Гадости для радости ...и по работе (СИ) - Ясная Яна - Страница 6

Можно было, конечно, заказать их с доставкой на дом, но курьеров, которым пришлось бы пройти наш подъезд от первого этажа до пятого, было откровенно жалко, а отрываться от компьютера и двигаться все же иногда надо.

На лестнице столкнулась с Васей, хапнула воздействия — причем в этот раз Вася был не виноват, в этот раз я сама полезла смотреть ему в глаза, я ж теперь в курсе, я ж теперь подготовленная, решила проверить, устою ли! Проверила, огребла, извинилась перед Васей, перебивая неловкие извинения передо мной, объяснила, что сама дура. Сбежала.

И вот теперь шла домой с полным рюкзаком продуктов, и прижимала к груди балык из толстолобика. Кусок вяленой рыбки весом больше полкило я увидела на самопальном прилавке стихийного фермерского рынка.

Запах детства.

Там, где я выросла, браконье… рыбалкой промышляло процентов шестьдесят мужского населения — приморские деревни, о чем говорить.

Темно-розовые куски вяленого рыбы на плотной, покрытой чешуей коже, лежали на пластиковом блюде посреди пластикового же стола. При виде них со мной случилось временное помутнение рассудка, а рот наполнился слюной. Наплевав на сомнительное происхождение рыбы, на то, что мне неизвестно, где, кто и с соблюдением каких норм ее готовил, я недрогнувшей рукой отсчитала нужную сумму продавцу с обветренным, загорелым до черноты лицом, вцепилась в рыбу, и теперь шла домой, прижимая к груди заветную добычу.

Подъезд, тамбур, лестница, первый этаж, второй этаж, тре… МЫ-Ы-Ы-Ы-ЫШЬ!

02/07

Иван

Бах-бах-бах! — старуха в халате яростно колотила в двери нужной мне, сорок седьмой квартиры. У ее ног сидел и с интересом наблюдал за происходящим здоровенный черный кот.

Похоже, несмотря на конский ценник, с деньгами у гадалки, которую хрен знает как через таких же пришибленных подружек откопала Катька, не особо: дом старый, стены в подъезде обшарпанные, исчерканные графити и дурацкими надписями.

— Открывай! Открывай, дрянь! — Агрессивно вопила старуха.

И снова — бах-бах-бах!

— Я тебе волосенки-то выдергаю! Хвост твой вырву! Открывай, а то убью!

Ну… при таких вводных я бы не открыл. В сорок седьмой тоже не торопились.

Бах! По двери стукнули особо сильно, и решил, что настала пора вмешаться:

— Капитан Иван Романович Сокольский, уголовный розыск. Гражданочка, что у вас случилось?

Скандальная старуха обернулась на профессионально-участливый тон, впилась в меня пронзительным взглядом. Глаза у нее оказались не по-старчески яркие, зеленые.

— Убили!

Ну твою ж мать, как не вовремя!

Подавив неуместную досаду (теперь придется разбираться с трупом и ждать коллег, а я здесь по сугубо личному делу, я вообще сегодня выходной), я приготовился впрягаться в работу. В целом — любимую, но иногда, вот как сейчас, очень уж внезапно настигающую. Ладно, буду считать, что это способ собрать дополнительную информацию о гадалке.

— Кого убили, кто, где? Изложите обстоятельства дела подробно.

— А дрянь эта и убила!

И старуха с неожиданной силой пнула дверь, рявкнув:

— Открывай!

— И вы так бесстрашно ломитесь к убийце? — Осторожно уточнил я.

— А ты что, голубчик, думаешь, я эту змею боюсь? Да сейчас!

В принципе, конечно, все возможно — старость, деменция, но, кажется, что-то с этим убийством не так.

Дверь содрогнулась от очередного удара, и я с успокаивающими интонациями повторил:

— Гражданочка, вы успокойтесь. Давайте вы сейчас представитесь, все мне по порядку расскажете — и мы во всем разберемся. Когда, кого и при каких обстоятельствах она убила?

— Котика моего, мальчика моего бедного! И ведь что, что он этой гадине сделал? Ничего! Посадите её в тюрьму! Дайте этой стерве пожизненный срок!

Нет, ну, обижать животных — это, конечно, нехорошо, но пожизненный срок все же как-то чересчур. Хотя штрих к портрету гадалки выразительный. Где Катька ее только нашла?

