Эволюция Генри (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 32

К остальным звукам добавились осторожные шаги по кровле, но быстро стихли и они.

Дверь к тому времени была открыта ключом, у Гелендвагена широко распахнут багажник; ящики с продуктами выгружены в сторону, содержимое вывалено в траву — пестрые яблоки, виноград гроздьями, баночки с джемом, кукурузные лепешки…

«Пустые контейнеры и чистые тряпицы, которыми были переложены продукты, послужат упаковочными материалами», — так решил Ральф. «Нет, есть в процессе погрузки нельзя», — снова Ральф. «Знал бы, пристрелил…» — это уже я, разочарованный в лучших чувствах.

В шутку, понятно, но в чем проблема одновременно жевать и работать — руки-то свободные…

Наборы инструментов, дремель с насадками и все, что имело собственный кейс, легло на дно первого контейнера. Сверху вещи более деликатные — паяльные станции, мультиметры, программаторы и коробки с запасными частями россыпью.

Особо хрупкие вещи, вроде микроскопа, ноутбука и китайской многофункциональной приблуды с осциллографом, я обернул тряпками и разместил на заднем кресле машины, застегнув ремнями безопасности.

Взвесил первый контейнер — терпимо — и сам дотащил до машины, с кряхтением поставив в багажник. Потом загрузил и доволочил второй, но поднимать не стал, опасаясь сорвать спину — мелочевка кончилась, остались тяжелые вещи, вроде нагревочных столов. В оставшееся свободным место закинул лампы освещения.

Пока бегал, вспотел так, что куртку пришлось снять — она тут же сгодилась под упаковку электрощитка, снятого со стены, выдернутых из настенных крепежей проводов и снятых розеток.

Почти под конец, размышляя, влезет ли в кузов металлический верстак, споткнулся об учебник физики — в образовавшейся вокруг суете и неизбежно сваливаемом на пол хламе он как-то быстро пропал из виду.

Я присел рядом с ним, привалился спиной к стене и листнул страницы. Знакомый газетный отрывок никуда не делся — вот он, написанный знакомым почерком — предостерегающий, советующий, направляющий.

Оставив только послание в руках и отложив учебник, я некоторое время смотрел на текст. Затем порвал его на мелкие клочки.

«И тут неплохо», — задавливая муторное ощущение, я резко поднялся и стряхнул нечитаемое послание в урну для мусора. — «Нормальные перспективы вырисовываются», — посмотрел я в сторону машины.

Все собрано по коробкам и частично погружено. Да, наверняка будут интриги, попытки оттереть в сторону… Как-нибудь справлюсь.

Только на севере все равно будут ждать…

«Может, еще свидимся», — сглотнул я ставшую вязкой слюну.

— Ты там жрешь что ли? — Раздалось с крыши возмущенное громким шепотом.

— Я закончил. — Отозвался я, не найдя в себе желание отшучиваться.

Ральф шустро перелез со здания на крышу машины и, зацепившись за кунг, спрыгнул на траву рядом.

— А этот ящик чего стоит?

— Тяжелый. Помогай давай, — уцепился я за один край.

Вместе легко закинули в кузов.

— Точно все? — Не торопился Ральф закрывать багажник и прошел внутрь помещения.

— Если хочешь, верстак стальной можно закинуть. Но он под двести кило.

— Так, а это что? — Уставился он на камеру наблюдения под потолком. — Почему не снял?

— Она ж выше метра, все равно работать не будет.

— Так мы ее на уровне земли поставим, снизу вверх снимать. — Недовольно покосился он на меня. — Знаешь, сколько жизней сберечь может? Так, раз камера есть, то регистратор тоже… — Глянул Ральф вокруг и немедленно уперся взглядом в дверь, ведущую на второй этаж.

Дернул за ручку, констатировал:

— Закрыто…

— Там лестница. На втором этаже у шефа дом и мастерская.

— Так чего не вскрыл? — Обернулся на меня Ральф.

Я вздохнул, пытаясь понять, как объяснить ту меру почтения и уважения к человеку, которая предписывает не нарушать установленный порядок даже сейчас.

— Мне туда нельзя. И раньше, и сейчас.

— А не все ли равно теперь?

— Я слово давал.

