Призраки (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн) - Страница 7

Подвеска с бриллиантом грушевидной формы в платиновой оправе и восемнадцатидюймовой цепочкой из восемнадцатикаратного золота по цене 3 500 долларов.

Один бриллиант изумрудной огранки в платиновом кольце стоимостью 34 500 долларов.

Одна пара серёг из восемнадцатикаратного золота с жемчугом Мабе (частично культивированный жемчуг, выращивается на прикреплённой к стенке раковины моллюска полусфере, поэтому обладает полусферической формой, также имеет блеск и переливы на поверхности — примечание переводчика) по цене 595 долларов.

Одна пара бриллиантовых серёг в платиновой оправе по цене 1 500 долларов.

Верёвочный чокер из восемнадцатикаратных жёлтого и белого золота по цене 2 950 долларов.

Один браслет из восемнадцатикаратных розового, жёлтого и белого золота стоимостью 1 250 долларов.

И два браслета из четырнадцатикаратного золота по 575 долларов каждый.

Помимо украденных из шкатулки драгоценностей, она рассказала, что из ящика комода пропали сумочка «Elsa Peretti» в форме фасоли, лакированная под дерево магнолии и украшенная двадцати четырьмя каратами золота, стоимостью 2500 долларов и часы-браслет «Chopard» (швейцарский производитель часов и ювелирных украшений премиум класса — примечание переводчика) из восемнадцатикаратного золота с бриллиантами стоимостью 14 500 долларов. Она хранила часы в оригинальном футляре, в котором они попали к ней; футляр всё ещё лежал в ящике стола: чёрный бархат снаружи, белая атласная подкладка — но часы исчезли. Она знала стоимость драгоценностей, которые подарил ей Крейг, потому что недавно они сделали страховую оценку всех этих украшений.

«Но не его украшений?», — спросил Карелла.

«Да, и его тоже. Но нам пришлось оформить отдельные страховые полисы, потому что мы не женаты. Я знала только о тех, что досталось мне.»

«И сколько было в сумме?», — спросил Хоуз.

«Навскидку, это было ровно восемьдесят три тысячи четыреста тридцать долларов.»

«Многовато для вещей, хранимых в ящике комода», — говорит Карелла.

«Грег планировал купить настенный сейф», — сказала Хиллари.

«В любом случае, всё было застраховано. И кроме того, охрана здесь очень хорошая. Мы бы не стали снимать квартиру, если бы нам не обещали такую надёжную охрану.»

«Что-нибудь ещё пропало?», — сказал Хоуз.

«На нём было кольцо из колледжа?», — спросила Хиллари.

«На теле не было никаких украшений.»

«Тогда оно тоже пропало.»

«Какой колледж?», — спросил Карелла.

«Университет Холмана. Там он встретил свою бывшую жену.»

«Что за кольцо?»

«Золото с аметистовым камнем.»

«Где он его носил?»

«На безымянном пальце правой руки.»

Карелла вспомнил таблицу ран: резаная рана на внутренней стороне безымянного пальца правой руки. Использовал ли убийца нож, чтобы снять кольцо с пальца Крейга? Пришёл ли он в квартиру вооружённым или воспользовался ножом, который нашёл на улице? Если он пришёл сюда специально для того, чтобы совершить кражу со взломом, то как ему удалось пройти через «строгую» охрану внизу? Стал бы Крейг впускать в квартиру незнакомца, который впоследствии украл драгоценности на сумму более 83 000 долларов и убил его перед уходом? Но Хиллари Скотт настаивает, что это был не грабитель.

«Поток сильнее всего в этой комнате», — сказала она. Она подошла к столу, стоящему напротив окон, и положила руки на его поверхность. «Он был здесь, за столом.»

«Он?»

«Мужской дух», — сказала она, слегка проведя руками по рабочему столу. «Молодой. Чёрные волосы и карие глаза.» Её собственные глаза были закрыты, её руки слегка порхали по поверхности стола, она покачивалась, когда говорила. «Ищет что-то. Ищет. Беспокойный. Беспокойный дух.»

Карелла посмотрел на Хоуза. Хоуз ответил взглядом. Карелла размышлял, как человек, так сильно похожий на его жену, может быть настолько чокнутым. Хоузу стало интересно, какой она будет в постели — не впадёт ли она в транс от всего этого потока? И тут же почувствовал, что такое представлять недопустимо, потому что эта чёртова девица так похожа на Тедди Кареллу. Он отвернулся от взгляда Кареллы, словно опасаясь, что его мысли могут быть прочитаны.

