Теория Игры (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 4

И снова появились ушлые дамы из райсобеса. Но внезапно откуда-то сверху последовал грозный окрик, и детей лишь поставили на контроль в органах опеки, но оставили жить вдвоём. И вот теперь, старый доктор видел невозможное. Плод смятый ещё в утробе матери, с таким ворохом органических повреждений, что вообще непонятно как тот жив, сидит, ходит, и говорит! Выглядя при этом, не просто как нормальный подросток его лет, а как бы не умнее и подвижнее чем его сверстники.

То, что сестра привела брата — было правильно. Инвалидность нужно снимать. Если нормализация состояния выяснится позже — скандала не избежать. Но вот его собственноручное заключение датированное шестым июля, где чёрным по белому указана вторая группа инвалидности.

Быстро оббежав кабинеты, Игнатович снова собрал комиссию, которая тоже поохала, глядя на внезапно поумневшего и похорошевшего инвалида, но против фактов не попрёшь, и чуть поругавшись, чиновники выдали документ, по которому он мог обратиться в районное отделение образования, для устройства в обычную школу.

И вот тут их ждала настоящая неприятность в виде абсолютного нежелания работников школы, принимать Никиту в восьмой класс.

Спор между Варей и директором с завучем, уже начал выходить за рамки приличий, когда Никита одним жестом остановил сестру.

— Валентин Георгиевич? — Никита посмотрел на директора. — Вы по образованию естественник?

— Физфак МГУ. — Сухо ответил директор.

— Давайте, вы мне напишете задачу, которую я прямо сейчас решу, и я вам напишу задачу, которую вы попытаетесь решить и уже по результату, будем что-то думать. А то, мы с вами молотим воду в ступе.

Задачка, написанная директором, выглядела примитивной даже для Никиты, а имплант сразу подсветил подвох в схеме, где требовалось определить вектор сил. Никита быстро написал ответ, указав вариативность решения, и положил листок перед директором, решавшим задачу на выделение теплоты схемой из трёх резисторов, расписывая черновик формулами, но явно находящийся далеко от ответа.

— Сто двадцать джоулей. — Подсказал ответ Никита, и пристально посмотрел в глаза директора.

— Тааак. — Валентин Георгиевич, сдержано улыбнулся, и потянул из стопки чистых листов ещё один и быстро набросал условие задачи, на которой у него «срезались» в прошлом году олимпиадники, отдав золото восьмидесятой школе.

Никита сразу уловил в чём ловушка задачи, чуть забуксовал на поисках нужной формулы, и его нейроассистент уже готов был выдать решение, но он, покачав головой сам нашёл ответ и быстро набросал его на листке.

— Вот.

— Сколько там ему понадобилось? — Ехидно спросила завуч, памятуя, что у лучших учеников школы на это было целых полчаса, и никто из них не справился.

— Семнадцать секунд. — Машинально ответил Никита.

— А по истории также сможешь? — спросила полная женщина, присутствующая при разговоре.

— Если дадите ознакомиться с учебником хоть на час, то да. — Никита кивнул. — Я смог достать только за четвёртый, и седьмой класс.

— Год крещения Руси?

— Если верить хроникам — девятьсот восемьдесят восьмой.

— А, например, дата смерти Павла Первого?

— 24 марта 1801 года. Сорок шесть лет.

— Господи, Валентин Георгиевич, какого рожна вам ещё нужно от парня? — Историчка покачала головой. Ну видно же, что золотая голова.

— Эх! — Директор покачал головой. — давайте его хоть в «Б» класс. Сами знаете кто у нас в «А».

— Хотите я позвоню Петру Александровичу? — Спокойно предложила завуч. — Он сейчас конечно первый секретарь МГК, но начинал-то простым рабочим. Не думаю, что у него будут возражения. Мальчик явно хорошо социализирован. — И обращаясь к Никите спросила. — Ты же не станешь таскать девочек за косички?

— А зачем это? — Никита опешил. — это же больно, наверное, да и неприятно наверняка.

— Ну, некоторых это не останавливает. — Сухо произнесла преподаватель истории. — Парочку таких любителей даже перевели в другую школу, через ИДН. Скандал громыхнул до небес. Тем более что папа одного из мальчиков работал в Мосгорторге. Но не торговому генералу тягаться с генералом партийным. — женщина вздохнула, и окинув взглядом одежду Никиты, добавила: — Но с одеждой нужно что-то сделать.