— Слово — это серьезно. Тогда я сам сломаю и посмотрю. — Отступил он на шаг, примеряясь выбить деревянную дверь ногой.

— Стой! Он сказал, заминировал перед уходом.

— И когда ты планировал об этом сказать? — Замер босс.

— Никогда. — Пожал я плечами. — Я и сам лезть бы не стал, и вам бы не дал.

— Генри, — словно тут должны быть совсем другие слова, и ему изрядно пришлось набраться терпения, чтобы их не сказать, выговорил Ральф. — Если ты не знал, мины — это очень, очень полезная в хозяйстве вещь. Особенно, если умеешь их снимать и ставить. Особенно, если они неучтённые, и принадлежат только тебе. Ради одной только мины сюда стоило бы ехать. — Горели азартом его глаза.

— Вдруг дверь тронем и взорвемся.

— На второй этаж есть другой вход?

— Нет, сэр.

— Значит, дверь не может быть минирована. Скорее всего, растяжка на ступенях, но даже она мне очень нужна. А теперь, будь так любезен, открой замок.

Я поник, не зная, что и делать.

— Действие под давлением отменяет силу данного слова. — Подсказал Ральф повод, чтобы переубедить себя. — Считай, я тебя заставил. Для убедительности могу хорошенько тебя пнуть. Не трать наше время, ну же!

— Ладно. — Без особого желания поворошил я всякий хлам, оставшийся на столе, и подхватил оттуда замеченный ранее кусок плотной фольги.

У мастера-взломщика на двери был примитивный магазинный замок, поддавшийся меньше чем за минуту.

Но дверную ручку я все равно заставил обмотать кабелем и дернуть с улицы. Взрыва не случилось — за открытой створкой вверх, в полумрак поднимались деревянные ступени, крашенные в красно-коричневый. Сверху окна были занавешены — я видел с улицы, а света из мастерской хватало едва ли на треть лестничного пролета, дальше и ступени-то не разглядеть.

Ральф сходил к машине и вернулся с фонариком. Отодвинув меня в сторону, он поставил его включенным на пол и направил вдоль поднимающихся ступеней.

В луче света поднимались частички поднятой сквозняком пыли, среди которых угадывались две натянутые нити на второй и восьмой ступенях.

— Вот они, мои хорошие, — с теплом в голосе, словно детям своим, сказал Ральф и полез руками к столбикам по обе стороны от первой натянутой нити.

Я же вышел на улицу, подальше от возможных проблем, поближе к еде — подхватил яблоко, обтер о майку и начал поздний завтрак. Между мной и возможным взрывом была кирпичная стена и автомашина, только маетное ощущение никуда не делось — спина была напряжена предчувствием близкого взрыва.

Ветер нес пыль и мелкий мусор мимо ворот, шумел деревьями и тонким металлом, яблоко сменялось яблоком, а из дома доносилось разве что громкое сопение пополам с чертыханиями.

Единожды Ральф вышел из дома — я уж подумал что все, вскочил с радостью, но он только забрал набор инструментов из машины:

— Параноик старый, — проворчал Ральф, зыркнув на меня, словно и в этом была часть моей вины. — Там три растяжки! Три! Лестницу придется разбирать.

— Так может, ну его? — Осторожно предложил я.

— Я без трех гранат не уеду. А ты чего пикник устроил? Давай на крышу. — Хотел он вернуться внутрь, но остановился на пороге. — Только не кричи, если что увидишь — осторожно спустился, доложил.

— Принял, сэр.

— И не жрать на посту!

— Да что ж такое, — с разочарованием полез я вверх.

Машина легонько качнулась под ногами, когда я оттолкнулся от нее, чтобы зацепиться за крышу здания. А там, помогая ногами — цепляясь за щербинки между кирпичами — подтянулся на руках, собирая одеждой с бортика всю паутину и пыль.

Без куртки наверху было прохладно — восточный ветер разгонялся по улицам и продувал через кофту. Укрывшись от него за трубой вентиляции, я принялся крутить головой — три дороги как на ладони, даже к краю подходить не надо. С четвертой менее удобно, но ерунда — подумаешь, ветер в лицо, что аж глаза слезятся… Главное — солнце не бьет в лицо. Оно, солнце, забралось уже достаточно высоко над горизонтом… Что, в общем-то, тоже не радостно — получается, сейчас часов девять, десять?..