Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 43

— Офицеры! Мой секундант пытался меня отравить, дав пить жидкость с явно вредоносным веществом, потом пробовал нечестным образом остановить бой, выбросив полотенце. Я обвиняю его в покушении на убийство и в жульничестве с целью незаконного выигрыша на тотализаторе.

Любой полицейский в любой стране мечтает об одном: меньше работать. Но когда такое заявление выкрикнуто в присутствии полусотни человек, в том числе представителей прессы, плотно роящихся ближе к рингу, игнорировать подобное не получится.

Их было двое, мужик-мулат и женщина-латиноска, та мигом достала пакет и обернула в него вещдок, потом оба решительно двинули в сторону команды Дона.

Ночь мы провели в участке полиции Атлантик-Сити, и это была труднозабываемая ночь. Олю я вынужден был тащить собой, заодно, естественно, и Машу, проспавшую эту ночь у новоявленной мамы на руках, слева и справа от них сидели персоны, никак не подходившие для приятной компании.

Полицейские провели экспресс-анализ, в бутылочке оказался коктейль из сильного снотворного и одновременно запрещённого допингового средства. Если бы я не свалился от снотворного и, обдолбанный, каким-то чудом победил, мою победу можно было бы опротестовать. Наверно, паскудники в достаточной степени уверились, что моё здоровье куда крепче среднечеловеческого, и не загнусь от столь атомной смеси.

— Сержант Крепер, мистер Матюшевич. Мы можем поговорить наедине?

Офицер отвёл меня в отдельную комнату, отделённую от общего зала стеклом, и опустил пластиковые жалюзи. Он был белый, какого-то южноевропейского типа, или смесь с латиносом.

В Советском Союзе сержант милиции — нижний чин, уж точно не обременённый собственным кабинетом, офицерами считаются с младшего лейтенанта, а чаще — просто лейтенанта, и то они представляют собой низшую рабочую лошадку — участковых, следователей, оперов, инспекторов. В Штатах начинают служить с рядового патролмена, к нему уже обращаются уважительно «офицер», дорасти до сержанта удаётся мало кому, а уж выбившиеся в детективы считаются настоящими звёздами.

Я присел напротив сержантского стола.

— Слушаю.

— Начну с главного. Доналд Дюк предложил мне пятьсот тысяч, попросив замять дело.

— Вы арестовали его?

— Если мы будем хватать каждого, сулящего деньги, половина граждан США сядет за решётку. Я о том, что ваш промоутер настроен серьёзно. Прошу вас подумать, хотите ли вы настаивать на иске.

— Разве это не публичное дело?

— Не скажу, что полиция Атлантик-Сити кристально честная до последнего. Но за офис окружного прокурора не поручусь. Они запросто откажутся от возбуждения дела «штат Нью-Джерси против Доналда Дюка в связи с мошенничеством при организации боксёрского турнира». Иск о причинении вреда вам лично — дело частное.

— Продолжайте.

— У вас есть адвокат? Пока советую переговорить с мистером Дюком. Но — на ваше усмотрение.

— Давайте.

Хотелось посмотреть мерзавцу в глаза. А ещё я попросил включить звукозапись. Коп ухмыльнулся, кивнул и вышел звать моего босса, уже бывшего.

Он, с хозяйским видом завалившийся в кабинет, ни на йоту не выглядел виноватым.

— Ты хоть понимаешь, что натворил?

— То, что должен был сделать давно. Уйти от тебя и вывести на чистую воду твою грёбаную контору. Ты разорён. Если я правильно понимаю ситуацию, ты должен кучу бабла бандиту, откликающемуся на погоняло «Луис-Бомба». Вам не удалось развести меня на бабки под видом продажи дома, ты выглядел удручённым, он — злым.

Старый негр нервно хохотнул.

— Думаешь, я один у него на крючке? Если Бомба узнает, что из-за твоей выходки он не получит бабки, а Луис читает газеты, конечно же, всё узнает, ты — первая мишень.

— Сугубо для интереса — сколько ты ему торчишь?

— Пять миллионов.

— Наверняка это со счётчиком и штрафными. Изначально?

Он поёжился.

— Три шестьсот.

— Мне нравится такой бизнес. Хочу к Луису в долю. Как первый взнос принесу твой скальп.

— Твой он повесит рядом.

