкую.

— Спасибо, брат! — Я радостно хлопнул ладонью по Пашкиному столу.

Пашка в ответ только ухмыльнулся:

— Будешь должен!

-

— Сокольский! Ты работать думаешь? — Окрик начальника отдела перехватил меня на выходе из отделения.

— Я работаю, Михал Сергеич! — Изобразил я лицом максимальную деловитость и профессионализм.

— Я вижу… только и знаешь, что отгулы брать… Результаты по делу Черникова когда будут?

— Михал Сергеич, как раз по этому делу в пятый ГОМ и еду! — Бодро соврал я. — Мои контакты сообщили, что там на земле аналогичный эпизод был, а в сводке его почему-то нет, вот, поеду на месте жалом повожу… И вообще, Михал Сергеич, это был первый отгул за три года! Я вообще еще за прошлый год отпуск не отгулял!

Начальник скривился, будто я предложил ему съесть лимон:

— Работай давай!

— Есть работать давать!

Фух! Вырвался.

-

— Привет!

Марк, старый армейский друг, привстал, радостно пожал руку и опустился обратно на свое место за столиком. Я сел напротив него на диванчик в уютном зале полуподвального ресторанчика, попутно отметив, что кроме нас в нем никого не было.

Удачно вышло — время не обеденное, можно поговорить спокойно.

— Марк, я по делу. Нужна твоя помощь.

Когда-то я крепко помог Марку Ялову, тогда еще зеленому летехе. И хотя с тех пор утекло много воды, Марк успел замутить собственный ЧОП и неплохо держался на плаву в бурных водах охранного бизнеса, сейчас, когда помощь понадобилась мне, я надеялся, что Ялов не откажет.

— В общем, дело такое. Мне нужно приставить негласную охрану к одному человеку.

Подошедший официант заставил нас обоих замолчать. Не сговариваясь, мы с Марком заказали кофе. Официант забрал ненужные меню и ушел, а Марк, проводив его взглядом, уточнил:

— Слежка? Говорю сразу, мои парни в этом не сильны.

— Не-не, именно негласная охрана. Приглядеть недельку за одним человеком так, чтобы она знать не знала, что ее опекают.

Марк нахмурился, покрутил в голове какие-то свои мысли. Попросил:

— Подробней, Вань. Мне нужно знать, во что я парней втравливаю.

— Да… История дикая. Не, никакого криминала! Сеструха моя беременна.

— Катька? Беременна? Поздравляю! — Расцвел улыбкой Марк, а я спохватился, что да, они же знакомы, хоть в то время Катерина и была вертлявой школьницей. — Так это за ней надо приглядеть?

— Не за ней. Я… Марк, я ж говорю, история дикая. Ты не поверишь. Я сам не верю, что вся эта чушь происходит и я в ней участвую.

Пришел официант, поставил перед Яловым черный кофе, передо мной — с молоком. А я, подготовив друга в достаточной мере, я перешел к рассказу, мешая в нем правду и ложь во спасение (мое собственное и психического здоровья Марка):

— Там с ребенком не все в порядке. Патология, врачи настаивают на аборте, и она с ума сходит. У Катьки истерики одна за одной и разгон от слез до бешеного ора — за пять минут. Мечется, скачет по разным шарлатанам. Недавно с мужем ее, Андреем, возили ее в какую-то деревню, к какой-то бабке…

Марк присвистнул:

— Эт ты, брат, дал…

— Сам знаю. Дурак, блин. Но а с другой стороны, взрослую бабу к батарее не прикуешь, не поедь с ней мы — она б сама поперлась. Хрен его знает, что лучше. И так ей там в уши напели, что ее соперница прокляла. А у Андрея, как на зло, была история еще до брака, коллега к нему несколько лет клинья подбивала. Катюха вбила себе в голову, что это ее рук дело. Рвется с этой бабой поговорить. Типа, чтобы проклятье сняла…