Странник (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 33

- Вы знали моего отца? – тихо спросила я…стараясь не показать, что слова о непохожести задели меня.

- Да, я знал твоего отца. Мы были партнерами много лет назад.

Его голос был обманчиво мягким, скользким, и от этой мягкости становилось невыносимо.

— Я слышал, ты исправно посещаешь церковь? — он не сводил с меня взгляда, и от его пристального внимания мне хотелось вырваться из-за стола, подальше от этого тошнотворного ужина. – Проводишь много времени на исповеди?

Я наткнулась на взгляд Рафаэля, злой, исподлобья. Никакой пощады в его глазах не было. Напряжение в его лице говорило всё. Ещё один неверный шаг, и мне не сдобровать.

— Падре Чезаре — мой друг, — проговорила я, надеясь, что голос останется ровным. — И я набожный человек. Вы все верно слышали. Моя мама знает об этом.

— Твой друг? — повторил Лоретти с легкой усмешкой, будто это слово — нелепая шутка. — Это хорошо, очень хорошо. Верные друзья — редкость, — медленно сказал он, не отводя взгляда.

Изабелла метнула на Лоретти взгляд, в котором была тревога, но она молчала, словно замерла, ожидая развязки. Лоретти поднес бокал к губам, и я почувствовала, как под его взглядами холод прокатился по спине. Он словно уже знал что-то о моих мыслях, о моём страхе, обо всём, что я пыталась спрятать за внешним спокойствием. Казалось, ему не нужно было слушать мои слова — он видел всю правду за ними.

Рафаэль, до этого молчавший, вскинул голову и, отодвинув бокал, с нескрываемой угрозой спросил:

— Как-то странно получается, правда, Анжелика? — его голос был натянут, как струна, вот-вот готовая лопнуть. — Прямо после свадьбы ты становишься набожной. В каких грехах ты исповедуешься падре Чезаре, интересно?

Его глаза искрились злостью, и он не собирался скрывать её, с каждой секундой подавляя меня всё сильнее.

— Может быть, — Рафаэль обернулся к Лоретти, едва заметно усмехнувшись, — падре Чезаре помогает справляться с трудностями замужества? Разрешает сомнения… подсказывает, как подчиняться мужу?

Вся кровь ударила мне в голову. Рафаэль, не скрываясь, оскорблял меня, делая это так нарочито, чтобы никто не смог упрекнуть его напрямую. Но я знала, что каждый из нас здесь прекрасно понимает его намёки. У меня задрожали руки, и я крепче сжала их на коленях, не желая дать ему ни малейшего удовольствия увидеть мою слабость.

— Не думаю, что тебе знакомо, что такое поддержка друга, Рафаэль, — выпалила я, глядя ему прямо в глаза. — Ты слишком привык требовать подчинения, но это… это не имеет ничего общего с дружбой.

Рафаэль, усмехнувшись, медленно опустил бокал. Изабелла нервно перебирала пальцами край скатерти, но молчала, не вмешиваясь. Лоретти смотрел на меня с явным интересом, в его глазах плескалось что-то опасное, мрачное.

— Поддержка друга, — передразнил Рафаэль с ядовитой усмешкой. — Ты так и хочешь сказать: «защита»?

— Хочешь знать правду? — прошептала я, и мои слова звучали как плевок. — Мне бы не понадобилась «защита», если бы не ты!

Рафаэль в ответ только насмешливо усмехнулся. Я видела, как его злость распаляет его, как огонь, который он не хотел тушить. Он наслаждался каждым моментом, каждым моим словом, как будто это его развлекало. Ему нравилось видеть меня подавленной, словно прижатой к земле.

— Видишь ли, Анжелика, — он заговорил так тихо, что казалось, будто слова его заточены, как ножи. — Все эти «друзья», все твои защитники… они могут приходить и уходить, но знаешь что? В конце концов, ты всегда останешься здесь. Рядом со мной. — Он обернулся к Лоретти, словно привлекая его внимание к собственной правоте. — Потому что место жены рядом с мужем..

Лоретти, едва заметно улыбаясь, наблюдал за этой сценой, и его взгляд на Рафаэля был наполнен чем-то странным, чуть насмешливым, как будто он с удовольствием смотрел на спектакль, для которого был куплен самый первый билет.

— Анжелика, дорогая, — Лоретти негромко произнёс, протягивая руку, будто приглашая меня к разговору. — Честно сказать, я удивлён. Столько бурных чувств в вашем доме… Это придаёт вашему браку особую пикантность, не находишь?

