Белая ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 30

Нет, я всё понимаю: ночной дожор — дело святое, но она же картошкой не делится.

Миссия состоит в тому, чтобы изъять вскрытую упаковку, запихнуть в нее «попку» корнеплодного хвостатого, конечно же — хвостом наружу. Заранее перекрашенным хвостом! Дождаться момента, когда в комнате никого не будет, положить на место апгрейженный вариант вкусняшки. С сюрпризом.

Дальше включается режим ожидания. Но просто так сидеть и ждать скучно, а там как раз все вредители на улице шалят. Можно в их отсутствие еще чего-нибудь соорудить.

Рюкзачок с новенькими, почти не юзанными карандашиками мы привезли с собой. Мать моя рассудила, что, раз мы тут надолго, могут случаться периоды, когда доченька заскучает. Ведь взрослые-то в делах и празднованиях. И вдруг малышке Мэйли захочется порисовать?

Я же ей в лоб не залеплю: «Не, мать, мне того раза хватило. С тесаком и запахом паленого». Тем более, по итогу она оказалась права, пригодились для дела карандаши.

Те, кто кричат о демоне, смеются над возможностью его прихода, пусть сами увидят следы демонических когтей. Вообще, лучше и нагляднее всего было бы стырить (ой, позаимствовать) из ящика с инструментом для огородика тяпку. Грабли я не утащу, а вот тяпочку… И пройтись зубцами живописно по простыням.

Но семья Ли, хоть и сила, но не богатая. Не в деньгах сила клана Ли. Простыни (обычные белые у всех, как в каком-то пионерлагере времен моего первого детства) денег стоят. И наволочки тоже. Эх… А перья бы так украсили картину…

Но я не злой ребенок. Демон, вероятно, злой, а я-то по самому больному — кошельку предков — бить не намерена. А карандашики отстираются.

Братья-кролики спят в одной кровати. Они погодки, их и «сгрузили» вместе ночевать, тем более, что семьи их родителей дружны.

Операция «подмена» прошла без накладок. Я заранее раскрасила две наволочки красным карандашом. Оставила на ткани (натуральный крупнозернистый лен) по четыре косых волнообразных следа «когтей». Мне ровность не нужна. Как и идеальное исполнение. Мой шедевр выставлять в галереях не станут, так что — сойдет, как есть.

А чтобы стало совсем хорошо, добавила на «холсты» соевого соуса. Где-то капельки, где побольше… Оно подсохло в буроватые разводы и точечки. Ну да, не особо похоже на кровь. Зато отстирывается легче, чем тот же помидорный сок.

Уф. Чуть не сопрела, пока меняла братанам постельное белье и застилала покрывалом. Затем отогнула краешек, заглянула. Умилилась еще раз качеству проделанной работы.

— Ну красота же.

И все еще детский труд не закончен. Топаем в туалет. Он тут… не экстра-люкс. Делать важные дела надо над дыркой в полу. «Чаша Генуя» такое устройство называется. Но нам сейчас нужно не оно само, а держатель для туалетной бумаги на стене. И сам рулончик. Запасные хранятся тут рядом: клан большой, проходимость у помещения солидная, всегда нужно, чтобы запас стратегического ресурса имелся в прямом доступе.

Маленькие пальчики отматывают вниз немного дешевой однослойной сероватой бумаги. Черный карандашик старательно выводит на одном из перфорированных листочков паучка. Не стесняемся в размерах, не паримся о пропорциях. Опять же, нам не для музея.

Теперь важно успеть подменить рулон, если кто-то из взрослых пойдет по делам… Но они в большинстве своем уехали по каким-то семейным надобностям, сегодня за нами присматривает одна прабабушка. Присматривает — громко сказано, она на кухне гремит посудой. Шинкует, жарит, парит.

И шаги прабабушки слышно издали. Моторчик-моторчиком, а возраст сказывается. Она немножко шаркает при ходьбе. Так что можно просто поиграть неподалеку. В режиме: ушки на макушке. Детский слух чуток, услышу заранее. Ускорение себе придавать стрессом умею.

Бойкий топот — это точно не бабулечка. Это наш клиент (или клиентка). Ничего, если сюрприз попадет не к одному из основных адресатов. Прочая мелкота из клана Ли уже тоже потихоньку перенимает дразнилки. А еще косятся на меня, как на подброшенного на порог чужого ребенка, который их, родных, объест.