— Сейчас проверим. На Западном побережье около полуночи. Набирай его.

— Ты рехнулся?

— Дон, из нас двоих сумасшедший — ты, выпустивший салагу против чемпиона. Причём салага — это ты сам рядом со мной. Или мы разговариваем с Луисом по поводу реструктуризации твоего долга, или я закручиваю гайки. В курсе, что Марв подписал письменные показания полиции, что это ты лично ему дал бутылку с гремучей смесью, он предполагал, что там какая-то херь, но не смог тебе отказать?

— В суде он не подтвердит эти показания!

Ещё бы уверенности в голосе…

— Тогда сядет за введение полиции в заблуждение и препятствование расследованию. Уж офис окружного прокурора позаботится.

— Им-то что?

— В штате правят республиканцы. А я вовремя сменил флаг, теперь — одно из лиц их рекламной кампании. Чемпион мира по боксу Вал Матюшевич — за честный спорт и честные выборы. Тебя будут судить не по моему иску, а по иску офиса окружного прокурора. Хотя… стой. Тебе же лучше. В тюрьме Луис не достанет.

— Как ты меня задрал… Всё же было просчитано. Лёг бы под Спинкса. Ну, хер с тобой, сам не захотел, глотнул бы из бутылочки, поплыл, упал… И что? Не получили бы четыреста тысяч наградных за победу, так я бы поднял два миллиона, заткнул Луису пасть на время. На восемьдесят седьмой год предварительно уже на четырнадцать договорились! Твоя доля чистыми после налогов — пятёра только за участие. Плюс премии за победы. Кто теперь со мной захочет иметь дело?

Вот ещё один математик просчитал наперёд этот бой. Хреново считают без экселевских табличек, оба облажались. Вот только Риверс не вызывает у меня столь явного отторжения, хоть он, изгвазданный в нашем навозе профессионального бокса, не может быть отличником боевой и политической подготовки или моделью для морального кодекса строителя коммунизма. Без иллюзий.

Но пока надо разобраться со старым менеджером.

— Звони Бомбе, урод!

Зло зыркнув, Дон повиновался. Надеюсь, полиция штата Нью-Джерси простит нам счёт за этот разговор. Особенно если учесть, что с извинениями за беспокойство и с отказом от претензий к Марву я вручил сержанту Креперу пятьсот баксов. Нормальная цена за убийственную компру против Дюка, если тот по обыкновению захочет вывернуться и спрыгнуть с договорённостей.

Коней меняют и на переправе, если они негодные

Риверс открыл дверь, когда я ударами по ней перебудил, наверно, весь этаж. Он стоял в одних трусах, заспанный и явно рассерженный ранним пробуждением.

— Вал? Какого хера? И почему в такую рань⁈

— Ты хоть немного поспал. Я до утра разбирался в полиции с бывшим промоутером. Пусти, разговор короткий, но срочный.

Фактически ворвался к нему в номер.

— Тише! У меня девушка.

— А у меня бандиты, крышевавшие Дюка. Ладно, обещаю не орать.

Он обречённо опустился в кресло. Понял, что легко не отделается.

— Виски? Кофе?

— Потом. Если кратко, мой дебил торчит бандитам пять миллионов долларов. И он же подписал для меня контракты до конца восемьдесят седьмого на четырнадцать с чем-то миллионов за участие. Теперь он в заднице, контракты под вопросом, бандиты писают кипятком.

— Мне что с этого? Матч-реванш со Спинксом нужен, но…

— Но ты не подписал на него контракт. Пока. И не надо. У меня предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Ведь ты — не только тренер, но и менеджер обоих Спинксов? Владелец компании?

— Не единственный, но мажоритарный.

— Тогда есть шанс договориться. Я выкупаю контракты на четырнадцать миллионов за четыре миллиона и передаю тебе права на организацию боёв со мной с условием: выгода пополам. Второе условие: ты меня лично тренируешь. Будут и дополнительные, но они чисто технические, обычные. Адвокаты отполируют.

— По рукам?

— Нет. Я обещал Майклу матч-реванш.

Упрямая скотина… Хотя на его месте любой торговался бы либо искал подвох, ложку дёгтя в цистерне мёда. Это не так как в фильме «Итальянцы в России»: Андрюша, хочешь заработать миллиард? И тот без раздумий: «Да-а-а!»