Вся ярость, вся боль в этот момент слились воедино, и я ощутила, что сижу на краю обрыва. Я повернулась к Лоретти, вцепившись в его слова, как утопающий в тонкую нить.

— Эти… эти «бурные чувства» — всего лишь видимость, лишь игра. Мой муж забыл упомянуть, что наш брак – это сделка моей матери с ним. Но я в ней участвую лишь формально.

Лоретти невозмутимо улыбнулся, слегка поднеся бокал к губам. Он наслаждался моим внутренним конфликтом, выжидая, пока мы все истощим себя в этом хаосе, чтобы затем, наверное, посмотреть, как это всё рухнет.

— Как интересно — он тихо произнёс, наконец прервав молчание, — наверное я располагаю к доверию если зднесь вспыхнула такая ссора…при мне…

В воздухе повисло тяжелое молчание, от которого хотелось кричать, выбежать, разрушить всё. Рафаэль, как будто удовлетворённый, сделал глоток из бокала, а затем, откинувшись на спинку стула, с насмешкой бросил мне:

- Какая разница каким способом…Ты моя жена. И будешь делать то, что я скажу.

Его ледяной, словно механический тон пронзал меня насквозь.

- Я пожалуй оставлю вас. Я плохо себя чувствую…Мама, спасибо за поддержку.

Даже слова за меня не сказала. Крепко держит ее за горло Рафаэль… и этот Лоретти. Черт его знает кто он такой. Похож на дьявола.

***

Оказавшись в комнате, я упала на кровать, чувствуя, как накатывает дурнота. Ужин с Лоретти, его хищные, оценивающие взгляды, а затем холодный, почти ожесточённый тон Рафаэля… Всё это не было случайностью. Этот Лоретти явно пришёл сюда не просто так, и я понимала, что он и Рафаэль играют в какую-то смертельно опасную игру, правила которой мне не известны.

Я вспомнила, как Лоретти вскользь упомянул о визите в церковь, а потом — его оценивающий взгляд, от которого по спине пробежал холодок. Вопросы так и вертелись у меня в голове. Я села на кровати, открыла ноутбук и ввела его имя в поисковик, чтобы узнать об этом человеке больше.

Поток статей, криминальные упоминания, полустёртые полицейские отчёты… Лоретти — не просто влиятельный человек, он опасен. Сообщники, дела, которые обсуждали в судах — дела, заканчивавшиеся полным исчезновением свидетелей и, судя по всему, врагов. Я листала страницы, с каждым новым абзацем чувствуя, как мой страх растёт. И вдруг, на одной из старых фотографий, скрытой в архиве какого-то сайта с криминальными сводками, я увидела Лоретти, окружённого группой людей. Лица были обведены в кружки и над каждым стояло имя. Но меня поразило одно из них. В этом человеке я узнала Чезаре.

На фото он выглядел совсем иначе. Никакого привычного чёрного облачения, мягкой доброй улыбки. Напротив, передо мной стоял мужчина с жёстким взглядом и лицом, лишённым всякой доброты. Жесткий, опасный хищник. Чезаре…. Всё внутри меня напряглось, будто что-то зашевелилось в животе. Я нашла имя над фото — Альберто Лучиано. А дальше сводки о том, что Джузеппе Лоретти нанял лучших ищеек для поимки исчезнувшего Альберто Лучиано. Впрочем, официально Альберто числится мертвым.

Это имя…меня словно подбросило. Падре…человек которого я считала…считала светлым, чистым. Этот человек — опасный преступник? Который прятался за рясой, зная, что Лоретти его ищет? Альберто Лучиано… Не просто друг, а враг Лоретти. Они когда-то были на одной стороне. Или не на одной?

Мой мозг отказывался принимать это открытие. Чезаре всегда казался мне воплощением тихой уверенности, спокойствия, человека, который выслушает, поддержит и утешит. Я цеплялась за эти мысли, но воспоминание о его напряжённом взгляде, в котором не было ни капли святости, наполнило меня холодом. Странник…вот кем был настоящий Чезаре…Нет, не Чезаре. Альберто. В нём была тьма, опасность, желание спрятаться от чего-то. Теперь я знала, от кого — от Лоретти. От этого человека, который сейчас ужинал в нашем доме, наблюдая за каждым моим жестом. Тошнота накатила внезапно и резко. Я едва успела добежать до ванной, сжать холодные края раковины, пытаясь не дать голове закружиться. Отвращение — к Чезаре, к этому обману, к тому, что я позволила себе доверять ему, — подступало к горлу, сжимая его, словно невидимые пальцы.