Белая ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 27

Клубничка после прошлой нашей встречи и тестов видит во мне врага. Разница между соперником и врагом неочевидна в столь малом возрасте.

Хотя, по факту, и соперничества между нами нет. В детсаду Солнышко не одно место для двоих кандидаток. Нет поводов для конкуренции.

Вот только ей, похоже, уже успели вбить в голову, что она должна быть лучшей — во всем. И среди всех. На пьедестале есть только одна высшая ступень. И Вэйлань не готова стоять даже на волос ниже первого места.

Это, если что, я снова заполняла неловкую паузу. Госпожа Сюй отвлеклась на подготовку к «игровому счету», моя мать вызвалась ей помочь. А клубничка все так же молча сверлила меня взором.

«Не выделяться», — повторила мысленно.

А дальше я минут тридцать прыгала вслед за Вэйлань по разноцветному коврику-пазлу с цифрами от нуля до девяти и знаками. Плюс, минус, равно, деление, умножение.

Клубничку натаскали замечательно для ее возраста. Она отменно складывала и вычитала. Делением и умножением нас пока не напрягали. Рановато будет.

В какой-то момент азарт взял свое, а успех поднял и дух, и настроение Вэйлань. Свежемороженая клубничка оттаяла. Даже хихикнула пару раз, когда для правильного ответа надо было ножки ставить широко или даже прыгать далеко. Я поддержала негромким смехом.

Может, не все потеряно? Я же не в подружки набиваюсь, мне клубничкино недовольство ехало болело. Но элемент сочувствия к семейной ситуации работал. Хотелось установить нейтралитет, смягчить углы и глупую обиду.

— Три минус пять, — выдала очередной пример госпожа Сюй.

Я без всякой задней мысли начала раскорячиваться между минусом и двойкой.

— Нельзя! — радостно крикнула Вэйлань. — Так нельзя считать.

«Вот черт», — я сглотнула, сдвинула ногу с двойки и начала растирать икру. Судорога у маленького человека, загоняли, ироды!

Я же и забыла совершенно, что до какого-то класса за нулем ничего нет, а потом вдруг вырастают отрицательные, дробные и всякое другое, гуманитарию страшное. Потом на ноль делить нельзя, а в дальнейшем окажется, что иногда можно… Если очень хочется.

Логика у всего этого для тех, кто с точными науками на вежливое: «Вы» и с отдаления, почти как ответ на стишок-загадку:

Шесть грибов нашёл Вадим,

А потом ещё один.

Вы ответьте на вопрос.

Сколько он грибов принёс?

Ни одного, потому что:

Гриб Вадим съел один.

И сказал гриб Вадиму:

Вынимай нас из корзины

И обратно неси под осины.

Говоря проще, школьный курс математики — это не то, что четко уложилось в моей памяти. В отличие от стишков про Вадима.

— А ты что скажешь, Мэйли? — спросила мать клубнички.

И вперила в меня пристальный изучающий взгляд.

«Помни о презумпции невиновности!» — это я себе уверенный вид придавала. Чтобы ни намека на сомнение в ответе.

— Не знаю, — ответ мой вроде и принимают, а вроде и напрягают кожу в уголках глаз…

Но я правда не знаю, точнее, не помню, когда там уже можно будет считать в минус. Честность — мое второе имя. Ага, а наглость — первое.

Мэйли, кстати, мне ж тут объяснили — это не просто приятное уху сочетание звуков. Это 魅力[1] харизма. Харизматичный человек разве не должен обладать здоровой наглостью для того, чтобы влиять на других людей? Я лично считаю, что должен.

Ножку я уже размяла и аккуратно сместила к безопасной семерке, которая на пазле сразу под двойкой расположена.

— Я лучше, я лучше! — клубничка запрыгала на месте.

Лучше хлопать в ладоши, чем пытаться проткнуть воображаемым мечом. Действительно.

Отдать раунд Вэйлань, чтобы не перейти в разряд пожизненных врагов — не худшее решение, как по мне. А еще я осталась в установленных рамках: не выделяться.

Стоп. А почему так широко и искренне улыбается моя мамулечка? Разве ей не нужно хотя бы изобразить печаль от того, что ее детка проиграла? А она вместо этого вся сияет. Довольная.