— Это в планах. — парень кивнул. — Не самый тривиальный способ решения, но полагаю у меня всё получится.

Нетривиальность способа заключалась в том, что Никита, получив зарплату вместе с премией, зашёл к директору магазина.

Номерной гастроном имел среди жителей название «Красный магазин», за идеальный порядок, и заслуженного директора, пережившего уже столько заведующих городскими и районными торгами, что не боялся совершенно ничего. И когда в самые напряжённые летние месяцы появился непьющий и ответственный работник, директор недрогнувшей рукой устроил его на полную ставку, выписав премию в размере ещё двух окладов, так как парень работал за троих.

Олег Геннадьевич Кульчинский, увидев на пороге мальчишку, принятого недавно грузчиком, и честно отработавшего полный месяц, приветливо качнул головой.

— Садись. С чем прибыл?

— Совет нужен, Олег Геннадьевич. — Никита присел на край стула. — Я в школу пойду в сентябре. А с одеждой у меня полный швах. Нужно что-то приличное, и недорогое. Но в кооперативных магазинах только дорогое, а в государственных лишь неприличное. Может что-то посоветуете?

— Ты хороший парень, Никита. — Директор без улыбки кивнул. — Без звука оставался на ночную разгрузку, подменял сторожа, и ни разу не попросил ни премии, ни надбавки. Июнь — июль самые тяжелые месяцы, у нас с грузчиками, потому что никто не хочет работать летом. А ты, пахал за двоих, а то и за троих. Так что ты помог нам, а мы поможем тебе.

Директор пододвинул к себе телефон, и достав из бокового кармана пиджака толстую записную книжку, полистал её, и найдя нужного человека, набрал номер.

— Шурочка, здравствуй моё солнышко… Да, конечно буду. Ты же знаешь, что мы с твоим папой пережили. Так что я в первых рядах. Но слушай. Я тебе что звоню. Есть у меня мальчишка один. Ну вот выручил он меня эти летом, очень — очень сильно. А у него ну вид словно у бомжа с вокзала. А мальчику в сентябре в школу. Да, ещё. Там такая история, в общем нет у него ни мамы, ни папы. Только сестричка, а она студентка. Ну какие там деньги у студентов ты знаешь. Я ему конечно подкину ещё, но ты уж малыша не тряси, ладно? Всё, маленькая. На юбилее обязательно буду. — Олег Геннадьевич положил трубку, и вытащив из письменного прибора свою визитку, написал на обороте адрес и имя.

— Это дочь моего старого друга, Александра Игнатова. Я уверен, что она решит все твои затруднения. И вот ещё. — Директор обернулся к сейфу, и не глядя вытащил несколько полусотенных купюр. Вот тебе в качестве премии, от меня лично.

Даже в Москве, в семидесятых, народ одевался во что горазд, от модных вещей прямо от парижских кутюрье, до продукции мухосранской артели «Красное чучело». Так что Никита в своих штанах, застиранных до потери цвета, выгоревшей на солнце отцовской рубахе, и стоптанных сандалиях, не выглядел белой вороной. Наоборот, на фоне вечно спешащих москвичей, он совершенно терялся, сливаясь с пейзажем.

Дом в глубине Бульварного Кольца, помнивший ещё купца второй гильдии Сашку Елманова, щеголял свежим ремонтом, и огромными сверкающими полукруглыми стёклами в высоких рамах.

На первом этаже находился магазин для художников с красками, кистями и прочими необходимыми вещами, а выше этажом начинались квартиры, на дверях которых не имелось даже номеров.

В одну из них и постучался Никита, сверившись с адресом и планом.

— Иду, иду. — Тяжёлая дверь, усиленная стальным листом, плавно отворилась, и Никита увидел молодую женщину лет тридцати, одетую в лёгкий шёлковый костюм кремового цвета, туфельки кофе с молоком, и яркий алый платочек повязанный на шее.

— О! — Женщина улыбнулась абсолютно ровными белоснежными зубами, и покачала головой. — Всё ещё хуже, чем я предполагала. — Она кивнула головой приглашая пройти следом, и пошла вдоль широкого коридора.