Нет, в чем-то они, без сомнений, правы, но…

— А-а-а! — визг почти на ультразвуке точно музыка для ушей.

Сначала ор приглушен стенами, затем верещалка выскакивает во двор.

Спокойненько ухожу к низкому столику под деревьями, расправляю лист для каллиграфии. Вывожу со всем тщанием крышу и свинку. Семья, тя. Традиционные китайские ценности — это так важно.

Вскоре на крик спешит прабабушка. Как может: она уже не молода, и ноги не так легки.

— Что случилось? — вопрос строг, но в нем кроется тревога. — Кто кричал?

Ей лепечут про паука в туалете.

— И что? — прихлопывает себя по бедрам старая женщина. — Повод орать? Давно ли стали городскими, что пугаетесь ерунды?

Тяну шею, косплею жирафика. Любопытно же, кому достался мой художественный экспромт. О, да мне с первого «выстрела» повезло. Сияющая жемчужинка надувает щеки воздухом, но спорить со старшей опасается. И это она правильно. Уважение к старшим — тоже из разряда традиционных китайских ценностей.

— Вся тоже надуйся, — вполголоса желаю я Бинбин. — Ешь больше, сестра-песец. Начни со сладкой картошки, очень рекомендую. Настоятельно.

Ведь пачка батата с хвостом — это не все приятности, что ждут тебя сегодня в комнате.

Вот теперь точно — только ждать. А то за один день все подарочки дарить мелким родственничкам неохота. Мы ж еще не завтра уезжаем? Значит, стоит растянуть совместное удовольствие.

Хотя, по правде говоря, не все презенты — это чисто мое творчество. Один из них мне преподнесла природа. Сельская местность щедра на разнообразные дары. Пригород в нашем случае — это чуть более обустроенный вариант проживания «в чистом поле».

Паучок был так, разминкой. Пробным шаром. Я даже не ожидала, что кого-то реально шугану им. Повезло, что Бинбин родилась уже в городе. Любимая балованная доченька. Братцы-кролики, скорее всего, и не заметили бы. Или попытались бы стряхнуть.

В общем, удача моя работает. И это хорошо. Чуть менее хорошо, что работает она так исправно на каверзах, а не на чем-то позитивном.

Ладненько, не расслабляемся. У меня этим вечером много работы. Целая простынка впереди! Такой простор для творчества.

Соус у меня еще остался, срез бамбука я в печи на остывающих углях успела подкоптить… Надо подумать, чего бы еще добавить, чтобы было красочно и весело. Вариантов так-то немало, но большинство из них сложно потом выводить с белого. А я же не вредитель какой-то.

Есть некоторые трудности: в масштабе работы и необходимости делать все скрытно. Эх, мне бы помощника. Желательно, росточком повыше.

Следы когтей и хвостик, торчащий из пакетика — это только начало. Демона им… Ишь, нахалята! Вы для начала пришествие его миньонов переживите.

— Эй! — ну какой же неприятный голос.

Любой, самый мелодичный голос может стать отвратным, если им только верещать.

Бабулечка разобралась с сортирным происшествием, чинно удалилась. Красное ханьфу, кроме ранее озвученных неудобств, еще и в плане маскировки весьма неудачное. Видно даже за ветвями деревьев.

И вот ко мне движется (пока еще не) полный песец.

— Это ты сделала?

А сколько возмущения в голосе! Черпаком черпать, да не вычерпать.

— О чем ты, сестра?

Каллиграфия, даже на начальном уровне, требует от ученика спокойствия духа и разума.

— В туалете был паук!

Очень грозный топ ножкой показывает, видимо, участь паучка при встрече с Бинбин. Или предсказывает мою. Но если последнее, то хреновая из нее предсказательница.

— А я слышала за углом мышиный писк.

И взгляд мой остается прямым. Ведь все в рамках истины. Вопрос лишь в том, кого я называю мелким серым грызуном. Человек, который за спиной других делает мелкие пакости, в моем мире назывался: «Ля ты мышь».

— Ты! — указательный палец тычет в мою сторону. — Мышь⁈

И писк снова куда-то в верхнюю тональность.

— А может, это был демон? — какой-то резкий переход из писка в издевку. — Нет тут мышей, дедушка ставит капканы.