— Срок дает суд, — уклончиво ответил я.

Кот, сидевший у ног старухи, взглянул на меня с презрением, как бы говоря: “Слабак!”.

— Представьтесь, пожалуйста, — настойчиво попросил я снова.

Взгляд проигнорировал — еще меня коты на слабо не брали.

— Василина Никаноровна я, — поджала губы старуха.

— А вот этот кот, который у дверей сидит и никуда не уходит, он ваш — или из сорок седьмой квартиры?

— Что-о-о?! Да как вы могли такое подумать! Как у вас язык повернулся! Мурзаил мой! Эта… эта мерзавка, проходимка к нему никакого отношения не имеет! Она вообще в наш дом недавно вселилась!

— Ага, — вычленил я из гневного потока крупицу информации. — То есть, вы утверждаете, что у вас было два кота, и одного из них убила женщина, живущая в сорок седьмой квартире?

— Почему это — “два”? Мурзаил у меня один-единственный, неповторимый!

Единственный-неповторимый в ответ басовито замурлыкал.

Под этот звук я некоторое время рассматривал старую ведь… Василину Никаноровну и отчаянно тупил.

— Так… Подождите. Ваш кот — вот он сидит. Верно?

— Конечно, — с достоинством согласилась собеседница. — Сидит!

— Так какого же кота тогда ваша оппонентка убила?

— Ой, всё! Ну, не убила, пыталась убить! Только чудом совсем не доубила! Бросилась! Кинулась! С третьего этажа, как зверь бессердечный, на первый гнала! Морду пыталась набить! Вот вы мне скажите, вот вы же офицер, вы же из полиции, каким же человеком нужно быть, чтобы котику — морду бить!

Невменяемым? Но это не точно, драк людей с котами в моем служебном опыте раньше не встречалось.

Я стиснул зубы. Ладно. Спокойно.

— Заявление о жестоком обращении с животными писать будете?

Старуха отвернулась от двери, которую уже примеривалась снова атаковать, окинула меня удивленным взглядом. Фыркнула. Рявкнула злорадно:

— Открывай, дура! Тебя в тюрьму сажать пришли! На ровном месте бросилась, дрянь… Он, между прочим, для тебя мышей ловить не обязан!

И, круто развернувшись, с победным видом пошла прочь. Кот без понуканий пошел за бабкой следом, профессионально путаясь в ногах.

Дверь, дождавшись, пока эти двое точно уйдут, осторожно и недоверчиво приоткрылась.

— Мышей он для меня ловить не обязан… — проворчал женский голос из-за двери. — Издеваться тоже не обязан. Входите.

Дурдом.

Нет, я еще по рассказам коллег из местного отдела заподозрил, что в этом доме наркопритон и местные варят какую-то дурь с галлюциногеном. Но я и не думал, что они свое зелье всем домом и потребляют.

— Добрый день, капитан Сокольский Иван Романович, уголовный розыск, — я привычно махнул корочками перед носом у гадалки. — Вы гадалка Червона?

Квартира, в которую я попал, ничего особо мистического из себя не представляла, насколько видно было из коридора. Кресла, угловой диван, плотные шторы. Из атрибутов, создающих атмосферу, выделялся только столик, расписанный непонятными символами и муляж королевской кобры на нем.

А вот несколько ламп на гибких шеях, направленных на стол, из образа наоборот, выбивались — такие, как эта гадалка, обычно любят создать на своем рабочем месте таинственный полумрак, в котором проще пудрить мозги доверчивым гражданам.

Пока я осматривался, гадалка заглянула в моё удостоверение и вполне дружелюбно заметила:

— Тезка, значит. Да, гадалка Червона — это я. А вы тоже по поводу пропавшего?

— Пропавшего? — Я насторожился.

И что значит “тоже”?

— Ну, ваш коллега недавно приходил, — пояснила она. — По поводу этого, как его… Льва Клыкова. Ладно, я чувствую, это надолго. Пойдемте в комнату. Можете не разуваться.

Хозяйка пошла в комнату, плавно покачивая попой, и я, хмыкнув, пошел за ней.

Гадалка оказалась не такой, как я себе представлял. Я ожидал увидеть цыганку — ну, а кем еще может оказаться женщина по имени Червона, гадалка по профессии? Лет пятидесяти плюс-минус, разбитную бабеху в золоте с головы до ног, включая зубы. Наглую, нахрапистую и хитрую.