«Что-нибудь пропало со стола?», — спросил Карелла.

«Можно открыть?», — сказала она. «Ваши люди уже закончили?»

«Пожалуйста», — сказал Карелла.

Она открыла ящик с выемками для коленей. На дне ящика лежали скрепки, резинки и карандаши. Приспособление для удаления скоб. Коробка с бирками для ключей. Коробка с листочками для приклеивания. Она закрыла этот ящик и открыла ящик для бумаг справа. В нём лежала пачка проиндексированных папок с названиями.

«Это почерк Крейга?», — спросил Карелла.

«Да, ш-ш-ш.»

«Что это за имена?»

«Призраки», — сказала она, — «ш-ш-ш», — и слегка провела руками по папкам. «Он искал здесь.»

«Если он это делал», — сказал Хоуз, — «у лаборантов будут отпечатки.»

«Духи не оставляют отпечатков пальцев», — сказала она, и Карелла подумал, что она спятила.

«Эти имена…»

«Да, призраки», — сказала она. «Случаи, которые он планировал расследовать на предмет подлинности. С тех пор как он написал „Тени“, он получал звонки и письма со всего мира, люди сообщали о призраках.»

«Пропало ли ещё что-нибудь, можете сказать?», — спросил Хоуз.

«Нет, но он был здесь. Я знаю, что он был здесь.»

Она закрыла ящик с папками и открыла ящик над ним. Пачка жёлтой манильской бумаги (производится из манильской пеньки, растительного, грубого, значительно одеревенелого волокна, получаемого из растений семейства банановых — примечание переводчика), больше ничего. «И здесь тоже», — сказала она. «Искал, искал.»

«Хранил ли мистер Крейг когда-нибудь в этом столе что-нибудь ценное?», — спросил Карелла.

«Его бумаги чрезвычайно ценны», — сказала Хиллари и резко открыла глаза.

«Может быть, он что-то искал», — сказал Хоуз. «Разбросанные всюду вещи это предполагают.»

«Да, конечно», — сказала Хиллари.

«И нашёл кое-что», — сказал Карелла.

Хиллари посмотрела на него.

«Драгоценности на сумму более восьмидесяти трёх тысяч долларов.»

«Нет, это было не то. Это было что-то другое. Я не знаю, что», — сказала она и провела руками по воздуху, словно пытаясь коснуться чего-то, чего детективы не могли увидеть.

«Давайте проверим кухню», — сказал Карелла. «Я хочу, чтобы вы сказали нам, не пропали ли какие-нибудь ножи.»

Они осмотрели кухню. На магнитной настенной стойке над столешницей висели семь ножей разного размера, один из них — поварской нож длиной десять дюймов. По словам Хиллари, все ножи были на месте. Они открыли ящики шкафа. Она пересчитала столовые приборы и ассортимент ножей для нарезки и разделки в лотке и сказала, что ничего не пропало.

«Значит он пришёл сюда с ножом», — сказал Карелла.

Хиллари снова закрыла глаза, снова широко расставила пальцы и прижала ладони к пустому воздуху. «Что-то искал», — сказала она. «Что-то.»

Именно Коттон Хоуз подвёргся нападкам со стороны Уоррена Эспозито. Возможно, это было вполне заслуженно; Хоуз мог бы встретить такое же негодование в любом крупном городе мира, не исключая Пекин и Москву. Какой бы ни была политика той или иной страны, факт оставался фактом: если ты сбил с ног кого-то на виду у публики, это действие привлечёт больше внимания полиции, чем убийство пьяницы или проститутки с чешуйчатой кожей на ногах. Мэриан Эспозито не была ни пьяницей, ни проституткой; на самом деле она работала секретарём в фирме, специализирующейся на продаже сувениров методом почтовой рассылки. Но в том, что она была несколько менее значима, чем Грегори Крейг, писатель бестселлеров, сомневаться не приходилось. Пока её муж, Уоррен, в ярости метался по помещению отдела, Хоуз размышлял, уделили бы они её делу столько же внимания, сколько делу Крейга, если бы её нашли с девятнадцатью ножевыми ранениями, а его — лежащим у здания с одной колотой раной. Он решил, что приоритеты были бы одинаковыми. Крейг был «важен», а Мэриан Эспозито — всего лишь ещё один труп в городе, где трупы появлялись как грибы.