Мироздание, ты что-нибудь понимаешь?

Потому что я — нет.

[1] 魅力[mèilì ] (кит) — харизма, сила обаяния, притягательная сила, очарование.

Прода 07.10.2024

Февраль 2000 г, Провинция Гуандун, КНР.

Утро. Ранюсенькое: пять с чем-то там. Спасибо, что не с петухами нас подняли. А они тут есть, как и курочки.

Тут — это в глуши на юге Китая, в провинции Гуандун, в небольшом старинном городке. На самом его отшибе, так, что уже не понять: город это еще, пригород или вовсе деревня деревней?

Мы сюда прикатили на поезде и потом еще на стареньком авто какого-то батиного родственника. Здесь живут фуму моих фуму. Бабушка, дедушка, прабабушка, прадедушка…

На празднование китайского Нового года собралась вся семья по батиной линии. Мамина родня не упоминается от слова вообще.

И это не ее персонально так ущемляют: другие женщины, вошедшие в семью Ли (и любую другую китайскую семью, в принципе) тоже проводят праздник в клане мужа. Их «выкупили» перед тем, как взять в жены, и теперь родители бати — родители мамы тоже.

Она к ним обращается: баба, мама. А они зовут ее дочкой. Странновато, но они все так живут тысячелетиями. Значит, наверное, им так нормально, да?

Ладненько, раз подняли, надо продирать глазоньки, умываться, одеваться и топать за стол. С одеванием мне помогают, с умыванием почти уже нет.

Я отвоевала еще один кусочек самостоятельности. Теперь возле раковины ставят табурет, меня на него водружают и ждут, пока деть разберется с гигиеной.

Помните: «Мы — сами!» — оно действует на всё. И это весело, если вдуматься. Можно устроить водную баталию с мамой, умыв не только себя, но и ее заодно.

Батя разок со мной сходил на умывание, вышел насквозь мокрый, перемазанный зубной пастой, с ошампуненной головой и шальными глазами. Теперь умывает меня только ма, как более стойкая.

Хотя лично я считаю, что родитель в то утро был прекрасен.

За веселыми водными процедурами (вода шла холодная, зато проснулась) следует завтрак. Мне достаются каша и перетертые отварные овощи. У взрослых: рисовая лапша, мясные шарики — как большие фрикадельки, только не они. Зеленое: лук и стебли бамбука.

Завтрак готовит моя прабабушка. Это такая крошечная сухонькая женщина, у которой внутри, по впечатлениям, встроен мощный моторчик. Вся морщинистая, росточка там даже на полторашку не наберется. А глаза как горят — такого пламени у иной молодухи не отыщешь.

Прадед ей под стать. Или наоборот с этим патриархатом надо говорить, она — ему своего поля ягода? Ему восемьдесят два, а он работает на ферме. Конечно, основной труд не на его плечах. Однако, вдумайтесь: восемьдесят два! А он впахивает на земле.

Земля — это нынче поля и сад. Часть полей — традиционный рис. Китай без риса — не Китай. А часть (меньшая) отведена под кукурузу. Ее чередуют с канолой — это такой особо выведенный сорт рапса. Генетически улучшенный, вот. И еще в этот цикл как-то впихивают свеклу. Не спрашивайте, как, я в этом пазле сразу же запуталась.

Из канолы делают масло, оно так и называется — Canola oil, масло канолы. На смеси из трех масел: подсолнечном, кукурузном и масле канолы готовят в этом доме всё. Не то, чтобы я прям интересовалась, это бабушка просвещала маму. Та же старается повышать свои навыки в кулинарии, вот и пришла за советом.

И вот сад мандариновый в ушедшем году посадили. Причем поля и сад не рядышком, это две разных территории. Мне сложно врубиться в «лоскутное расположение» земель, но предкам со стороны бати — в порядке вещей.

Надо ходить на поля? Идем и работаем от зари и до заката. Надо ездить к деревьям? Так поехали, чего мы ждем⁈

Таких выражений, как: «Не хочу, я устал, мне лень», — в этом аграрном секторе отродясь не слыхивали. Мне так кажется. Пашут — все. Сеют — все. И далее, весь цикл «мечта трудоголика» в земледелие.